Владимир Белоус
Эта российская крылатая ракета предназначена для поражения наземных целей.
Фото из книги «Подводные силы России»
В ходе встречи вице-премьера правительства РФ Сергея Иванова и вице-президента США Джозефа Байдена, состоявшейся в Мюнхене на 45-й конференции по международной безопасности в июне этого года, высокопоставленные представители двух стран согласились, что необходимо начать переговоры о сокращении стратегических наступательных вооружений. Однако решающее значение для перехода Москвы и Вашингтона к политике разоружения имела беседа Дмитрия Медведева и Барака Обамы в апреле 2009 года в Лондоне во время саммита в формате G20. По существу, с этого момента в России и Соединенных Штатах развернулись подготовительные работы по определению исходных позиций сторон в отношении СНВ.
ПОЧЕМУ ТАКОЕ ВНИМАНИЕ
Довольно скудная информация, появляющаяся в СМИ о ходе начавшихся переговоров, вызывает весьма разнообразные, а порой и прямо противоположные оценки со стороны представителей дипломатических и военных кругов. Все же большинство участников дискуссии сходятся во мнении о том, что эти переговоры прояснили точки зрения Москвы и Вашингтона по весьма сложной и актуальной проблеме ядерного разоружения, дали старт ее всестороннему обсуждению специалистами. Сложность данной проблемы усугубляется еще и тем, что впервые напрямую встала во весь рост взаимосвязь стратегических наступательных и оборонительных вооружений.
Следует напомнить, что в прежних соглашениях рассматривались и фиксировались, по существу, изолированно договоренности по оборонительным (Договор по ПРО 1972 года) и наступательным (СНВ-1 и РСМД) вооружениям.
С тех пор ситуация в сфере стратегической стабильности резко изменилась в результате односторонних действий США, и на первое место вышла взаимосвязь этих двух компонентов, которые по своей сущности являются антиподами, что значительно усложняет ведущиеся переговоры. Для решения крайне не простых вопросов требуется терпеливый и взаимоприемлемый подход двух сторон, особенно с учетом того, что США намереваются создать третий позиционный район ПРО в Европе. Правда, в последнее время появились сообщения о том, что он может быть развернут на Балканах, в Турции или Израиле, что возможно в будущей европейской ПРО примет участие Россия. И это, конечно, создаст более благоприятные условия для достижения взаимоприемлемых соглашений между РФ и США.
Обращаясь к недалекому прошлому, следует напомнить, что в ходе длительных переговоров о сокращении стратегических наступательных вооружений (в рамках Договора СНВ-1) Москва неоднократно поднимала вопрос о необходимости рассмотрения проблемы контроля за крылатыми ракетами морского базирования большой дальности – КРМБ. В принципиальном плане трудности в достижении взаимоприемлемых решений по контролю за этим видом вооружений определялись прежде всего значительной асимметрией между программами КРМБ России и США. Имея существенное преимущество в размерах арсенала крылатых ракет, американская сторона проявляла явное намерение сохранить его и впредь. Крылатые ракеты развернуты в массовом масштабе на кораблях ВМС США (по некоторым данным это много десятков кораблей).
В ходе весьма напряженных переговоров в формате СНВ-1 не удалось добиться согласия американской стороны на ликвидацию КРМБ, она пошла лишь на ограничение количества находящихся в боевом составе морских крылатых ракет в ядерном оснащении – до 880 единиц. Однако это было только полумерой и не обеспечивало действенного контроля за этим оружием. По настоянию Российской Федерации в ходе встречи президентов РФ и США, состоявшейся в Хельсинки в марте 1997 года, было достигнуто согласие лидеров двух стран о необходимости рассмотрения вопросов сокращения и контроля за КРМБ в ходе предстоящих переговоров по СНВ-3.
