Держаться простых и ясных мыслей

Не так давно на страницах печати начальник Главного оперативного управления Генерального штаба (ГОУ ГШ) генерал-полковник Александр Рукшин изложил свою точку зрения на вопросы применения и строительства Вооруженных сил РФ. После знакомства с его выступлением поневоле вспомнишь известное изречение Наполеона Бонапарта о том, что на войне надо держаться простых и ясных мыслей (да и в мирное время тоже).

НА ЧУЖОЙ ДЕЛЯНКЕ

Начальник ГОУ начинает свою статью со следующего пассажа: «Обеспечение военной безопасности государства всегда было и будет оставаться актуальным, в том числе в обозримом времени». Однако сразу возникает вопрос: а что, разве когда-нибудь в прошлом дело обстояло иначе? Или ближайшее будущее сулит перспективы безоблачного существования на земле рода людского без кровавых конфликтов?

Увы, история человечества – это история войн. На один мирный год приходится одиннадцать военных. И вдруг – на уровне открытия – «┘всегда будет актуальным┘». Заодно позвольте уточнить: что такое «обозримое время»? Генерал (если все-таки время обозримое) надеется дожить до всеобщего и полного разоружения?

Но бог с ними, с риторическими вопросами. Думается, руководителю такого уровня вряд ли надо начинать свои материалы с банальных высказываний. Тем не менее военачальник стремится подкрепить сказанное: «Это обусловливается многими факторами». Хотя непонятно, причем тут «многие факторы», если проблема стоит на повестке дня на протяжении тысячелетий (и будет существовать, вероятно, еще не один век).

Какие же факторы имеет в виду Александр Рукшин? А вот какие: «┘расширяются масштабы и совершенствуются методы открыто агрессивной деятельности международного терроризма и организованной преступности. Увеличиваются объемы незаконного оборота оружия и наркотиков».

Хорошо бы, конечно, уточнить, что такое «открыто агрессивная деятельность» террористов. Неужели они прибегают к неким скрытым неагрессивным акциям? Например, взрывам без звукового сопровождения?

Однако удивляет в данном месте другое. Ведь мы читаем статью военачальника, а не высокопоставленного чиновника одной из спецслужб, коим и надлежит в первую очередь заниматься борьбой с терроризмом, организованной преступностью, незаконным оборотом оружия и наркотиков. Складывается впечатление, что Главное оперативное управление Генштаба занимается вопросами, очень далекими от проблем, которые в первую очередь обязано решать военное ведомство в целом (и Генштаба в частности).

Впрочем, это подтверждается в дальнейшем. Например, генерал заявляет: «Военная безопасность России должна обеспечиваться всей совокупностью имеющихся в ее распоряжении сил, средств и ресурсов. При этом предпочтение должно отдаваться политическим, дипломатическим и иным невоенным средствам предотвращения, локализации и нейтрализации военных угроз на региональном и глобальном уровнях».

В устах, скажем, руководителя МИДа подобная фраза звучала бы в целом вполне естественно. Но когда начальник ГОУ говорит о том, что «предпочтение должно отдаваться политическим, дипломатическим и иным невоенным средствам предотвращения, локализации и нейтрализации военных угроз», то опять-таки хочется спросить: как генерал и его подчиненные намереваются реализовывать вышеизложенный тезис на практике?

Наверное, ничего не получится даже при самых сильных потугах. Подобная задача находится вне компетенции Главного оперативного управления.

Отметим, кстати, что в начальной части своего выступления Александр Рукшин достаточно часто говорит о союзниках Российской Федерации (типа «┘гарантировать военную безопасность Российской Федерации и ее союзников»). Однако ни один из них не назван. Все-таки интересно, кто они. Ведь на практике сегодня даже Белоруссию нельзя причислить к близким друзьям России. Скорее, речь надо вести о возможных (гипотетических) союзниках, которые обязательно проявятся, когда возникнут общие межсоюзнические интересы. Как известно, именно они дают самых надежных союзников.

В ЧЕМ ГЛУБИННЫЙ СМЫСЛ?

