Валерий Ярынич Проблемы эффективности ядерного сдерживания и оптимальности ядерного арсенала достались России в наследство от холодной войны, но тем не менее они продолжают оставаться одним из важнейших компонентов внешней и внутренней политики страны. До недавнего времени сам факт ведения переговоров с США по уровням ядерных вооружений и их сокращению был едва ли не единственным атрибутом великой державы, признаваемым еще за Россией. Но и после отказа Вашингтона согласовывать с Москвой путем долгих и сложных процедур разные уровни и подуровни ядерных сил значение этой темы не снизилось: фактор надежного сдерживания потенциального агрессора играл и будет продолжать играть в обозримом будущем решающую роль при оценке обороноспособности РФ.
КЛУБОК ПАРАДОКСОВ
Внутри страны, при всем многообразии экономических и социальных проблем, вопрос о том, какие ядерные силы следует иметь, тоже остается важным. Он стал своего рода оселком, на котором различные политические партии проверяют истинность патриотизма своих оппонентов. Порой эти споры заходят далеко, и предпринимаемые властью шаги не всегда адекватны ситуации. Поскольку, к сожалению, достаточно понятных и открытых обоснований целесообразности решений в ядерной сфере на сегодняшний день нет.
Уже не раз многими экспертами у нас и за рубежом отмечалось, что проблема взаимного ядерного сдерживания - это удивительный клубок из одних парадоксов. Здесь все "не как у людей", в подтверждение этого достаточно перечислить лишь несколько явных внутренних противоречий в давно устоявшихся, казалось бы, понятиях:
- с одной стороны, ядерная война официально признана всеми странами бессмысленной из-за ее абсолютно неприемлемых глобальных последствий; с другой - в военных ведомствах ядерных стран сохраняются и уточняются планы как первых, так и ответных ядерных ударов;
- утверждение о том, что наличие таких планов в Пентагоне и Генштабе ВС РФ как раз и обеспечивает взаимное сдерживание США и России от нападения друг на друга, не выдерживает критики даже в чисто военно-стратегическом отношении: во-первых, потому что ни одна из сторон ничего не знает о содержании этих планов у оппонента; и во-вторых - никакой совместной оценки возможных последствий ядерной войны сторонами никогда не предпринималось. Фактически взаимное сдерживание базируется на полной неопределенности, то есть на страхе перед Армагеддоном. В этих условиях сокращение ядерных вооружений выглядит просто как проявление доброй воли или же как вынужденная мера;
- в боевых документах на американских и российских командных пунктах предписано проводить, и как можно быстрее, ядерный удар возмездия в том случае, если на экранах системы предупреждения появился сигнал о ракетной атаке на страну. Однако нет никаких открытых сведений о том, что конкретно сделано обеими сторонами, чтобы избежать катастрофы в случае, если этот сигнал был ложным из-за технического сбоя или диверсии. Никто сегодня не может определенно предсказать, как бы повели себя люди на командных пунктах в такой гамлетовской ситуации: нажали бы они кнопку, или нет?
- до сих пор - и в России, и в США - основным условием эффективности ядерных сил остается одновременное выполнение двух требований: высокая готовность к пуску всех развернутых ракет в случае необходимости (позитивный контроль), и 100-процентная защищенность от несанкционированного запуска хотя бы одной ракеты (негативный контроль). Данные требования по своей сути прямо противоположны, но никаких открытых разъяснений о том, как же разрешена эта важная дилемма, также нет.
Можно продолжить и далее перечисление парадоксов феномена ядерного сдерживания, но и без того ясно, что в этой мутной водичке каждый может легко ловить ту рыбку, какую захочет. Представляется, что думающему гражданину (в России, в США, в любой другой стране) хотелось бы понимать суть этих вещей и не позволять водить себя за нос в делах, напрямую касающихся безопасности его семьи и кошелька. Российско-американские отношения уже доросли до того уровня, когда возможно начать распутывать сей клубок парадоксов. Не исключено, что на поверку эти парадоксы окажутся не фатальными, а надуманными; и выяснится, что есть такие решения, которые способны снять вопросы без ущемления интересов всех сторон.
НЕПОНЯТНЫЕ МЕТОДИКИ
Затронем в качестве примера лишь один из таких проблемных вопросов: как на сегодня определяется уровень ядерных вооружений, достаточный для надежного сдерживания потенциального агрессора? Будем для упрощения оперировать количеством ядерных боевых блоков в ударе возмездия, т.к. этот показатель часто используется при оценке эффективности сдерживания.
Для начала отметим, что методики, используемые в официальных инстанциях для получения тех цифр, которые ложатся в основание решений по составу ядерных сил, нигде не опубликованы. Это кажется странным, ибо сами методики не могут быть секретными по определению. Причиной для подобного засекречивания может быть одно из двух: либо некорректность данных методик, либо их полное отсутствие. Соответственно, нигде нельзя посмотреть, как же рассчитывались официальные "обоснованные" уровни.
Конечно, имеется немало открытых отечественных и зарубежных источников, где излагаются различные подходы к обоснованию уровней ядерных вооружений. Судя по ним, а также с учетом моего личного опыта работы в данной сфере в течение многих лет, можно предположить, что одним из основных методов при расчетах является определение наиболее вероятной величины возмездия. Такой подход применяется сейчас и в официальных структурах. (Если не это так, хотелось бы увидеть открытое опровержение с изложением той методики, которая действует на сегодня.)