Такое обостренное внимание к проблеме КРМБ является отнюдь не случайным. Это определяется прежде всего основными тактико-техническими характеристиками, широкими возможностями морских крылатых ракет в решении разного рода боевых задач. К числу основных боевых характеристик КРМБ относят: мощность заряда, точность наведения на цель, дальность полета. Мощность боезаряда крылатой ракеты Tomahawk с ядерным оснащением составляет от 5 до 200 килотонн. По оценкам специалистов, «Томагавк» и крылатая ракета воздушного базирования (КРВБ) ALCM-В имеют расчетную дальность полета до 3000 км. Примерно такой же дальностью обладают и российские крылатые ракеты SS-N-21 («Гранат»). Эта дальность считается «операционной», учитывающей возможность совершения маневра в районе цели и по маршруту полета в соответствии с рельефом местности, особенно при движении ракеты на малых высотах. На практике это означает, что предельная дальность полета может быть и больше в зависимости от степени сложности маршрута.
Ориентировочные расчеты, проведенные рядом российских специалистов, показывают, что американские КРМБ на атомных подводных лодках будут способны нанести удары практически по всем позиционным районам шахтных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет России. Это возможно в случае скрытного выхода субмарин на боевые позиции в районы Баренцева, Карского, Охотского и Японского морей.
В теоретическом плане не следует исключать также способность к внезапной атаке российских крылатых ракет в случае развязывания военного конфликта между двумя странами. Их развертывание на АПЛ вблизи американского побережья может представлять реальную угрозу для США.
Применение на КРМБ инерциальной системы наведения совместно с системой отслеживания ориентиров и рельефа местности, требует проведения заблаговременной топогеодезической разведки маршрута их полета, позволяет обеспечить наивысшую среди средств СНВ точность наведения, практически не зависящую от дальности полета. Круговое вероятное отклонение точки падения КР от цели в период первой войны в Персидском заливе составляла 60–80 м. Такая точность и надежность обеспечили высокую эффективность выполнения боевых задач: корабли ВМС США запустили по территории Ирака 288 крылатых ракет, из них 282 поразили запланированные цели. В то же время постановка новых боевых задач предъявляет повышенные требования к точности наведения ракет на цель, над чем продолжают трудиться специалисты ведущих фирм военно-промышленного комплекса.
Дальнейшее повышение точности КРМБ в неядерном оснащении должно обеспечить планирование их боевого применения против высокозащищенных точечных целей, в том числе командных пунктов, узлов связи, средств ПВО и в особенности МБР, находящихся в укрепленных шахтах. В этом случае для вывода ракеты из строя необходимо обеспечить пробивание броневой крыши шахты за счет кинетического или кумулятивного действия мощного заряда. Это означает, что необходимо обеспечить прямое попадание в крышу шахты. Для достижения столь высокой точности потребуется коррекция полета КРМБ на его заключительном этапе с помощью средств космического базирования.
ДОСТАТОЧНО ТРЕХ-ЧЕТЫРЕХ ПОДЛОДОК...
Серьезной проблемой в организации борьбы с атакующими КРМБ является низкая эффективность систем предупреждения по обнаружению их стартов. Как известно, существующие системы предупреждения о запусках ракет вероятным противником (СПРН), системы ПВО о нападении бомбардировщиков обеспечивают достаточно высокую надежность и эффективность их своевременного обнаружения. Появление в арсеналах США и России крылатых ракет создает для обеих сторон весьма сложную научно-техническую проблему по обеспечению своевременного предупреждения об атаке.
