Борис Кузык ПРЕЗИДЕНТ Российской Федерации Владимир Путин, выступая 21 марта 2001 г. на заседании комиссии по военно-техническому сотрудничеству (ВТС), отметил, что, несмотря на рост объемов военного экспорта в 2000 г., наша страна в этой сфере далеко отстает от развитых индустриальных держав. В связи с этим глава государства потребовал повысить эффективность внешнеэкономической деятельности в сфере ВТС. Для воплощения в жизнь поставленной задачи мало увеличить внешнеторговую активность. Надо понять вектор развития средств вооруженной борьбы, предложить потенциальным покупателям такую технику, которой до сих пор не было на рынке вооружений, а еще лучше - сформировать новый сегмент такого рынка.
ПОСЛЕДСТВИЯ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Ключом к поиску новых подходов к военно-техническому сотрудничеству может стать анализ изменений, произошедших в мире в последние годы. Во все времена продажу оружия можно было рассматривать как экспорт безопасности. Однако в эпоху биполярного мира ВТС являлось составной частью политики, которая путем включения небольших государств в орбиту мировых центров силы обеспечивала безопасность первых. Элементы такого подхода сохраняются, однако по мере становления многополярности (в том числе и на региональном уровне) он далеко не всегда работает.
Характер угроз и сценарии возможных конфликтов стали менее определенными. Членство в одном мощном военном блоке или включение в политическую орбиту сверхдержавы не гарантирует военную безопасность. Живой пример - соперничество Греции и Турции в Эгейском море. В этом контексте приобретение оружия все чаще рассматривается как прямой, а не косвенный путь к обеспечению безопасности.
С другой стороны, изменились военные цели государств. Борьба за обладание территориями сменилась соперничеством за контроль над важными подсистемами мировой экономики. Победа, достигнутая за счет полного разрушения промышленности и инфраструктуры противника, теряет привлекательность.
Порой возникают просто парадоксальные ситуации. По одним районам страны наносятся удары, из других - качается нефть, поступающая на мировой рынок, в том числе и в те государства, которые упомянутые удары наносят. Пример - удары авиации США и Великобритании по Ираку в феврале 2001 г.
Это - один из примеров еще неосознанного до конца воздействия феномена глобализации на формы и способы вооруженной борьбы, и, как следствие, на военное строительство. Важнейшее проявление этого феномена - рост взаимозависимости всех субъектов экономики и политики от процессов, происходящих не только на своей и сопредельной территориях, но и на других концах Земли. Мир в целом и отдельные страны все реже могут позволить себе роскошь даже небольшой войны. Вспомним, как в 1973 г. четырехкратное повышение цен на нефть в результате арабо-израильского конфликта потрясло всю мировую экономику.
Итак, радикальные политические и экономические перемены в мире стимулируют, с одной стороны, отказ от применения военной силы, а с другой - выдвигают повышенные требования к эффективности оружия, которое становится основным средством обеспечения безопасности. Нетрудно заметить, что эти, отчасти противоречивые, тенденции можно объединить, если в качестве главной задачи военной политики и стратегии рассматривать сдерживание противника.
ЯДЕРНАЯ ИДЕОЛОГИЯ
В некотором смысле можно вести речь о перенесении в сферу создания обычных вооружений (и, соответственно, в ВТС) той идеологии (подчеркнем, именно идеологии, а не самого оружия), которая сложилась в сфере ядерных.
Высокие потенциалы ядерного сдерживания надежно обеспечили стабильность в биполярном мире. Они и сейчас сохраняют свое значение как в контексте отношений между великими державами, так и в условиях ползучего расширения ядерного клуба. И пока нет оснований предполагать, что произойдет отказ от ядерного сдерживания. Именно ядерное оружие породило новую идеологию сохранения мира с помощью ограниченного по масштабам комплекса средств вооруженной борьбы.