Утверждается, что стремительное развитие средств вооруженной борьбы может в целом привести к изменению взглядов на место и роль военной силы в обеспечении жизненно важных интересов и суверенитета государства. Можно не сомневаться – вот как раз именно и в целом-то и не приведет.

Война была, есть и будет продолжением политики другими средствами.

Александр Рукшин пишет: «┘мы не можем быть абсолютно застрахованы от угрозы возникновения различного рода вооруженных конфликтов. Такие конфликты могут не только нанести экономический ущерб, но и дестабилизировать военно-политическую обстановку в государстве с самыми непредсказуемыми последствиями».

Вот интересно бы в этом месте поподробнее, в чем глубинный смысл последнего предложения? Любая война – это прежде всего политические цели, а не нанесение экономического ущерба.

Помимо этого военачальник, наверное, предполагает, что для России конечным результатом сравнительно небольшого по масштабам гипотетического конфликта может стать анархия, революция и в очередной раз смена общественно-экономической формации? Ведь слова «непредсказуемые последствия» (следующие в тексте за «дестабилизацией») можно понимать и так.

Правда, не исключено, что за этим выражением кроется нечто иное, но читателям-то от этого не легче – разобраться-то хочется.

Начальник ГОУ считает, что «┘основные усилия в области военной безопасности государства необходимо сосредоточить на приоритетном решении задач предотвращения военных угроз, а также их локализации и нейтрализации на ранних стадиях. Это позволит снизить вероятность втягивания РФ в вооруженные конфликты и войны, истощающие ресурсы государства, так необходимые для обеспечения качественного скачка в ее экономическом и социальном развитии».

О «локализации» и «нейтрализации» в НВО говорилось уже не раз (см. статью «Военный новояз» в № 34 «НВО» за 2001 год). Тем не менее, что конкретно они означают в отношении вооруженной борьбы (и когда «локализация» перерастает в «нейтрализацию»), не совсем ясно и сегодня. Хорошо бы, наверное, в военных вузах курс лекций учредить по этому поводу. К примеру, одна из возможных тем: «Работа командира и штаба по созданию условий для успешной локализации». Или же – «Порядок деятельности высших звеньев управления в условиях полной и окончательной нейтрализации».

Но главное тут все же, на взгляд автора этих строк, в другом – задачи предотвращения военных угроз в российском государстве (да и в любом другом) опять-таки проходят по другому ведомству. Вооруженные силы или воюют, или готовятся к войне. В любом другом случае это уже не вооруженные силы.

НЕПОДЪЕМНАЯ ЗАДАЧА

Особо следует остановиться на следующей фразе: «В целом Вооруженные силы сегодня и в будущем должны быть способны в мирное время и в чрезвычайных ситуациях, сохраняя потенциал стратегического сдерживания и выполняя задачи поддержания боеготовности, соединениями и воинскими частями постоянной готовности (без проведения дополнительных мобилизационных мероприятий), решать задачи одновременно в двух вооруженных конфликтах любого типа».

Вот как это понимать – вроде бы время мирное, а задачи решать в двух вооруженных конфликтах любого типа.

В действующей Военной доктрине РФ указано: «вооруженный конфликт может возникнуть в форме вооруженного инцидента, вооруженной акции и других вооруженных столкновений ограниченного масштаба┘ Особой формой вооруженного конфликта является приграничный конфликт».

На первый взгляд получается, что конфликт – это не более чем инцидент или акция. Однако чуть ниже в доктрине записано (п. 5 раздела 2): «┘вооруженный конфликт характеризуется: ┘опасностью трансформации в локальную (международный вооруженный конфликт) или гражданскую (внутренний вооруженный конфликт) войну.

Стало быть, локальная война (в соответствии с доктриной) – это тоже конфликт. Следовательно, начальник ГОУ ставит задачу Вооруженным силам быть готовым к ведению двух локальных войн, причем в мирное время.