Это положение усугубляется тем, что крылатые ракеты имеют весьма малое значение эффективной отражающей поверхности (ЭОП), порядка 0,1 кв. м, что примерно в 10–20 раз меньше, чем у самолетов. Кроме того, КР являются весьма слабыми источниками тепла и звука, что делает их малозаметными объектами для обнаружения с помощью соответствующих сенсоров. Затрудняет процесс обнаружения КР отсутствие у них характерных признаков, которые позволяли бы надежно их отличать от гражданских самолетов. Тем более не представляется возможным определить, какую боеголовку несет на себе крылатая ракета – обычную или ядерную. Такая малозаметность в совокупности с высокой точностью КРМБ создает реальную возможность их использования в качестве оружия первого удара, особенно по целям, имеющим жизненно важное значение в системе обороны противника. Атака крылатыми ракетами с ядерным оснащением может быть проведена непосредственно перед полномасштабным ударом, проводимым с использованием ракет наземного (МБР) и морского (БРПЛ) базирования. Основными целями для атаки КРМБ в этом случае будут важнейшие объекты государственного и военного управления, узлы связи, авиабазы стратегической авиации, РЛС системы раннего предупреждения. При этом наибольшие проблемы перед системами обнаружения и предупреждения создают КР, запускаемые с подводных лодок, поскольку их можно скрытно запустить из неизвестного заранее района Мирового океана, и они могут приближаться к цели практически с любого направления.
Внезапный удар 50–60 ядерными КРМБ способен уничтожить все бомбардировщики другой стороны на аэродромах, подводные ракетоносцы, находящиеся в базах, а также нарушить функционирование системы боевого управления и связи, что может сорвать ответную контратаку стратегических ядерных сил, особенно МБР. Для решения этой задачи потребуется всего 3–4 подводные лодки. Наиболее эффективной атака КРМБ будет в условиях отсутствия стратегического предупреждения. Особые надежды на КРМБ возлагаются при использовании их для нанесения поражения подвижным грунтовым ракетным комплексам (ПГРК). Однако для решения этой задачи потребуется усовершенствовать систему управления ракет, обеспечив им возможность перенацеливания в полете с помощью информационно-разведывательной системы космического базирования.
 Американская КРМБ Tomahawk: старт из-под воды. Фото с сайта «Энциклопедия кораблей» |
ВАРИАНТЫ ИНСПЕКЦИЙ
Односторонние согласованные решения, принятые Джорджем Бушем-старшим и Михаилом Горбачевым осенью 1991 года, впоследствии подтвержденные Борисом Ельциным, о снятии ядерных КРМБ с кораблей и подлодок явились весьма важным шагом в направлении предотвращения опасности нанесения ими внезапного удара. Однако это лишь частичное решение вопроса о снижении угрозы со стороны КРМБ. На кораблях остались крылатые ракеты в неядерном оснащении. Учитывая их особенности, основные задачи контроля состоят в том, чтобы определить общее количество произведенных и развернутых крылатых ракет, а также в возможности надежной идентификации ядерных и неядерных боеголовок, размещенных на них, обнаружение мест секретного производства и хранения КРМБ. Это в значительной степени объясняется тем, что они не требуют размещения в специальных пусковых установках и могут, например, запускаться из обычных торпедных аппаратов, имеют сравнительно небольшие габариты, просты в транспортировке и хранении. Известно, что в США имеются три варианта КРМБ «Томагавк»: ядерный, неядерный и противокорабельный (с обычным оснащением). При этом необходимо учитывать возможность скрытного переоснащения неядерных крылатых ракет в ядерные, а также переоборудования крылатых ракет воздушного базирования или КРМБ малой дальности в ракеты большой дальности.
Определение правил засчета для развернутых крылатых ракет США гораздо сложнее, чем для России, вследствие разнообразия пусковых установок для них, а также из-за наличия весьма большого количества КР с обычным боевым оснащением, среди которых могут «затеряться» и ядерные. В дополнение к торпедным аппаратам в США разработаны еще три типа пусковых установок для КРМБ: бронированная ПУ АВL, система вертикального запуска для надводных кораблей VLS, а также капсульная система пуска CLS, размещенная на подлодках типа «Лос-Анджелес». В связи с истечением в 2005 году сроков эксплуатации БРПЛ «Трайдент-1» было принято решение командования ВМС о переоборудовании четырех ПЛАРБ этого типа в носители крылатых ракет. В СССР на большинстве типов ударных подводных лодок были установлены от 20 до 40 крылатых ракет «Гранат»(SS-N-21), а на АПЛ проекта 949А – по 24 КРМБ «Гранит» (SS-N-19). Эти ракеты могут быть запущены из любого стандартного 533-мм торпедного аппарата.