НОВАЯ УГРОЗА
При всей своей эффективности ядерное оружие не может обеспечить решение всех политических и военных проблем государства. Как следствие - способность к ядерному сдерживанию сильного противника не гарантирует от поражения в конфликте со слабым. Этот парадокс ведущие экономические и военные державы, прежде всего США, стремятся разрешить путем создания потенциала для ведения войн нового типа.
Речь, в частности, идет об отказе (или о сокращении до минимума) от традиционной для войн прошлого фазы развертывания в угрожаемый период сил и средств на соответствующем ТВД. Пример: операция "Лиса в пустыне" в 1998 г. и отчасти агрессия против Югославии в 1999 г.
Первая показала, что масштабная операция может быть проведена ограниченными, но хорошо оснащенными силами без предварительного развертывания группировки. Вторая - что США развивают стратегический неядерный потенциал (например, триада стратегических бомбардировщиков), направленный, по американской терминологии, на возможность "быстрого сдерживания". Отметим, что фактически речь идет не о сдерживании, а о решении задачи немедленного поражения ключевых объектов противника в любой точке планеты.
Как свидетельствует анализ, последовательное развитие такой стратегии приведет к созданию потенциала неядерного разоружающего удара даже в отношении крупных военных держав. Приведем лишь один факт: в марте министр обороны США Дональд Рамсфелд одобрил программу переоборудования обычных авиабомб в управляемые боеприпасы JDAM. Ранее Пентагон заказал 15 тыс. таких бомб (выпущено уже 7 тыс.). Новый контракт с фирмой "Боинг" предусматривает закупку еще 12200 JDAM, а их общее число в ВС США в конце концов будет доведено до 90 тыс. штук.
Очевидно, что ни одна страна мира не может соревноваться с Америкой в количестве наступательного неядерного оружия, что и заставляет искать принципиально новые формы сдерживания.
ОРУЖИЕ НОВОГО ВЕКА
Главной материальной основой для реализации концепции неядерного сдерживания является широкое семейство средств поражения нового поколения, способных, как ядерное оружие, нанести противнику неприемлемый ущерб (естественно, в новом, постядерном понимании этого термина). Речь идет как об обычных, так и принципиально новых средствах вооруженной борьбы, например, информационных.
Но если в области экзотического оружия пока нет достаточного прогресса, то отдельные виды обычных средств поражения приобрели ранее невиданные свойства, благодаря которым можно говорить о появлении принципиально новых военных и даже политических возможностей.
Это прежде всего высокоинтеллектуальное оружие (ВИО). В России пока этот термин используется мало, у нас более в ходу "высокоточное оружие" (ВТО). Однако представляется, что последний несколько устарел. В него не вписываются многие современные средства поражения.
Так, например, российские противокорабельные ракеты "Яхонт" могут действовать группой, обмениваться информацией в полете, строить без участия оператора боевой порядок, выбирать среди целей наиболее приоритетные. Главное здесь - не точность, а интеллект. Высокоинтеллектуальные средства поражения, в отличие от высокоточных, способны выполнять функции, ранее доступные только человеку.
Средства неядерного сдерживания достаточно многообразны. Так, например, многими учеными и конструкторами предлагается использовать МБР и БРПЛ в неядерном снаряжении. Однако такая стратегия ограничена множеством технических, экономических, международно-правовых факторов. Так, возникает проблема распознавания ядерных и неядерных ракет, которая в общем случае не решается. Экспорт такого оружия ограничен соглашениям по РКРТ. Поэтому более применимы для неядерного сдерживания крылатые ракеты воздушного базирования, баллистические ракеты оперативно-тактического назначения, а также оперативно-тактическое ракетное вооружение кораблей и подводных лодок.
Неядерное сдерживание может иметь как стратегический, так и тактический, локальный характер. Стратегическое неядерное сдерживание не входит в тему настоящей статьи и достаточно подробно рассмотрено в публикации академиков Евгения Федосова и Игоря Спасского "Высокоточное оружие заняло место бога войны" ("НВО" # 28 за 1999 г.) и в книге "Выбор века" (М.: Институт экономических стратегий, 2000).