В этой связи как-то невольно вспоминается, что совсем недавно для Чечни всей Российской армией еле-еле сформировали всего одну 42-ю мотострелковую дивизию. Кардинально состояние дел в войсках с тех времен вроде бы не изменилось (разве что обозначились тенденции к некоторому улучшению обстановки), а военачальники уже готовы «решать задачи одновременно в двух вооруженных конфликтах любого типа». Совершенно очевидно, что это пока абсолютно неподъемная задача для ВС РФ.

НЕПОНЯТНАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ

Александр Рукшин отмечает: «В области строительства Вооруженных сил необходимо исходить из того, что в отличие от стран – участниц блока НАТО, военные доктрины которых носят блоковый характер, Военная доктрина России должна учитывать полную самодостаточность наших Вооруженных сил в обеспечении национальной безопасности страны, исходя из этого и должно осуществляться их строительство. С учетом влияния всего спектра факторов, и прежде всего экономического, Генеральным штабом выработаны требования к перспективному облику Вооруженных сил, принципы и основные направления их строительства на дальнейшую перспективу».

«Полная самодостаточность»? А как же упоминание о союзниках в начальной части выступления?

Говоря затем о принципах и основных направлениях строительства Вооруженных сил, военачальник подчеркивает: «При этом главный принцип сегодня и в будущем – соизмеримость реформаторских усилий с реальными ресурсными возможностями государства».

Если это принцип, да тем более главный, то трудно отделаться от впечатления – банально это как-то все. Нет денег – не заказывай обед в «Метрополе». Возводить в главный принцип эту простую истину незачем.

Но продолжим чтение.

«Именно на таких позициях основываются подходы к формированию перспективного облика Вооруженных Сил, базируясь на основных принципах, выработанных Генеральным штабом:

– приоритетность невоенных средств разрешения кризисных ситуаций;

– поддержание военного потенциала страны на необходимом, достаточном для парирования угроз безопасности государства уровне;

– создание и поддержание в мирное время минимально необходимых группировок сил и средств, отвечающих реальным угрозам и не вызывающим обеспокоенности у граничащих с нами государств».

Заметим, что сначала начальник ГОУ формирует «главный принцип». Потом на основе его определяются «подходы к формированию перспективного облика Вооруженных Сил». В свою очередь, подходы базируются на «основных принципах, выработанных Генеральным штабом». То есть, налицо следующая непонятная последовательность: «главный принцип»–«подходы»–«основные принципы».

И в который раз начальник ГОУ среди «основных принципов» обозначает (первым пунктом, заметим) – «приоритетность невоенных средств разрешения кризисных ситуаций». После провозглашения этого принципа и Главное оперативное управление, и Генштаб в целом можно распускать за ненадобностью.

И вот еще. Армия как раз и создается для того, чтобы порождать «обеспокоенность» у соседей (образно говоря, отбить даже охоту думать о военном решении тех или иных вопросов). Политес тут явно не уместен. Если армия не вызывает этого чувства (стало быть, ее можно не бояться), то в таком случае она, видимо, представляет собой разновидность потешных отрядов. Или как?

А у генерала это выражение – «не вызывающим обеспокоенности у граничащих с нами государств» – основной принцип в строительстве Вооруженных сил.

ПЕЧАЛЬНЫЙ, НО ЗАКОНОМЕРНЫЙ ВЫВОД

Александр Рукшин заявляет: «...выработаны принципиальные требования к российским Вооруженным силам: способность осуществить стратегическое сдерживание; высокая боевая и мобилизационная готовность; стратегическая мобильность; высокая степень укомплектованности хорошо обученным и подготовленным личным составом, в том числе военнослужащими-контрактниками; высокая техническая оснащенность и ресурсообеспеченность. Вместе с тем строительство Вооруженных сил осуществляется в неразрывной связи со строительством всей военной организации государства и является основой военного строительства».

Таким образом ранее изложенная последовательность дополнена и теперь должна выглядеть, наверное, следующим образом: «главный принцип»–«подходы»–«основные принципы»–«принципиальные требования».