Учитывая особенности крылатых ракет, система контроля должна охватывать основные, узловые моменты жизненного цикла этого вида вооружений. Непосредственный контроль за объектами производства, обслуживания и хранения КРМБ создаст реальную возможность осуществлять его и за количеством. Проверка ПУ ракет на кораблях и подлодках позволила бы определить количественные пределы на размещение КРМБ. Существует проблема скрытой замены на КРМБ неядерных боеголовок на ядерные, которая может производиться в стационарных условиях. Однако эта процедура может быть значительно упрощена, над чем, как известно, вела работу Ливерморская национальная лаборатория, разрабатывавшая сменные боеголовки для ряда боевых систем. Это означает необходимость наложения запрета на использование на КРМБ сменных боеголовок. Нужно также учитывать большое сходство крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ) с КРМБ. Это означает, что КРВБ могут быть запущены с ПУ КРМБ с проведением незначительных модификаций. Для предотвращения подобной опасности следует добиваться согласия сторон на то, чтобы диаметр их КРВБ был больше диаметра КРМБ и их пусковых установок.
Контроль за количеством и нахождением крылатых ракет осложняется еще и тем, что в отличие от объектов производства МБР и БРПЛ, которые хорошо известны сторонам, распознаваемы и идентифицируемы, аналогичные объекты КРМБ (как правило, авиационные заводы) не имеют отличительных визуальных признаков. Еще сложнее обстоит дело с обнаружением мест хранения КРМБ. Ряд независимых экспертов, учитывая особое значение эффективности взаимного контроля за КРМБ, рассматривают различные варианты мониторинга. Вариант «минимума инспекций» основывается на проведении обмена данными между Россией и США о наличии КРМБ, о количестве произведенных и развернутых ракет на каждом корабле и подводной лодке, аналогично тому, как это имеет место в отношении БРПЛ. Полученные данные дополняются сведениями, получаемыми от космических средств наблюдения.
При этом наиболее серьезной проблемой остается определение количества ракет в ядерном и обычном снаряжении. Решение этой задачи несколько облегчается вследствие того, что после принятия Россией и США обязательств 1991 года о снятии всего тактического ядерного оружия с кораблей и подводных лодок на них могут находиться КР только в неядерном оснащении. Все КРМБ с ядерными боеголовками должны находиться в береговых хранилищах. Проведение некоторого ограниченного числа инспекций на местах может осуществляться на основе согласованных предложений по контролю КРМБ в пределах численности, подобно установленной Договором СНВ-1 для ядерных крылатых ракет.
«Промежуточный уровень инспекций» предусматривает, что значительная часть информации в отношении КРМБ будет получена в результате наблюдения за объектами их производства и технического обслуживания. При этом предусматривается, что уничтожение любой КРМБ должно производиться в присутствии инспекторов другой стороны. Инспекции должны проводиться в местах производства ракет, а также в местах их обслуживания. Каждая произведенная ракета должна быть промаркирована для последующей идентификации. Этот вариант контроля не предусматривает проведения регулярных инспекций кораблей, подводных лодок и военно-морских баз. Полагают, что данные о количестве КРМБ на каждом корабле будут проверяться с помощью национальных технических средств.
