Москва не сформулировала новую стратегию и ядерную концепцию

Факт развала системы Договора по ПРО, помимо всего прочего, говорит и о том, что Россия, по оценкам западных аналитиков, больше не обладает способностью сохранения и поддержания стратегического ядерного паритета с США. Здесь, однако, корректнее говорить об относительной (по сравнению с бывшим Советским Союзом) утрате Россией паритета с Соединенными Штатами в сфере мирового политического влияния, поскольку относительный паритет в ядерных силах и их возможностях Россия, несомненно, сохраняет, в том числе и по возможностям контрсилового поражения ударных ядерных сил в сильно заглубленных и укрепленных шахтах в возможном разоружающем ударе, что признают и в США.

Разница в позициях двух держав, как ее видят западные аналитики, в том, что США привели свою ядерную доктрину и стратегию в соответствие со своей политической и военной стратегией (доктриной) на перспективу развития геостратегической обстановки, официально приняли в сентябре 2002 г. новую Стратегию национальной безопасности.

Россия, как полагают на Западе, этого пока не сделала.

ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ

Аналитики США и НАТО к факторам, серьезно влияющим на выработку современной политики и стратегии России, относят:

1. Остаточный комплекс ядерной сверхдержавы.

В российском военно-политическом руководстве и политической элите, по мнению аналитиков США и НАТО, сохраняется прежний взгляд на свой стратегический ядерный арсенал как на символ статуса России в качестве ядерной сверхдержавы, который не подкрепляется реальными ресурсными возможностями страны. Попытки России поддерживать этот статусный символ могут измотать экономику страны и привести к тем же результатам, что и было с экономикой СССР.

Такой взгляд, по мнению аналитиков, препятствует серьезному обсуждению в правящих политических и военных верхах и российском обществе необходимости и желательности приведения размеров ядерного арсенала до уровня, совместимого с ограниченными ресурсами России. А также препятствует переходу от жесткой опоры преимущественно на ядерные силы в политике сдерживания и обороны на более разумную и гибкую стратегию комплексного использования обычных военных, ядерных и невоенных инструментов в такой политике.

2. Консервативная позиция ядерного противостояния с США.

Несмотря на кардинально изменившуюся международную и геополитическую обстановку, в особенности связанную с международной и национальной безопасностью, на существенные перемены в характере и содержании двусторонних российско-американских отношений после исчезновения Советского Союза и окончания холодной войны, многие представители российской политической и военной элиты, по мнению западных аналитиков, продолжают рассматривать мир через призму прежнего ядерного противостояния двух держав - России и США, сохраняя свою приверженность к прежним советским оценкам угроз безопасности.

Объективно рассматривая современную позицию США, необходимо подчеркнуть, что американское руководство, по существу, смотрит на современный и будущий мир через ту же призму ядерного противостояния по отношению к России, Китаю, другим странам, которые рассматриваются в США в качестве вероятных угроз их безопасности. Поэтому опасения российских политических и военных кругов имеют серьезные основания.

3. Неразрешенность проблемы создания новой ядерной триады.

По наблюдениям обозревателей США и НАТО, последние события в перемене направленности в сторону морских сил ядерного сдерживания (МСЯС) стратегии развития ядерной триады России вызвали среди российских военных экспертов серьезные опасения за судьбу ядерной триады, особенно РВСН, их боевую устойчивость и безопасность. Авторитетные отечественные военные эксперты традиционно рассматривали наземные МБР (РВСН) краеугольной опорой стратегического ядерного арсенала страны. При этом они исходили из достигнутых реальных технологических достижений России в развитии РВСН, таких, как создание и развертывание "тяжелых" МБР с кассетными разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН), дорожно-мобильных комплексов МБР и многих других.

Например, генерал армии Андрей Николаев, бывший председатель комитета по обороне Государственной Думы, отстаивая приоритет на совершенствование РВСН, указывал, что ПЛАРБ СН российского ВМФ (МСЯС) вынуждены действовать в океане даже в мирное время и в так называемых "укрепленных бастионах" (например, под ледовым покровом Арктики) в условиях непрерывного наблюдения и вполне вероятного боевого воздействия на них со стороны сил и средств стратегической противолодочной войны ВМС США и НАТО, что ставит под угрозу их выживаемость в условиях реальной войны. Кроме того, высокая стоимость строительства и содержания ПЛАРБ СН (МСЯС) делает этот компонент ядерной триады по сравнению с наземными РВСН еще менее приемлемым для ВС, тем более что новые (усовершенствованные) наземные МБР могут развертываться в уже имеющихся укрепленных ракетных шахтах, не требуя дополнительных расходов.

