Юрий Сологуб
Танк должен модернизироваться не ради модернизации.
Фото из книги «Вооруженные Силы Российской Федерации»
Считаю должным высказать ряд замечаний по статье Михаила Растопшина «Компьютер с броней не срастается», опубликованной в прошлом номере «НВО» (№ 7, 2008).
ПРИ ЧЕМ ТУТ БОЕСПОСОБНОСТЬ?
Прежде всего совершенно непонятна тревога автора за «танковый кризис» в связи с тем, что боевые характеристики модернизированных Т-72, Т-80 и Т-90 значительно уступают боевым характеристикам «Абрамсов», «Леопардов» и «Челленджеров». А это, как говорится в материале, «резко снижает боеспособность российских Сухопутных войск».
Простите, но это дилетантское рассуждение! При чем тут сравнение дуэльных боевых характеристик образцов танков и боеспособность наших Сухопутных войск в целом?! Михаил Растопшин либо не знает истории, либо пренебрегает ею сознательно┘
Так, по состоянию на 22 июня 1941 года в частях и соединениях Красной Армии насчитывалось около 1500 новых средних танков Т-34-76, не имевших себе равных как по индивидуальным боевым качествам, так и по их совокупности. Причем появление «тридцатьчетверок» на поле боя оказалось полной неожиданностью для немецкого командования!
Добавьте к этому около 500 тяжелых КВ-1 – тогда у вермахта танков такого типа не было вообще! Всего это порядка 2000 единиц. Не забудьте также, что из более чем 25 000 танков списочного состава около 19 000 находилось в боевом строю РККА. Противник же имел около 4000 танков, половина из которых были легкими, вооруженными малокалиберными пушками и пулеметами.
И какой итог начального периода Великой Отечественной войны? То-то же!
Слагаемых боеспособности Сухопутных войск много, но особое значение имеет организаторская работа командиров и командующих, их личный профессионализм и профессионализм их штабов, личная ответственность и способность грамотно действовать на поле боя и многое другое, но никак не дуэльные характеристики танков.
Даже погода может перечеркнуть самые смелые решения и любые действия полков и дивизий. Как это было в ночь с 5 на 6 января 1980 года в ГСВГ при внезапном снежном заряде с Балтики, когда видимость не превышала 10 м и не было ни малейшей возможности сориентироваться. Вспоминается также ледоход в январе 1981 года на Эльбе, разорвавший понтонный мост, в результате чего 12-я гвардейская танковая дивизия сутки преодолевала водную преграду.
МОДЕРНИЗИРОВАТЬ С УМОМ
Михаил Растопшин пишет, что нынешние российские танки будут гореть в бою, как спички, и ошибается: они станут просто взрываться, так как полтонны боевых зарядов размещены в картонных, частично сгорающих гильзах. Какой «умник» это придумал? Для чего это было сделано? Может, для того чтобы танкисты долго не мучились от ран? Так что танки не запылают, уважаемый господин Растопшин, они просто не успеют сгореть!
Никто не отменяет совершенствования бронированных машин, но не в ущерб же их боевым качествам. Нужен такой танк, который позволяет экипажу уверенно действовать в различных условиях обстановки.
Объясните, зачем танку максимальная скорость 70 км/час? С поля боя убегать? Средние боевые и маршевые скорости получаются в основном 20 км/час, изредка 25–30 км/час. Следовательно, максимальной скорости 50 км/час для танка более чем достаточно. А это больший запас хода по топливу, больший моторесурс двигателя, меньшая изношенность гусеничных лент, в целом большая сохранность танкового парка Сухопутных войск. Вот где кроется одна из составляющих его боеспособности.
Не надо гоняться за конструктивными приоритетами в танкостроении, не надо идти на поводу у «генералов» оборонно-промышленного комплекса, надо считать народные денежки и беречь экипажи танков не на словах, а на деле. Тогда не надо будет исправлять собственные ошибки.