Однако чуть ниже читаем: «Сегодня можно констатировать, что социально-политические и финансово-экономические условия развития государства изменились в лучшую сторону, они позволяют нам осуществлять планомерное, последовательное и эффективное военное строительство с учетом существующих и прогнозируемых угроз военной безопасности России, современных вызовов и рисков.

Итак, о взглядах на военное строительство в Российской Федерации┘»

С учетом последнего предложения логика мышления и действий в ГОУ должны, наверное, определяться следующим образом: «главный принцип»–«подходы»–«основные принципы»–«принципиальные требования»–взгляды».

Теперь, собственно, о взглядах. «Первое, – приступает к их изложению Рукшин, – с учетом того, что силы и средства обеспечения военной безопасности государства в России минимально достаточны по своей структуре, составу и численности, дальнейшее совершенствование военной организации РФ необходимо осуществлять на основе принципа комплексного использования сил и средств обеспечения обороны и безопасности государства».

А разве раньше было не комплексное? Или можно понимать и так – когда сил было много, было не комплексное. А когда силы «минимально достаточны по своей структуре», надо переходить к комплексному использованию сил и средств.

Перечитаешь этот абзац три раза подряд, а смысл сказанного все равно как-то ускользает: и «минимально», и «достаточны», и главное – «минимально достаточны по своей структуре».

Не вяжутся все-таки «минимально достаточные структуры» с принципом комплексного использования сил и средств.

А военачальник продолжает.

«Второе. Исходя из оптимального состава военной организации государства, дальнейшее совершенствование системы военного и государственного управления осуществлять на основе принципа объединения под единым командованием усилий разновидовых и разноведомственных сил и средств по обеспечению военной безопасности в регионе».

Обратим внимание: только что (в первом пункте) силы и средства обозначались как минимально достаточные по своей структуре. А уже во втором пункте мы видим «оптимальный состав военной организации государства». И опять нестыковки – «дальнейшее совершенствование системы военного и государственного управления» как-то не может отталкиваться от «оптимального состава».

Читаем дальше: «Четвертое. Военное строительство осуществлять на основе долгосрочных концепций и программ, которые необходимо разработать в ближайшие годы с учетом возможностей государства по финансово-экономическому обеспечению мероприятий военного строительства».

Этот пункт можно понимать и так – ранее никаких «долгосрочных концепций и программ» в военном строительстве не существовало. Их «необходимо разработать в ближайшие годы».

Вот так. Строили, строили – и вдруг выясняется, что главных документов еще и нет.

Генерал Рукшин между тем еще не закончил. Есть тут и пятый пункт: «С учетом сложной демографической ситуации в России продолжить совершенствование системы комплектования компонентов военной организации государства».

Бросаются в глаза следующие два предложения. Первое: «...особое внимание обратить на совершенствование системы комплектования войск (сил) рядовым и сержантским составом при сохранении смешанного способа комплектования (по контракту и призыву). То есть необходимо создать дееспособный сержантский корпус».

Одно из другого, между прочим, никак не следует. А если необходимо создать «дееспособный сержантский корпус», то каковым же он был раньше? И давно ли отмечалось подобное состояние дел? Если эта проблема существовала с 1918 года, то почему за ее решение надо браться только с 2007-го? И не факт, что в ближайшие годы «дееспособный сержантский корпус» все-таки появится. Пока что желание военачальников не более чем протокол о намерениях.

А затем генерал Рукшин уверяет, что совершенствование системы комплектования и дееспособный сержантский корпус позволит решить ряд социальных вопросов, повысить престиж военной службы, а также привлечь на службу в армию и на флот обученных и хорошо подготовленных специалистов.

Второе не следует из первого, а третье уж как-то совсем неочевидно на фоне первого и второго. Особенно в отношении привлечения «обученных и хорошо подготовленных специалистов».

Что можно сказать в заключение?

Нет ответа на главные вопросы: с каким противником и каким образом Российская армия готова воевать сегодня (в крайнем случае – завтра, а не в «обозримом будущем»)?

Многие тезисы представляются, по меньшей мере, ошибочными идеологически (особенно борьба за мир во всем мире на посту начальника Главного оперативного управления Генштаба).