Владимир Дворкин
Обсуждение отношений между НАТО и Россией не всегда проходит сухо и официально.
Фото Reuters
Отношения России и НАТО, несмотря на неоднократно декларированное партнерство, до сих пор не удалось вывести на уровень бесконфликтного и конструктивного сотрудничества. Реальная острота разногласий и противоречий между сторонами за последние двадцать лет не только не уменьшалась, но и периодически заметно возрастала. Представляется, что возможно принятие комплекса мер, которые способствовали бы реальному углублению эффективного сотрудничества в сфере безопасности в Европе и в мире. Опыт непростых отношений между РФ и НАТО на всем их протяжении свидетельствует, что выход на уровень долгосрочного и конструктивного сотрудничества, не говоря уже о реальном партнерстве, невозможен без серьезных корректировок в политике блока.
Западу следует отойти от практики «убеждения» России в ошибочности ее восприятия проблем, а перейти к совместной работе по поиску компромиссов и устранению препятствий на пути к партнерскому взаимодействию, что включало бы в себя и корректировку военной политики НАТО.
Прежде всего речь должна идти о том, что с учетом внутренних изменений в Украине и территориальных проблем Грузии вопрос их членства в НАТО следует отложить на неопределенное будущее. Развитие практически союзнических военно-политических отношений по линии НАТО–Россия и НАТО–ОДКБ, в первую очередь в контексте стабилизации Афганистана, должно исключить любое будущее расширение НАТО на восток без согласия России. Это же предполагает и проект совместной ПРО России, США и НАТО.
Логика строительства «особых отношений» между Россией и НАТО в конечном итоге должна быть ориентирована на их стратегическое партнерство и даже на союз России и НАТО в долгосрочной перспективе. Проработка механизма деталей этого процесса может быть начата уже сейчас в рамках специально созданной совместной экспертной группы.
Важнейшей сегодняшней задачей укрепления отношений России и других стран Европы является обсуждение новой архитектуры европейской безопасности, предложенной Россией. Какими бы спорными ни казались первые конкретные предложения той или иной стороны, их ни в коем случае нельзя с ходу отвергать, а следует внимательно обсуждать в духе доброй воли, наряду с другими проектами – в целях «перезагрузки» отнюдь не благополучной ситуации с европейской безопасностью.
Даже само начало предметного диалога по обсуждению основных содержательных компонентов такой системы может благотворным образом воздействовать на улучшение отношений между Россией и НАТО (а в более широком контексте – и с Западом в целом), создать условия для ускорения процесса сокращения и ограничения стратегических ядерных вооружений, дальнейшего глубокого ядерного разоружения.
В практическом плане для укрепления двусторонних отношений следует максимально развивать любые формы предметного сотрудничества. Исключительную важность имело бы формирование крупного совместного корпуса быстрого реагирования ОДКБ–НАТО для миротворческих и других операций вне Европы (в том числе в Афганистане) и аналогичного контингента России–ЕС (в рамках ЕПБО) для действий на Европейском континенте.
Для улучшения ситуации в сфере безопасности, снятия взаимных озабоченностей необходим подход, предполагающий максимально глубокое сотрудничество. Так, совместная оценка ракетных угроз и сотрудничество в разработке и развертывании систем ПРО США, ЕС и России должны заменить односторонние действия США и их союзников в этой сфере. Новые предложения администрации президента Обамы по созданию американской ПРО ТВД в Европе пока не устранили полностью, а, возможно, лишь отложили «противоракетный кризис» в отношениях Москвы и Вашингтона.
Двустороннее и многостороннее сотрудничество в области ПРО способно создать необходимый материальный фундамент для построения отношений прочного взаимодействия России и Запада, гораздо в меньшей степени, чем сейчас, подверженного политическим кризисам.
Первым шагом на этом пути могло бы стать возрождение проекта Центра обмена данными о пусках ракет и ракет-носителей, решение о создании которого было принято 12 лет тому назад президентами России и США. О намерении возродить этот проект упомянули Барак Обама и Дмитрий Медведев на встрече в Москве в 2009 году.
Параллельно с этим следует возобновить прерванную серию совместных компьютерных учений с США и НАТО по ПРО ТВД с последующим расширением этих учений за пределы театра военных действий и на полигоны. При этом, как показал опыт проведения совместных учений, разграничение зон ответственности не должно представлять сколько-нибудь значительной проблемы.
Следующим этапом могла бы стать интеграция систем предупреждения о ракетном нападении России и США, что способно существенно повысить эффективность обнаружения пусков ракет.
В дальнейшем был бы возможен переход к более глубокому сотрудничеству с целью развертывания низкоорбитальной космической информационной системы глобальной ПРО, космические аппараты которой могут быть выведены на орбиты с требуемой высотой и наклонением конверсионными «тяжелыми» ракетами по российско-украинскому проекту «Днепр». Для защиты объектов на территории России в объединенной системе ПРО могли бы быть использованы комплексы типа С-400 и перспективные системы С-500.
Другим важнейшим параллельным направлением военно-политического сотрудничества, выходящим далеко за рамки традиционного ограничения вооружений, могло бы стать совмещение систем обнаружения, сопровождения и перехвата противовоздушной обороны НАТО и ОДКБ. Угрозу воздушного терроризма, способного в сценарии, подобном трагедии 11 сентября 2001 года, нанести значительный ущерб даже без использования ОМУ, следует рассматривать в качестве весомого фактора в пользу необходимости создания такой совмещенной системы. Еще более угрожающим может стать воздушный терроризм с применением атомного взрывного устройства (или других видов ОМУ).
