Алексей Иванов - АНДРЕЙ АФАНАСЬЕВИЧ, в какой степени Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов отвечает интересам России?
- Этот договор не лишен ряда известных недостатков, однако в целом он соответствует интересам России, задаче обеспечения стратегической стабильности - и с политической, и с военно-стратегической точек зрения.
Подписанием этого договора политически была прервана линия односторонности в американской внешней политике. С военной точки зрения Договор о СНП важен тем, что он все же вносит ряд элементов предсказуемости в стратегической ядерной сфере, которых без него не было бы. Такого рода предсказуемость будет присутствовать, разумеется, при полной реализуемости в рамках Договора о СНП мер контроля и верификации, предусмотренных Договором СНВ-1.
Я считаю, что заключение договора - это успех политики президента Владимира Путина и практически максимум из того возможного, чего можно было сейчас достичь во взаимодействии с нынешней американской администрацией, которую отличает совершенно иной подход к данным вопросам по сравнению с администрациями Джорджа Буша-старшего и Билла Клинтона.
Мировой политический и военно-стратегический ландшафт к моменту ратификации Договора об СНП значительно отличается от того, который был на момент его подписания в мае прошлого года, причем явно не в лучшую сторону. Тем не менее этот договор оптимален и сегодня.
- Многие политики и эксперты считают, что наличие так называемого возвратного потенциала ядерных боезарядов у США, разрешаемое по этому договору, создает большой дисбаланс в стратегических ядерных силах между Москвой и Вашингтоном в пользу последнего.
- Но такой дисбаланс все равно возник бы к концу текущего десятилетия и без данного договора, в силу чисто физического старения большей части российских стратегических ядерных сил и нашей неспособности - по экономическим причинам - поддерживать в боеготовом состоянии большой ракетный арсенал. Мы ведь в 10-12 раз уступаем Соединенным Штатам по объему ВВП. Но и во времена СССР для обеспечения эффективного ядерного сдерживания нам не нужно было иметь количественно равные с американцами "потолки" по боезарядам и носителям.
На "возвратный потенциал" будет иметь право и Россия, но вряд ли мы можем это себе позволить, исходя из состояния нашей экономики. Надо иметь в виду, что по развернутым боезарядам и по боеголовкам стратегических ядерных сил в соответствии с этим договором предусмотрено количественное равенство для России и США - в пределах 1700-2200 боезарядов.
- Занимая в середине 1990-х годов пост первого заместителя министра обороны РФ, вы курировали создание межконтинентальной баллистической ракеты "Тополь-М" и ряда других стратегических систем. Предполагали вы тогда, что настанет момент, когда эта ракета будет востребована не в одно-, а в многоголовочном варианте?
- В те годы в нашей политической элите было немало людей, которые считали, что нам вообще не нужны новые стратегические ядерные средства - ни в одноголовочном, ни тем более в многоголовочном варианте. Многие наши политики тешили тогда себя надеждами, что нас ждут универсальные и равноправные системы международной безопасности "от Ванкувера до Владивостока", что произойдет прогрессирующее снижение роли военного фактора в мировой политике и т.д. В таких условиях и разработчики новых ракет, и военное командование до поры до времени старались, мягко говоря, не афишировать происходившие работы. Мы считали, что резервные возможности такой МБР по числу боезарядов, по возможностям преодоления противоракетной обороны нам еще очень и очень могут пригодиться в будущем.
Россия, не рассматривая какие-либо конкретные государства в качестве своего вероятного противника, тем не менее - в связи с сохранением и модернизацией некоторыми странами ядерных потенциалов и появлением новых ядерных держав - не может отказываться от своего потенциала ядерного сдерживания и должна развивать такой компонент обороны, который можно назвать "асимметричным сдерживанием по всем азимутам".
- Не слишком ли мы уповаем на ядерное сдерживание в нашей оборонной политике?
- Ядерное сдерживание не обеспечивает, конечно, предотвращения всех возможных политико-военных угроз, однако оно выступает в качестве базового фактора во всех сколько-нибудь значимых конфликтных и кризисных ситуациях.
Система ядерного сдерживания призвана кроме прочего предотвратить возможность эскалационного доминирования любого нашего потенциального оппонента. При этом она должна включать в себя как стратегические ядерные силы, так и средства оперативно-тактического и тактического назначения, носить интегральный характер.
Кроме того, мы, разумеется, должны всемерно заботиться и о развитии сил общего назначения, а также о развитии спецсил, предназначенных для ведения антитеррористических действий, в том числе совместно с нашими союзниками по получившей недавно новый статус Организации Договора о коллективной безопасности.
В новых условиях мы обязаны обеспечить оптимальное сочетание всех трех элементов этой "новой триады" наших Вооруженных сил.
