Хороши – в строю. А как в бою?

«Броня крепка, и танки наши быстры». Так пели наши отцы и деды. Но отражать реальную жизнь для песни далеко не главная задача, хотя в далекие теперь годы многое так и было: броня была крепкой, родная армия казалась могучей. Правда, с началом перестройки и последние двадцать лет так о своей армии говорить трудно. Несмотря на всю показную грозную силу, что продемонстрировала она на параде Победы 9 мая. Складывается впечатление, что чем хуже обстоят дела с оснащением армии вооружением, тем пышнее мы устраиваем парады. Создаем своеобразные «потемкинские деревни».

Вот несколько парадоксов нашей политики в области вооружений. США, к примеру, производят для себя 75% боевой техники и оружия, а также средств обеспечения боя, и только остальное – на экспорт. Россия наоборот: себе 20%, на экспорт 80%. Бронетанковое вооружение идет в основном в Индию. Дели за последние четыре года закупил 570 наших танков. А отечественные вооруженные силы за это время получили 120 танков. Вертолетостроение: мы получили 20 машин, а около 200 российских «вертушек» появилось на Ближнем Востоке и в Африке. Если говорить о Военно-морском флоте, то вся наша судостроительная промышленность работает в основном на Индию и на Китай. Мы явно вооружаемся недостаточно. Возникает естественный вопрос: может, на деньги, затраченные на парад, лучше было бы закупить новое вооружение?

Политика закупок боевой техники батальонными комплектами, которую проводит сегодня руководство вооруженных сил, не выдерживает критики. Такое перевооружение дает нулевой эффект и лишний раз показывает некомпетентность отдельных начальников. Хотя такой подход подан общественности как достижение. На самом деле все не так. В советские времена была рассчитана и проверена практикой методика переведения частей и подразделений различных родов войск и служб на новое вооружение. Ее аксиома – замену вооружения производить только полковыми комплектами. Потому что основная тактическая боевая единица – полк.

Если говорить о стоимостном выражении программы перевооружения, то Т-90 стоит около 30 млн. руб. Затраты на модернизацию танка, на которую сегодня тоже делается упор, как показывает мировая статистика, могут составить до 60% стоимости новой машины такого же класса. И модернизированный танк примерно обойдется в 18 млн. И по большому счету модернизация Т-72 в вариант Т-72М1 представляет собой бесполезную работу. Она ничего не прибавляет для повышения огневой мощи машины и ее защиты. Боезапас 125-миллиметровой танковой пушки практически устарел. Усиление верхней лобовой детали корпуса 16-миллиметрового броневым листом, а также использование песчаных стержней в качестве наполнителя в броневой конструкции башни практически не спасает Т-72М1 от современных противотанковых средств.

Модернизация в 2007 году 950 машин, а в 2008 году около 4000 танков нужна Министерству обороны только для имитации процесса активной деятельности с большими затратами для государства и выгодой для ремонтных заводов военного ведомства, где почему-то (а вовсе не на танковых заводах ВПК) проводится эта работа. Самолетный и автомобильный парки тоже модернизируются на заводах, принадлежащих военным.

Естественно, финансирование проходит мимо предприятий ВПК, оно непрозрачно и слабо контролируемо. Нынешняя Россия наступает на грабли модернизации, повторяя неудачный проект СССР. С 1981 по 1985 год было модернизировано 2985 танков Т-55 до уровня Т-55АД, а танков Т-62 – до уровня Т-64.

Были затрачены колоссальные ресурсы на модернизацию устаревших машин, а в это же время США и ФРГ приступили к замене своих старых марок танками М1 «Абрамс» и «Леопард». А наши затраты на модернизацию, к сожалению, не привели к повышению боевых характеристик старых машин.

Министерство обороны, наделившее себя правом самостоятельной модернизации и правом поставок продукции военного назначения, будет сражаться за эту привилегию до конца. Видимо, главная задача – «выбить» бюджетные деньги для так называемой модернизации и предпродажной подготовки. И тому есть объяснение. На мировых рынках цены распродажи вооружения Министерством обороны наполовину, а по некоторым позициям и на 80%, ниже цен мирового рынка. Например, по данным Счетной палаты, цена Миг-29 на мировом рынке составляет $15 млн., а Минобороны продает самолет за $10 млн. Или другой пример – танк Т-64 на мировом рынке стоит $0,6 млн., а продается за $0,1 млн. Распродавать есть что.

По официальным данным, из боевого строя выведено кроме 150 атомных подводных лодок, которые не продаются, 90 дизельных лодок, 600 надводных кораблей, 2000 самолетов и вертолетов, 8000 танков, 1 000 000 автоматов, винтовок и пистолетов, 1500 радиолокационных станций. На военных базах ожидают утилизации 33 000 вагонов боеприпасов и ракет.

Но параде красиво выглядела техника, особенно боевые машины десанта «Бахча» и новенькие машины «Тигр». Но эта парадная техника мало пригодна для партизанской войны, которая идет на Кавказе (если называть вещи своими именами). Там в основном БРТ и БМП поражают фугасами. А их они не «держат».

К тому же «Тигр» по форме и конструкции очень похож на американские армейские машины Hummer. Правда, для армии пятилетней давности. Пять лет военной кампании в Ираке выявили как сильные стороны американской военной машины, так и серьезные ее недостатки. К сожалению, Россия их не учла. Армия США оказалась мало готовой к ведению затяжной контрпартизанской войны. Обычный автомобиль Hummer стоимостью выше 50 000 долларов оказался беззащитным перед фугасом. Боевая живучесть БМП и БТР оказалась перед ним тоже не на высоте. В половине случаев попадание реактивной гранаты или фугаса заканчивалось выходом бронеобъекта из строя, ранением или гибелью части экипажа. Не менее 15% попаданий вызывали пожар с последующей полной потерей бронеобъекта, в результате чего погибли более 1500 человек. Не меньше российских солдат по этой причине погибли и в Чечне.

Теперь с 2007 года в американских войсках идет замена «Хаммеров» на бронированные автомобили, защищающие даже от разрыва мины под днищем. Стоимость каждой машины составляет 165 000 долл., замене подлежат более 18 000 единиц техники. Кроме того, американцы вынуждены использовать наш «афганский» и «чеченский» боевой опыт, обваривая БТР и БМП всякого рода решетками-рассекателями и обвешивая башни и борта бронетехники всякого рода «усилениями».

Главный вывод – существующая техника хороша лишь для перевозки личного состава – БТР и БМП во время парадов, но мало пригодна для условий партизанской войны, в которой широко применяются взрывные устройства различного типа. Для боев будущего нужен новый тяжелый БТР, надежно защищающий от взрыва фугаса. Так Израиль, учитывая уроки войны, уже создал тяжелый БТР на базе танка «Meркава». И 58-й армии, дислоцированной на Кавказе, нужны не парадные, а тяжелые БТР и БМП, то есть те, которые при подрыве спасут жизнь солдату и офицеру.

На смену войнам с противостоянием держав – коалиций, противоборством регулярных армий приходит глобальная перманентная антитеррористическая война, которая ведется непрерывно в разных регионах мира всеми возможными способами: политическими, экономическими, военными, информационными. Опыт боевых действий в Ираке, Афганистане, Чечне и других горячих точках должен подтолкнуть нашу армию к началу реальной, а не виртуальной перестройки. Как ее структуры, так и стратегии, тактики и политики обеспечения новым вооружением. Россия должна учитывать все те изменения, которые произошли в ходе проведения локальных войн. И готовить свои вооруженные силы не только для парада, но для войны.