Ласло Макк
Армии стран НАТО давно не испытывают проблем при взаимодействии.
Фото Reuters
Российские военные хорошо разбираются в планировании операций, но у них нет современного опыта в планировании сил и средств, которые бы соответствовали конкретным угрозам.
Главными понятиями для современных Вооруженных сил являются выживание и темп операций. Сегодня все в военном деле надо делать быстро. Темп операций постоянно увеличивается (хотя он увеличивается в любое время истории), и это важнейший фактор, к которому нужно приспосабливаться современным армиям. Однако осуществлять это на практике нелегко.
СКОРОСТЬ, ВЫЖИВАНИЕ, ПЛАНИРОВАНИЕ
При высоких оперативных темпах необходимо избегать износа войск, так как в целом износ военной силы повышается. Нужна высокая выносливость солдат и одновременно – возможность частой смены личного состава. Поэтому в контексте выполнения боевых операций войска НАТО условно делят на три части: одни выполняют миссию, вторые готовятся, тренируются, а третьи отдыхают.
Сегодня все труднее и труднее определить, где граница между различными типами операций – миротворческими миссиями, операциями по предотвращению конфликтов, миссиями по региональному урегулированию и стабилизации. Это обусловлено тем, что все кризисы, конфликты и войны современности приобрели общие черты. Самый важный урок, который мы вынесли из различных типов операций, независимо о вооруженных силах какой страны идет речь, – это выживание.
Когда проводятся операции близко или далеко от своих границ, то для выживания военнослужащих критически важна логистическая поддержка своих сил и поддержка тыла. И надо иметь не только адекватные силы и средства, но и возможность осуществлять перевозки – воздушные, железнодорожные и т.д.
Сегодня значение поддержки тыла все больше повышается и даже приумножается. И во время операции в Ираке, и во время операции в Афганистане значение тыла постоянно возрастало. На одного боевого солдата сегодня приходится один тыловик.
В структурном плане в Вооруженных силах стран НАТО различают три типа действующих войск: combat, combat support и combat service support. То есть боевые силы, силы поддержки и войска тыла. Тыл тоже должен быть подвижным, быстрым и временным.
По итогам проведения в Академии Генштаба РФ недели обучения мобильных групп можно отметить, что у российских военных мало понимания того, как сегодня работает такая военная организация, как НАТО. Никто не знает о том, что за последние 20 лет произошла трансформация НАТО. Военные России не осведомлены о важных интеграционных процессах в НАТО, которые называются военным планированием сил и средств – Force Planning.
За последние годы специалисты Альянса далеко продвинулись в науке подбора подходящей композиции войск и численности военной силы, которая отвечала бы конкретной угрозе и конкретной задаче в операции. Допустим, надо 10 самолетов и к ним столько-то солдат, еще пункт управления, 10 грузовиков и т.п. Для НАТО важны именно эти знания, это обусловлено самой структурной природой НАТО, основанной на коллективной обороне. К миссии подключаются множество стран. Поэтому на высшем руководящем уровне невозможно было бы управлять и отвечать за операции в условиях, когда все 28 стран не умели бы планировать свои силы и средства в соответствии с общими стандартами. Это процесс очень сложный и критически важный.
У российских военных есть хорошее понимание планирования операций, это несомненно. Но сам характер планирования операций пора менять после холодной войны – от планирования сил против какого-то абстрактного противника к решению конкретных военных задач, управления в условиях военного конфликта. Новые требования немного противоречат советскому менталитету времен Варшавского договора, той практике, которая была в Советских Вооруженных силах. Для операции, упрощенно говоря, грузили один грузовик боеприпасами, другой – топливом, и если останется место, то закинут пару батонов хлеба. То есть тыловая поддержка не была приоритетной. И это мышление требует значительной перестройки внутренней композиции Вооруженных сил.