Другой известный российский политик Алексей Арбатов уверен, что Россия не должна переходить на принцип "минимального сдерживания", а наоборот, должна сохранить ядерные силы страны в существующих размерах.

Западные аналитики считают, что смещение российской ядерной стратегии в сторону морского компонента ядерной триады (МСЯС) и придание большей значимости силам общего назначения следует рассматривать на фоне предшествующих перемен в оборонных приоритетах.

Другие военные эксперты в Госдуме России выдвинули тезис о том, что предлагаемое повышение относительного веса и роли морской компоненты в российской ядерной триаде сдерживания сделает страну беззащитной от гипотетического "контрсилового" первого ядерного удара со стороны США. При этом в одной из опубликованных зарубежных оценок указывалось, что с учетом текущих темпов сокращения российских СЯС, прежде всего РВСН, российская триада СЯС, чрезмерно опирающаяся на морской (подводный) компонент, может быть обезоружена поражением прежде всего наземных РВСН в первом ядерном контрсиловом ударе пятью сотнями американских наземных МБР. По этим расчетам западных аналитиков, если СЯС России станут опираться преимущественно на свои МСЯС-АЯС, тогда до 85% ядерного арсенала страны будет вынуждено развертываться в МСЯС на ПЛАРБ СН и в силах авиационного компонента (АЯС) в виде дальнобойных КРВБ на стратегических бомбардировщиках дальней авиации.

На долю наземных РВСН останется не более 15% российского арсенала ударных боеголовок. По оценкам экспертов США и НАТО, при нынешнем темпе вывода из боевого состава устаревших МБР и перевооружения РВСН новыми МБР "Тополь-М" в планируемых шахтном и дорожно-мобильном вариантах, к 2010 г. в боевом составе РВСН может остаться не более 200 действующих МБР всех типов. На каждую из этих МБР СНС США могут нацелить, при необходимости, по две наземных моноблочных МБР или несколько боевых блоков своих МСЯС.

Оба других компонента триады СЯС РФ (МСЯС и АЯС), по мнению экспертов, крайне уязвимы для ударов МБР, стратегической авиации, сил и средств противолодочной войны США и НАТО.

По расчетам экспертов США, в первом ракетно-ядерном ударе высокоточными МБР (модернизированными "Минитмен-III") и БРПЛ (модернизированными высокоточными "Трайдент-II") с укороченным подлетным временем может быть выведено из строя до 90% развернутого российского ядерного арсенала с вероятностью 95-98%. Остальные 10% этого арсенала России, по тем же оценкам, останутся уязвимыми под плотным и непрерывным воздействием сил и средств ПРО, ПВО и противолодочной обороны США-НАТО.

Все свои планы и расчеты в сфере развития ядерных СНС и их применения Соединенные Штаты строят с учетом длительного ядерного противостояния в обозримой перспективе и опоры на применение ядерных сил в войнах любого масштаба. Об этом наглядно свидетельствует, например, принятие в США так называемой "превентивной военной стратегии" (доктрины), мероприятия по "революционной трансформации" ядерных и обычных вооруженных сил на перспективу, а также создание резерва оперативно-развертываемых ядерных блоков для возможного довооружения компонентов триады. Превентивная военная стратегия США прямо предусматривает нанесение упреждающих (превентивных) ударов обычным и ядерным оружием по стране, которая, по оценкам руководства Соединенных Штатов, реально угрожает национальной безопасности США и их главных союзников.

Оперативный резерв развертываемых ядерных боеголовок, по предварительным оценкам аналитиков, будет равен или даже превысит состав оперативно развернутых боеголовок (сокращаемых к 2012 г. до уровня 1700-2200 единиц для каждой стороны по новым договоренностям с Россией). Размеры этого резерва по существу выйдут за пределы оборонной достаточности, что позволит американцам сохранить без сокращения имеющийся общий (боевой и резервный) арсенал ядерных боеприпасов СН (составит порядка 5000 единиц).

Таким путем американцы намерены закрепить общее военное и ядерное превосходство над любой державой.

4. Неопределенность внешней и военной стратегии.

Аналитики США и НАТО отмечают отсутствие у российских высших политиков и военных выработанной и согласованной четкой и внятной позиции по проблеме новой внешней и военной политики России; отсутствие понимания новой роли и места ядерных и обычных СНС в глобальном и региональном сдерживании и в обеспечении стратегической стабильности, их оптимального состава и структуры для прогнозируемых условий.

5. Отсутствие у высшего руководства России реальных инструментов разработки долгосрочной политики и стратегии безопасности.