Объясните, для чего экипажу механизм заряжания? Ему больше нужен заряжающий, этот «универсальный механизм заряжания» оружия, его обслуживания, устранения задержек при стрельбе и т.д., о чем уже однажды писало «НВО». А кто будет заменять траки в случае, если гусеница будет разбита снарядом? Правильно, командир танка с механиком-водителем! А кто будет бой вести и управлять взводом, ротой, батальоном наконец?
Можно долго приводить примеры неверных решений по конструкции танков, их техническому оснащению и, исходя из возможного характера будущей войны, вероятного характера противоборства бронированных машин на поле боя, определить направления их модернизации.
И что из этого следует? Следует из этого и многое другое – необходимо модернизацию танков проводить в направлении максимальной защищенности экипажа, удобства его боевой работы, простоты обслуживания и ремонта, боевой эффективности оружия и боеприпасов. Это же аксиома, товарищи военачальники и господа конструкторы бронетанковой техники, поймите же это наконец!
В отличие от Михаила Растопшина полностью согласен с главкомом Сухопутных войск генералом армии Масловым: боевые информационно-управляющие системы (БИУС) надо ставить на новый Т-95 и никак не иначе. Это точка зрения профессионала высшей пробы. На мой взгляд, основная боевая информационно-управляющая система у танкиста – его собственная голова.
Экипажу линейного танка, который ведет бой с противником на дальностях прямой видимости, а это максимум 4 км (за исключением степи под Херсоном), информация о противнике дальше этого расстояния не нужна. Более того, она вредна, поскольку отвлекает танкистов от пространства, наиболее насыщенного противотанковыми средствами врага. Ну, а зачем, скажите, пожалуйста, экипажу, действующему на поле боя, «картина о расположении своих войск и противника, что позволяет принять меры по отражению угрозы»? Танкистам жизненно необходимо контролировать все, что происходит перед ними, на дальности, повторяю, прямой видимости; здесь, что называется, перед носом, могут таиться для танка прямые угрозы, а не в глубине неприятельских боевых порядков.
Информация от БИУС нужна в первую очередь командованию и штабам всех уровней для управления средствами поражения и ориентирования командиров подразделений, чтобы уточнить поставленные перед ними задачи и порядок их действий. Поэтому, кстати, правильнее вместо БИУС использовать термин «боевая информационная система» (БИС), так как решение принимает человек на основе информации, то есть управление осуществляет он, а не машина!
ПРЕДЛОЖЕНИЯ СТАРОГО ТАНКИСТА
А как же тогда надо модернизировать танки? Исходя из личного опыта 25-летней службы в Дальневосточном ВО, Группе войск в Германии, Приволжском ВО на танках Т-34-85, ИС-2 и ИС-3, Т-54А и Т-54Б, Т-55, Т-55А, ТО-55, Т-62, Т-64А и Т-64Б, самоходно-артиллерийской установке СУ-100, смею выдвинуть ряд предложений (хотя некоторые из них приводились в «НВО» и ранее).
Считаю целесообразным объединить удачные конструктивные решения различных КБ танкостроения в новом образце танка и создать его реально, а не прятать друг от друга разработки, как это происходит сплошь и рядом.
В первую очередь, думаю, надо заняться боеприпасами, а именно:
– бронебойные подкалиберные снаряды (БПС) оснастить импульсными ускорителями мгновенного действия и обеспечить их начальную скорость 3–4 км/сек. и тем самым обеспечить пробитие брони любых танков на всех углах встречи (технически это возможно уже сейчас);
– танковые ПТУР из боекомплекта изъять, как и аппаратуру их наведения, а на их месте разместить дополнительные боеприпасы;
– осколочные снаряды оснастить более мощным ВВ и с большим количеством поражающих элементов;
– усовершенствовать кумулятивные боеприпасы.