Рассмотрим более детально проблемы неядерного сдерживания применительно к локальным войнам и, соответственно, к проблемам экспорта российских вооружений.
МЕХАНИЗМЫ СДЕРЖИВАНИЯ
Итак, перед многими государствами мира все чаще встает проблема - как противодействовать военным акциям нового типа, предпринимаемым их более сильными противниками? Анализ показывает, что именно стратегия неядерного сдерживания дает им шанс. Почему?
Прежде всего потому, что современные акции, как правило, имеют ограниченный масштаб и проводятся, как было показано выше, ограниченными средствами. Небольшому государству при решении задачи обороны нет необходимости перемалывать десятки дивизий противника. Порой достаточно создать убедительную угрозу уничтожения современными противокорабельными ракетами основного корабля группировки (авианесущего крейсера, универсального десантного корабля, авианосца), и операция, подобная "Лисе в пустыне", будет сорвана.
Помимо чисто военного аспекта такой подход коренным образом меняет для агрессора соотношение "результат/издержки". При этом используется феномен ВИО: суммарные затраты на поражение целей снижаются по сравнению и с обычными средствами поражения. Недаром доля ВТО и ВИО в примененном арсенале современных армий непрерывно растет. Например, для войск США она составила 2% во Вьетнаме, 8% в операции "Буря в пустыне", 35% в операции "Союзническая сила" и 100% в февральском ударе по иракской ПВО.
Наличие даже очень ограниченного по масштабам ударного (а современное ВИО - это, как правило, ударные средства) потенциала достаточно для того, чтобы сделать наступательную операцию гораздо более дорогой и тем самым заставить противника отказаться от ее проведения. Для иллюстрации приведу пример: в начальной фазе операции "Буря в пустыне" многонациональные силы за три дня нанесли по Ираку семь массированных авиационно-ракетных ударов. Для этого пришлось сосредоточить на Ближнем и Среднем Востоке 2300 боевых самолетов, шесть авианосцев, множество другого вооружения и техники. А вот в начальной фазе операции "Союзническая сила" было задействовано немногим более 200 боевых самолетов. Средняя интенсивность боевых вылетов авиации в первые дни войны против Ирака была на порядок выше, чем в балканском конфликте. Одна из важнейших причин такого явления - желание США в первые часы конфликта уничтожить иракские ракеты "Скад", которые вполне можно рассматривать как несовершенный прообраз потенциала сдерживания.
Важно и то, что ряд видов ВИО, в том числе и прежде всего, созданных в России, позволяют решить проблему противодействия противнику, имеющему господство в воздухе. Оно характерно для всех конфликтов по оси "Юг-Север" и решить эту проблему традиционным путем, как показали войны 60-90-х гг., почти невозможно.
Заметим, что в истории уже есть примеры реализации преимуществ оружия нового типа.
Так, в 1982 г. во время боев за Фолклендские острова ВВС Аргентины имели всего пять ПКР "Экзосет", которые могли нести пять истребителей-бомбардировщиков "Супер Этандар". Они совершили десять боевых вылетов, в ходе которых четырьмя ракетами уничтожили два крупных корабля: современный британский эсминец "Шеффилд" и контейнеровоз "Атлантик Конвейер" с несколькими самолетами и вертолетами на борту. Лишь чудом в ходе атаки "Экзосетов" уцелел авианосец "Гермес". Ни один "Супер Этандар" не был потерян, а суммарный ущерб от их действий в сотни раз превысил стоимость этих самолетов и их ракет. Все остальные бомбардировщики и штурмовики Аргентины, имевшие на вооружении обычные средства поражения, добились таких же результатов, что и пять "Супер Этандаров", но для этого им пришлось выполнить 249 боевых вылетов, а потери составили 22 самолета и 19 летчиков.