Совет безопасности России (СБ), по мнению западных аналитиков, так и не стал реальным ключевым и центральным политико-планирующим и межведомственным координирующим инструментом, способным генерировать новые идеи и подходы к решению насущных военных проблем, эффективно направлять разработку и реализацию новой доктрины и стратегии России во внешней и военной политике. СБ и его секретариат не укомплектованы достаточно компетентными специалистами и не решают задачи, присущие их функции.

6. Фактор предельной персонификации политики и стратегии. Правительственная (государственная) политика в России практически во всех без исключения сферах деятельности, включая сферу национальной безопасности, продолжает оставаться прежде всего предельно персонифицированной, выдвигается и реализуется только от имени лидера страны. В таких обстоятельствах персональные перемены в высших эшелонах власти в России неизбежно приводят к коренным изменениям в военной доктрине и стратегии страны, в частности, к непродуманным переходам из одной крайности в другую в политике вообще, в ядерной политике в особенности, с самыми негативными последствиями для безопасности страны и ее авторитета.

ЗИГЗАГИ ЯДЕРНОЙ СТРАТЕГИИ

Влияние рассмотренных факторов на способность высшего военно-политического руководства России выработать и реализовать адекватную политику в сфере перспективного развития комплекса стратегических ядерных сил страны хорошо иллюстрируется, по мнению зарубежных аналитиков, недавними (2002-2003 гг.) официальными заявлениями на высших политическом и военном уровнях о принятых решениях, касающихся будущего российских РВСН, морских (МСЯС) и авиационных (АЯС) сил стратегического сдерживания.

6 февраля 2002 г. один из высших военных руководителей России, первый заместитель начальника Генерального штаба ВС РФ генерал-полковник Юрий Балуевский объявил в СМИ об изменении приоритетов в перспективном развитии стратегических ядерных сил страны.

Согласно его заявлению, с одной стороны, вместо прежнего акцента на развитие наземного компонента - РВСН, приоритет в развитии будет отдан модернизации морского (подводного) компонента ядерных сил сдерживания (МСЯС). Балуевский подчеркнул, что руководство России вполне удовлетворено состоянием РВСН и не предвидит срочной необходимости в их модернизации в предстоящие 10 лет. В опубликованном несколько ранее в СМИ России заявлении президента РФ Владимира Путина говорилось, в частности, о планах усиления РВСН за счет постановки на боевое дежурство нескольких десятков МБР СН из складированного резерва (специалисты Запада идентифицировали эти МБР по системе индексации НАТО как SS-19 "Stilet", которые находятся в "сухом" виде в резервном запасе на складском хранении). Кроме того, по словам командующего РВСН, будет продолжаться модернизация имеющихся МБР с целью продления их срока боевой службы по крайней мере до 2016-2020 гг.

Хотя, с другой стороны, в феврале сего года в своем выступлении с оценкой крупнейших за последние 20 лет командно-штабных учений, проводимых МО России, президент заявил, что на вооружение РВСН будут приняты новые ракетные комплексы, способные преодолевать любую ПРО. В связи с этими заявлениями, не беря в расчет февральское 2004 г. заявление Путина о новых ракетных комплексах, аналитики Запада подчеркивали, что смена приоритета в сфере ядерных СНС России на развитие МСЯС параллельно с модернизацией РВСН и АЯС, по существу означает, что если они будут реализованы на деле, то Россия получит в итоге тот результат, которого столь настойчиво многие десятилетия целенаправленно добивались Соединенные Штаты в тяжелых переговорах с СССР по контролю за ядерными СНС, а именно - структуризацию ядерных СНС России по принципам, структуре и модели ядерной триады СНС США с опорой на морскую составляющую.

ПЕРСПЕКТИВЫ

В распоряжении России в отличие от США, однако, остается только инструмент ядерного сдерживания в виде не вполне полноценной ядерной триады в составе сокращаемых РВСН, сокращенных и подлежащих модернизации и масштабному обновлению МСЯС, ограниченных по составу и возможностям АЯС, которые также требуют модернизации. При этом, по мнению экспертов Запада, развитие СЯС РФ может принять однобокую направленность с основным упором на поддержание и развитие наземного компонента (РВСН) просто в силу нехватки ресурсов на параллельное и одновременное развитие всех компонентов российской триады. Такое положение может лишить Россию необходимой политической и военной гибкости в обеспечении долгосрочной гарантированной безопасности страны. Оно осложняется отсутствием у России реальных ресурсов и возможностей для ускоренного формирования новой комплексной инфраструктуры, подобной американской, и концепции комплексного сдерживания на региональном и глобальном уровнях неядерными (обычными) в совокупности с ядерными инструментами. На высшем военно-политическом уровне в России, по оценкам западных аналитиков, остается окончательно нерешенным принципиальный вопрос о модели и боевом составе ядерных СНС страны в форме традиционной триады ядерных сил.