Наиболее вероятная величина возмездия (для краткости обозначим этот показатель аббревиатурой НВВВ) - это то количество ядерных блоков, которое довела страна-жертва до территории страны-агрессора в ответ на нападение. В указанном подходе данная величина определяется как усредненное значение наиболее часто встречаемых (то есть наиболее вероятных) результатов возмездия из всех розыгрышей конкретного сценария войны. По существу - это точечная (фиксированная) оценка, хотя иногда и делаются допущения о каком-то небольшом разбросе. Оценка подобного рода звучит, к примеру, так: "При таких-то исходных данных сторон и таком-то сценарии войны страна-жертва нанесет удар возмездия величиной около 25 боевых блоков". Или: "Агрессор обязательно получит в ответ примерно 25 ядерных блоков". И хотя понятие неприемлемости ущерба остается открытой проблемой до настоящего времени, подобный упрощенный подход кажется на первый взгляд удобным и понятным: при получении фиксированной оценки можно уже приступить к обсуждению вопроса: а много это, или мало? Другими словами, пытаться выяснить, удержит такая перспектива потенциального агрессора от первой атаки против ядерной страны, или же нет?
Однако не всегда кажущиеся простота и удобство могут быть главными критериями целесообразности применения метода.
Вернемся опять к массиву результатов, получаемых после многократных моделирований войны. Никто, включая апологетов метода НВВВ, не станет отрицать, что здесь всегда имеются маловероятные, не часто встречающиеся ("неудобные") случаи с гораздо большей величиной возмездия, чем в самых вероятных исходах. Скажем, для нашего примера это 200 или 250 боевых блоков. В обычных ("мирных") исследованиях нехарактерные результаты отбрасываются и за оценку принимаются наиболее вероятные исходы, так поступают и в методике НВВВ. Но зададим себе вопрос: а кто дал право отбрасывать "нечастые" результаты, когда речь идет о глобальной ядерной войне? Ведь она возможна всего один раз! На языке моделирования это означает одну-единственную пробу. Никто не может знать априори, каков будет ее результат. Обыватель скажет: "Бог его знает" и будет прав - и потому что люди не очень-то верят во всякие там глобальные расчеты; и потому что действительно может быть все, что угодно; и потому, наконец, что таким результатом может быть конец земной цивилизации.
НУЖЕН ЕДИНЫЙ ПОДХОД
Назовем метод оценки сдерживания по нехарактерным результатам возмездия "методом НХРВ".
Метод НХРВ представляется более близким к обычной человеческой логике, т.к. жизнь часто преподносит нам самые невероятные сюрпризы. Казалось бы, насколько уж надежной и продвинутой считалась американская космическая программа "Шаттл", но ведь были же и "Челленджер", и "Колумбия". Еще больше содрогнулся мир в декабре 2004-го, когда гигантская волна за минуту смыла с лица Земли сотни тысяч людей. Неверие потенциального агрессора в "его величество случай" при планировании сверхуникальнейшей атаки против ядерного государства может закончиться всеобщим Апокалипсисом. Если перевести этот вывод на язык ядерного сдерживания, то агрессор может получить в ответ удар, губительный не только для него самого, но и для всей планеты. Здесь нельзя играть в кости: это сосем не Монте-Карло, и не Лас-Вегас.
Как подойти к применению метода НХРВ? Чтобы показать его суть и корректность, не обязательно залезать в самые большие секреты по части ядерных сил. Это можно проверить на условных цифрах, приближенных к реальным. Доказательство наличия "нехарактерных" результатов возмездия с заведомо недопустимой величиной и станет основанием для перехода к новому методу оценки. К прежнему вопросу о том, достаточна ли полученная величина возмездия для обеспечения сдерживания, добавится информация, насколько возможно (вероятно) как такое, так и любое другое возмездие. Примитивную точечную оценку сменит более объективная и полная картина всех реально возможных результатов ядерной войны. Оценка сдерживания в таком варианте будет звучать по-другому. Скажем, если в США официально объявят, что вместо "ранее рассчитанных" 25 ядерных блоков можно получить из России в ответ на нападение 200-250 ударов, то отношение к перспективе возмездия (тысяча Хиросим в Америке) может стать иным не только среди простых обывателей, но и у военных плановиков. Конечно, и 25 ядерных блоков мощностью по 150-200 килотонн каждый - тоже не подарок, но это другая тема.
Метод НХРВ, как и все прочие методы, включая НВВВ, будет иметь смысл только тогда, когда расчеты проводятся США и Россией вместе, на одной модели. В этом случае стороны будут иметь единое представление о том, что может ждать их (и всех других) в случае глобальной ядерной войны; и феномен взаимного сдерживания станет не слепым, а более осознанным.
Выгоды от перехода к указанному методу оценки взаимного сдерживания очевидны. Во-первых, могут быть получены достаточно наглядные научные обоснования тех усилий, которые предпринимаются руководством России и США по сокращению ядерных вооружений; при этом соответственно резко снизятся возможности оппозиции противостоять этому правильному курсу. Во-вторых, понимание прочной безопасности страны в условиях глубоких сокращений вооружений позволит более смело идти на международное сотрудничество по наиболее важной на сегодня проблеме - обеспечению надежной защиты ядерных сил от диверсий. Говоря языком специалистов: убедившись в прочности позитивного контроля, можно будет пойти на практические шаги в части усиления контроля негативного. Затем, обменявшись положительной информацией в этой сфере, США и Россия могли бы совместно помочь Индии, Пакистану и другим ядерным странам, где уровень защиты от несанкционированного пуска ракет наверняка ниже.
Сейчас подобный уровень доверия между недавними врагами может показаться кому-то утопией. Но не станем ли мы все уже вскоре говорить о некоторых сегодняшних трактовках взаимного ядерного сдерживания как о примере пещерного мышления?
Дарья Гармоненко 