Совместная система ПВО может также защитить Россию и остальные страны Европы от обретенных террористами крылатых ракет большой дальности или беспилотных аппаратов – носителей ОМУ. В то же время интеграция систем ПВО в конце концов полностью исключит из военных доктрин и приготовлений сторон угрозу авиаударов НАТО и России друг по другу, как и опасность их военного столкновения в целом.
Сотрудничество в данной сфере предотвратит в будущем любую напряженность, которая может возникнуть в связи с действиями, подобными созданию совместной системы ПВО РФ и Белоруссии или развертыванию американских комплексов «Пэтриот» в Польше.
Подключение «третьих» ядерных государств к возможным дальнейшим российско-американским переговорам по сокращению ядерных сил по мере продвижения по этому пути будет становиться все более необходимой составляющей. Пока прямое участие их в переговорах и соглашениях представляется проблематичным. В достаточной мере не проработаны стимулы и идеология вовлечения этих стран в данный процесс. В то же время вполне возможно повышение транспарентности ядерных арсеналов и планов дальнейшей модернизации ядерных потенциалов. На этот путь уже встают два государства – члена НАТО – Великобритания и Франция.
Возрождение идеи ядерного разоружения и продвижение в сокращении СЯС неизбежно поднимет вопрос о ТЯО. К тому же увязка Россией этого вопроса с прекращением расширения НАТО на восток и продвижением по ДОВСЕ вполне обоснованна и может стать дополнительным средством достижения этих двух целей.
Применительно к ТЯО можно было бы договориться в качестве первого шага о перемещении всех тактических ядерных средств с передовых баз вглубь национальных территорий на объекты централизованного хранения (фактически в резерв). Для этого вначале нужно было бы обменяться информацией об имеющихся средствах такого класса на базах ВВС и флота.
Продвижение по пути к дальнейшим сокращениям ядерных вооружений и укреплению стратегической стабильности будет все сложнее осуществлять без сокращений обычных вооруженных сил, то есть развития процесса в рамках ДОВСЕ. «Подвешенный» процесс ДОВСЕ и российский мораторий на выполнение договора мешают процессу контроля над вооружениями и построению отношений доверия. Значимость стабильности и доверия в области обычных вооружений будет возрастать по мере приближения к более низким потолкам ядерных вооружений.
Представляется целесообразным взять за основу российское предложение относительно временного применения адаптированного договора. В отношении фланговых ограничений, наряду с возможностью их полного упразднения, перспективным может быть увеличение этих подуровней с одновременным обеспечением большей транспарентности с российской стороны.
Новым препятствием на пути возвращения к процессу ДОВСЕ является состоявшееся обретение суверенитета Абхазией и Южной Осетией. Однако применительно к ДОВСЕ нельзя полностью исключать технического решения, когда вопрос о российских базах на территории двух новых республик будет «выведен за скобки» договоренности и по нему будет принят отдельный документ, регламентирующий статус этих баз.
Представляется, что к решению этих вопросов могут быть применены юридически опробованные формы договоренностей в виде согласованных заявлений, а по некоторым аспектам и односторонних пониманий. «Технический компромисс» по этому вопросу может быть найден в рамках более широкого «пакетного решения», например, в увязке с началом разрешения проблемы ТЯО.
Процесс дальнейшего укрепления безопасности в Европе не имеет альтернатив, а оптимизация потенциалов обычных вооруженных сил составляет его важную часть. В перспективе следует иметь в виду начало переговоров о достижении нового договора, который будет включать более широкий круг участников и предусматривать более глубокое сокращение вооруженных сил и военной техники, а также большую транспарентность.
Первым шагом возрождения процесса ДОВСЕ могло бы стать восстановление режима транспарентности всей зоны применения договора. Дальнейшие подвижки здесь произойдут на фоне общего прогресса в области сокращения и ограничения вооружений, повышения уровня сотрудничества и доверия в ключевых областях (например, начало переговоров по ТЯО, прогресс на пути создания совместной ПРО).
Тематика ограничения обычных вооруженных сил важна и на других географических направлениях. Это касается, например, латентной угрозы на восточных рубежах России. В целях дальнейшей стабилизации ситуации здесь точкой опоры мог бы стать многосторонний договор об ограничении обычных вооруженных сил и вооружений в 100-километровой зоне по обе стороны российско-китайской границы. На фоне продвижения в укреплении взаимной безопасности в Европе и в сотрудничестве НАТО с ОДКБ и ШОС по Афганистану следует предпринять дополнительные шаги по сокращению вооруженных сил России и КНР вдоль общей границы и значительному расширению этой зоны (до 200–300 км) вглубь территорий обеих дружественных держав. И в этом случае переговоры по ТЯО были бы увязаны с комплексом соглашений по безопасности восточных рубежей РФ.
В качестве практического шага на пути улучшения отношений НАТО могла бы проявить инициативу серьезного обсуждения и развития предложений президента Дмитрия Медведева по новой архитектуре европейской безопасности. Уже само начало такого обсуждения дало бы мощный позитивный импульс взаимодействию Москвы и Брюсселя.
Следует констатировать, что успешное и эффективное решение указанных проблем в высокой степени зависит от уровня отношений России и США. Поддержание эффективного двустороннего взаимодействия между Москвой и Вашингтоном остается ключевым условием продвижения вперед конструктивного сотрудничества России и НАТО, успешной развязки проблем не только двусторонней, но и многосторонней безопасности на евро-атлантическом пространстве и за его пределами.