Военные знания и военные способности всегда базируются на опыте. Суть профессии военного состоит в том, чтобы найти самые подходящие силы и средства как для выполнения задач, так и для самозащиты. Про военных принято говорить, что они никогда не могут абсолютно правильно применять свои силы и средства, потому что готовятся к следующей войне на прошлом опыте предыдущей войны. Российским Вооруженным силам надо принимать участие в операциях, чтобы иметь современный опыт. Анализируя действия НАТО, я могу сказать определенно, что проведенные военные, миротворческие и стабилизирующие операции – Балканы, Сомали, Ирак, Афганистан – дали развитие нашим армиям в профессиональном плане. Участие в этих операциях способствовало тому, что войска НАТО достигли хорошего профессионального уровня. Мы можем проводить длительные экспедиционные миссии против экстремистов и повстанцев, против пиратов и террористов на море. Именно практический – боевой и миротворческий – опыт позволяет в настоящее время Вооруженным силам НАТО находиться в устойчивом и уверенном состоянии. Наши военные смогли на практике приспособиться к тем новым профессиональным требованиям, которые нам выдвинул XXI век. Собственно, это и есть ключевой момент трансформации всех Вооруженных сил. Мы прошли путь от холодной войны, непростой период после ее окончания, к временам новых вызовов и угроз и к проведению операций в абсолютно новых условиях, отличающихся от прежних.
Военным надо приобретать опыт, но не для того, чтобы непременно воевать в следующую войну с кем-то, а чтобы достичь максимальной эффективности применения военной силы в случае необходимости, чтобы постоянно повышать свой профессиональный уровень. И даже необязательно приобретенный опыт будет использован в следующих операциях, он нужен в период текущей миссии, чтобы день за днем совершенствовать свои навыки. В новый век тактическая обстановка на войне меняется стремительно и постоянно. То, что казалось достаточным полгода назад, вчера или даже в условиях одной и той же текущей миссии – стремительно теряет свою актуальность. Стратегические и тактические условия очень быстро меняются таким образом, что военным надо постоянно пересматривать свои подходы в применении и планировании военной силы.
ЭПОХА СТРАТЕГИЙ ВОЕННО-ГРАЖДАНСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА
К еще одной важной черте современности относится снижение значимости непосредственно военной силы в операциях и миссиях. Это общая тенденция XXI века. Если после острой фазы процесс урегулирования конфликта идет по положительному треку, то значимость военного присутствия, военных гарантий и использования военной силы постепенно уменьшается. Параллельно с этим повышается роль военно-гражданского сотрудничества. Так, в начале операции в урегулирование конфликта обычно вовлечены 80% военных сил и 20% гражданских специалистов. Постепенно, по мере достижения стабилизации и примирения сторон конфликта, это соотношение меняется зеркально – в урегулирование вовлечены 80% гражданских и 20% военных специалистов.
Таким образом, в современных операциях решаются сразу не только военные задачи, но и гражданские. Все это служит обеспечению режима безопасности, то есть в задачи гражданских сил также входит обеспечение безопасности. В этом аспекте необходимо подчеркнуть, что военная сила не должна быть избыточной в зоне конфликта. В военном планировании сил и средств НАТО – «Force Generation» – существует такое двойное требование: применение военной силы в операции должно быть достаточным, но не избыточным, чтобы не нарушить важное в аспекте урегулирования военно-гражданское взаимодействие, не мешать выполнению гражданских задач в регионе, налаживанию функционирования государственных структур в регионе и его экономическому развитию. На достижение именно такого результата сегодня в большей степени направлена стратегическая военная мысль при планировании зарубежных миссий.
Все европейские страны, реформируя свои вооруженные силы, прошли примерно одинаковый путь, сталкивались с одними и теми же проблемами и принимали примерно одинаковые решения. И это не относится только к странам Варшавского договора и не связано с их подготовкой к стандартам НАТО. Этот процесс наблюдался во всех странах Евро-Атлантики, и нет такого понятия, как «стандарты НАТО», – все стандарты обусловлены требованием времени, современными вызовами и угрозами безопасности. Просто страны НАТО первыми стали активно проводить современные реформы, и характер реформ окрестили «натовскими требованиями». Основная цель всех Вооруженных сил – защита своей страны, ее суверенитета, самозащита, защита своего воздушного пространства. Именно это мы в НАТО называем 5-ей статьей Вашингтонского Договора.