Вариант «максимума инспекций» предполагает проведение инспекций кораблей и подводных лодок, а также осуществление отслеживания всех этапов жизненного цикла КРМБ, начиная с момента их производства и до момента снятия с вооружения и последующего демонтажа. Этот вариант был предложен советской стороной еще в ходе переговоров в формате СНВ-1. Однако американская сторона не дала согласия на его установление. В соответствии с ним главными объектами контроля за КРМБ являются места производства крылатых ракет и установки на них боеголовок, где каждая КР должна быть промаркирована и опломбирована. Инспекторы должны находиться в портах и осуществлять наблюдение за погрузкой КРМБ на корабли. При этом размещение КРМБ целесообразно ограничить двумя типами подлодок и одним типом надводного корабля. Предусматривается также проведение ограниченного числа инспекций на других судах с целью подтверждения отсутствия на них КРМБ.
ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРОВЕРКИ
Вместе с тем эксперты вынуждены признать, что даже проведение инспекций на местах не сможет полностью предотвратить возможные нарушения, среди которых указывают на следующие: некоторое количество произведенных КРМБ может быть не продекларировано; организовано секретное производство ракет; проводится скрытная замена на КРМБ неядерных боеголовок на ядерные. Однако, рассматривая различные методы контроля за ядерным оружием, российские специалисты пришли к выводу, что существуют объективные возможности для дистанционного обнаружения ядерных КРМБ, находящихся на кораблях.
Технической основой для проверки справедливости этой гипотезы послужили результаты совместного советско-американского эксперимента по обнаружению ядерных боеприпасов на крейсере «Слава», проведенного в акватории Черного моря в июле 1989 года. В ходе эксперимента американская группа использовала прибор с полупроводниковым детектором гамма-излучения на основе кристалла высокочистого германия с энергетическим разрешением около 2 Кэв. Детектор размещался непосредственно на пусковой установке. Полученный в течение 10 минут спектр излучений с пиковыми значениями, характерными для различных изотопов урана, плутония и некоторых продуктов их распада, подтверждал факт наличия ядерной боеголовки. При этом результаты измерений показали, что таким путем практически нельзя получить какую-либо информацию о конструкции боеголовки, что вполне устраивало обе стороны.
Специалисты СССР представили для проведения эксперимента вертолетный комплекс «Советник», разработанный в Институте атомной энергии имени И.В.Курчатова. В основе этого комплекса находился детектор нейтронов, испускаемых в результате спонтанного деления плутония-240, который присутствует в качестве примеси в составе оружейного плутония. Детектор нейтронов устанавливался на вертолете корабельного базирования, который при проведении контроля совершал медленный облет инспектируемого корабля. О наличии на корабле ядерного боеприпаса свидетельствовали показания детектора выше некоторого «порога», характерного для соответствующего расстояния от вертолета до корабля с учетом ожидаемых флуктуаций фона и других возможных неопределенностей статистического и нестатистического характера. Прибор обеспечивал регистрацию нейтронного потока на расстояниях до 100–150 м, однако наиболее высокая вероятность обнаружения ядерной боеголовки (порядка 0,95) была зафиксирована на расстоянии до 30 м.
Работоспособность комплекса «Советник» была предварительно проверена в ходе натурных испытаний, проведенных в акваториях Черного и Средиземного морей в 1978–1979 годах. С его помощью были обследованы корабли ВМС США – фрегат «Труетт», авианосец «Америка», эсминец «Барри», транспорт «Маунт Бейкер». На некоторых из них были обнаружены ядерные боеприпасы. При этом следует подчеркнуть, что комплекс «Советник» в будущем может явиться одним из элементов системы дистанционного контроля за крылатыми ракетами морского базирования.
Эксперимент на Черном море явился значительным событием на пути установления большей открытости и взаимного доверия между учеными СССР и США. Он продемонстрировал реальную возможность достижения необходимого уровня доверия и транспарентности на основе доброй воли руководителей двух стран даже в такой чувствительной сфере, как ядерное оружие. Остается надеяться на то, что в ходе ведущихся российско-американских переговоров по СНВ обе стороны будут использовать накопленный опыт для достижения положительных результатов, в том числе и по такой актуальной проблеме, как контроль за крылатыми ракетами большой дальности морского и воздушного базирования.
Дарья Гармоненко 