А ведь "Экзосет" - оружие куда менее эффективное, чем отечественные ПКР, такие, как "Москит", "Яхонт", "Клаб". Последние имеют более мощные боевые части (БЧ) и дальность стрельбы, оснащены "интеллектуальными" системами наведения. Кроме того, благодаря сверхзвуковой скорости "Москит", "Яхонт" и 3М-54Э почти неуязвимы на конечном участке траектории, а их БЧ обладают гораздо большим поражающим действием за счет увеличенной по сравнению с дозвуковыми ракетами кинетической энергии.
Нельзя обойти вниманием и положительный вклад ВИО в ограничение гонки вооружений. Так, его высокая сдерживающая способность стимулирует отказ развивающихся стран от создания оружия массового поражения. Кроме того, большинство государств способно развернуть ВИО в крайне ограниченных масштабах.
НЕОСВОЕННЫЙ СЕГМЕНТ РЫНКА
Именно у России на сегодняшний день сложился научно-технический задел в области ВИО, позволяющий вести экспорт оружия для неядерного сдерживания. Он воплощен в широкий спектр ракет с дальностью до 300 км различных видов базирования.
На этом сегменте мирового рынка явно недостает современных высокоэффективных вооружений. Если в области противокорабельных ракет США и их западные союзники предлагают на экспорт несколько образцов, разработанных 20-30 лет назад ("Экзосет", "Отомат", "Гарпун"), то в сфере оперативно-тактических ракет класса "воздух-поверхность" и "поверхность-поверхность" наблюдается явный пробел.
Крылатые ракеты "Томагавк" даже в неядерном варианте слишком дороги (до 1 млн. долл. за штуку). Кроме того, Вашингтон поставляет их лишь ближайшему союзнику - Великобритании. Принципиально новые американские образцы - планирующая бомба JSOW и управляемая ракета JASSM - также пока не планируется широко продавать за рубеж. Кроме того, эти виды средств поражения имеют две особенности, которые не позволяют рассматривать их как оружие сдерживания, подходящее для большинства стран мира. Во-первых, для применения JSOW и JASSM необходимо завоевать господство в воздухе. Во-вторых, они небоеспособны без системы навигации НАВСТАР, находящейся под полным контролем Вашингтона. Другие страны Запада еще только приступают к созданию ракет класса "воздух-поверхность" большой дальности (англо-французская "Сторм шэдоу"). Намерен широко предлагать на экспорт свои оперативно-тактические ракеты различных видов базирования Китай.
Пожалуй, наиболее ярким примером российского превосходства является ракетный комплекс класса "земля-земля" "Искандер-Э", аналогов которому в мире просто нет. Его баллистическая ракета с дальностью до 280 км не подпадает под ограничения РКРТ и, в отличие от "Скада", является высокоэффективным оружием в обычном снаряжении. Даже ограниченное число комплексов "Искандер-Э" в конфликте, подобном балканской войне 1999 г., могло бы обеспечить надежное сдерживание путем угрозы ударов по центрам управления, аэродромам, портам, военным базам агрессора.
Отметим, что ракеты как важный компонент ВИО - растущий сегмент рынка. По оценке компании "Тил групп", мировое производство ракетного оружия (в значительной степени на экспорт) увеличится с 6,88 млрд. долл. в 2001 г. до 10,78 млрд. долл. в 2005 г.
Доходы российской высокотехнологичной промышленности могут существенно вырасти, если экспортироваться будут не сами ракеты, а комплексные системы, включающие средства разведки, управления, собственно ударные компоненты, а также подсистемы, обеспечивающие их защиту от ВИО и ВТО потенциального противника. Кроме того, новое поколение оружия требует принципиально другой информационной инфраструктуры, которую также могла бы предоставить Россия (речь идет, например, о навигационном поле системы космической радионавигации ГЛОНАСС).
Поскольку и само ВИО, и все упомянутые обеспечивающие компоненты у России есть, наша страна получает шанс стать лидером в формировании нового сегмента оружейного рынка. Попутно замечу, что опора на высокоинтеллектуальное оружие позволяет решить две задачи: увеличить объемы ВТС с зарубежными странами и обеспечить российские Вооруженные силы оружием XXI века, который с большой вероятностью может стать эпохой неядерного сдерживания.