В отношении состояния российских Вооруженных сил, в моем понимании, нужно больше фокусировать внимание на так называемом Всеобъемлющем Подходе, который учитывает две основные задачи при выполнении операций и миссий: обеспечить безопасность и обеспечить условия для функционирования руководящих национальных органов в целях развития региона. На самом деле, эти задачи все меньше и меньше относятся к компетенции Вооруженных сил. Самый главный вопрос во Всеобъемлющем Подходе заключен в трудности определения необходимой и достаточной военной силы. Для этого нужно все аспекты военной безопасности, все военные проблемы сформулировать очень четко и метко. И в соответствии с этими военными проблемами подобрать достаточные военные силы, использовать их максимально эффективно. Надо находить самый подходящий военный способ или метод для обеспечения безопасности. Делать это становится все тяжелее и тяжелее. Это может быть прямое использование военной силы и военное присутствие, или тренировка и обучение местных Вооруженных сил, или только демонстрация военной силы. Постановка задачи может быть очень различной.
 Силы НАТО осваивают далекие от евроатлантического пространства ТВД (на снимке – солдаты бундесвера в Афганистане). Фото Reuters |
Достаточное военное присутствие в зоне миссии и обеспечение задачи военной безопасности так, чтобы военные не мешали выполнению гражданских функций, должно служить базовой цели – созданию режима безопасности в обществе. А безопасность в обществе первично обеспечивается не вооруженными силами, а силами полиции, силами внутренних местных войск.
Этот процесс столкновения в операциях задач военных и гражданских требует совмещения двух точек зрения на оценку уровня безопасности и угроз – одной придерживаются военные, они всегда опираются на самый худший сценарий развития ситуации; другой точки зрения придерживаются гражданские, которые все рассматривают с позиции «перфектного мира». То же относится и к системе национальной безопасности. У военных есть свои организации, у гражданских – свои, включая разведку. Всем вместе нужно оценить действительные угрозы и прийти к общему знаменателю. Это в интересах всех, так как чем точнее оценены угрозы, тем легче планировать силы и средства, определять их объем, экономить бюджетные деньги, снижать затраты. Ведь если военные угрозы и опасности в документах (например, в Военной доктрине) недействительные и нереальные, то тогда государство будет изыскивать силы и средства для каких-то несуществующих и неопределенных вызовов и угроз, и в целом затраты на оборону непропорционально вырастут. В нынешних жестких экономических условиях траты на оборону должны быть сопоставимы с действительными угрозами.
В рамках сотрудничества НАТО и России, в прописанных 14 областях партнерства в Совете Россия–НАТО, которые отражают современные вызовы и угрозы безопасности, российским Вооруженным силам нужно будет интенсифицировать свои реформы и быстрее приспосабливаться к современным требованиям с целью повышения своей эффективности на практике. Возможно, такая рекомендация звучит банально, так как всем вооруженным силам постоянно нужно приспосабливаться к новым условиям. Российские Вооруженные силы непрерывно осуществляют реформирование со времен конца холодной войны, когда произошло сокращение армии в связи с окончанием противостояния массивных сил двух политических сторон. Далее Российская армия совершенствовалась в процессе операции на Балканах; российские военные участвуют и в более территориально отдаленных миссиях. Но, рассуждая с точки зрения глобальных вызовов и угроз, чтобы иметь возможность адекватно отвечать на глобальные проблемы, российским Вооруженным силам нужно совершенствоваться в направлении отработки своих способностей к экспедиционным миссиям, улучшать показатели переброски войск.