Кроме того, предлагаю убрать механизм заряжания и ввести в экипаж заряжающего для обслуживания вооружения и в качестве резервного наводчика, помощника механика-водителя. От вращающегося полика отказаться, на днище установить металлические ящики для дополнительных боеприпасов. Применить стальные гильзы, и выстрелы для орудий сделать унитарными, а для облегчения работы заряжающего установить досылатель выстрела и экстрактор стреляных гильз за пределы боевого отделения, как на Т-62.
Также полагаю, что требует усиления динамическая защита башни сверху и сзади. Нужно установить систему отстрела тепловых ловушек по типу самолетных для обмана самонаводящихся боеприпасов с верхней полусферы и аппаратуру радиопомех РЛС самонаводящихся боеприпасов с верхней полусферы.
Калибр орудия не стоит увеличивать, надо совершенствовать боеприпасы и материалы для танкового вооружения. Стабилизаторы вооружения сохранить, но наладить строгий порядок их проверки.
Танк необходимо оснастить базовым оптическим прицелом-дальномером в качестве основного с баллистическим вычислителем ввода поправок. Лазерный дальномер можно иметь в качестве резервного средства определения дальности до цели, так как он не способен надежно работать в дыму и пыли, в дождь любой интенсивности. На танках следует смонтировать вторые радиостанции для связи в звене рота–взвод–танк и тем самым дать возможность их командирам управлять своими подразделениями автономно, вне радиосети батальона.
Все газотурбинные двигатели предлагаю заменить на дизельные. Радиаторы охлаждения двигателей разместить за кормовым броневым листом, а над силовым отделением установить дополнительную комбинированную броню, запасные гусеничные ленты, емкости с водой (охлаждающей жидкостью), дополнительные баллоны системы противопожарного оборудования и т.д. Здесь замечу, что противопожарное оборудование Т-62 показало высокую эффективность во время боев на Даманском в марте 1969 года и действовало до полного расхода пламегасящей жидкости.
Помимо этого, на мой взгляд, надо установить телефон для связи пехоты с экипажем на кормовой оконечности левой надгусеничной полки в прочном корпусе с самонаматывающимся проводом 25 м длиной. Для электронных систем использовать элементную базу отечественной промышленности, поскольку ее надежности достаточно в пределах живучести танка на поле боя, а в мирное время вышедший из строя узел всегда можно отремонтировать.
В данном месте вновь сошлюсь на исторические примеры. В 1945 году во время Висло-Одерской операции танковые армии имели максимальную укомплектованность и четырехлетний опыт боевых действий, но все танки ремонтировались по 4–5 раз и возвращались в строй. Это к вопросу живучести танков на поле боя и нужна ли им элементная база космического качества.
Опять-таки в период Великой Отечественной после получения новых танков в танковых бригадах звон стоял по двое суток – это экипажи срубали зубилами все бонки (гайки, приваренные к башне изнутри), на которые болтами крепились магазины с патронами, различные кронштейны и т.д., чтобы они «не работали» по экипажу от ударов снарядов по башне снаружи.
И последнее. Необходимо ввести строгую периодичность призыва танкистов-запасников на сборы для обслуживания и ремонта бронированных машин, выполнения упражнений по стрельбе из танков, вождению и проведению тактических учений, сосредоточив основные усилия на подготовке экипажей, рот и батальонов. Стрельбы из танков вести штатными боеприпасами, используя накопленные запасы и заменяя их на боеприпасы новых образцов.
Подводя итог сказанному, хочу подчеркнуть – надо прекратить вести модернизацию танков в угоду чьему-то мнению (не важно – чьему), а действовать только в интересах экипажа бронированной машины. Абсолютного противотанкового оружия нет и никогда не будет, следовательно, его развитие надо нейтрализовать адекватными мерами технического и организационного характера по всему спектру защиты танкистов и, как следствие, поддержания боеспособности танкового парка Сухопутных войск на требуемом уровне.
Дарья Гармоненко 