Суммируя, можно отметить, что быстрая дислокация сил и средств, выживание войск в различных условиях, высокий уровень самозащиты, высокоточное оружие для нанесения точечных ударов и адекватное обеспечение на ТВД тыловой поддержки войск, с пониманием комплексной роли гражданских сил в поддержании безопасности и развитии региона – вот современные требования для сильных армий. Все это называется Всеобъемлющим Подходом. Определенно, это нетрадиционное и непривычное для поколения прошлого века понимание военных задач.
Сегодня Россия и НАТО сотрудничают по очень широкому кругу вопросов и не ограничиваются только военной областью сотрудничества. Партнерство в целом направлено на обеспечение безопасности евро-атлантического пространства: борьба с терроризмом, Афганистан, контроль над вооружениями, нераспространение ОМУ и атомного оружия в частности, ПРО, чрезвычайные ситуации, борьба с пиратством, кризисное урегулирование, научное сотрудничество. Критически важным является развитие взаимодействия в области политики безопасности, совместная разработка стратегий и доктринальных вопросов.
ГРАЖДАНСКИЙ КОНТРОЛЬ НАД ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АРМИЕЙ
Принципиальное отличие от времен холодной войны можно охарактеризовать одной фразой – гражданский контроль над военными. В переходные времена конца 80-х – начала 90-х годов Венгрия сформировала собственную систему национальной безопасности, установив при этом объективный гражданский контроль над своими Вооруженными силами. Система национальной безопасности, с одной стороны, должна опираться на гражданский контроль армии, а с другой стороны – должно быть обеспечено эффективное выполнение оборонных задач. Такого не было при Варшавском договоре, в советские времена военные не знали никакого гражданского контроля и зачастую не были обременены необходимостью получать одобрение политического руководства страны. И в то же время политические руководители мало понимали в военном деле и в том, как выполнять военные задачи. В основе гражданского контроля над армией – разделение функций Министерства обороны и Генерального штаба.
Грань между гражданским контролем и выполнением оборонных задач находится непосредственно на уровне министра обороны и начальника Генерального штаба. Министр обороны в Венгрии определяет задачи, а Генеральный штаб их выполняет. И проблема сегодняшнего дня заключается в устранении неустойчивости в этом контуре, нахождении баланса во взаимоотношениях этих двух противоположных сил – гражданского министра обороны и военного начальника Генерального штаба. Зачастую между ними велась ожесточенная борьба. Венгры находятся в поиске этого баланса между гражданскими и военными, которые по своей природе всегда на политической арене стремятся «съесть» друг друга, всегда идут вразрез друг с другом, и каждый хочет получить больше прав.
В целом нам удалось сбалансировать элементы более широкого понятия – системы национальной безопасности страны. Она сейчас функционируют эффективно. В России развитие этих процессов отстает от Запада. Венгрия прошла нелегкий путь реформ – вписала свою армию в парламентскую государственную систему управления. Мы осознали, что только парламент должен определять численность армии, виды вооружений, дислокацию войск, зарубежные миссии, внутренние оборонные задачи, вступление в те или иные блоки и альянсы. В Венгрии постепенно все эти вопросы перетекали на парламентский уровень. И в итоге система национальной безопасности стала представлять собой стройную линию, начиная с президента и заканчивая простым солдатом. В системе был учрежден необходимый гражданский контроль над армией. Было установлено определение задач для армии, с одной стороны, и их выполнение – с другой стороны.
Венгрия начала переход на контрактный способ комплектования армии с 1995 года. Тогда была утверждена Концепция строительства Вооруженных сил Венгрии и определена их окончательная численность. Срок службы по призыву был сокращен до полугода с правом продления его на 3–4 месяца. Полностью на контракт венгерские Вооруженные силы перешли в 2004 года. С первых шагов военной реформы Венгерской армии и до ее превращения в профессиональную армию она была «ужата» со 150 тыс. человек до 25 тыс.
Только в профессиональной армии можно избавиться от такого негативного явления, как «дедовщина». Когда войска состоят из контрактников, тогда каждый солдат знает свою задачу, свою миссию, возможности своего профессионального роста. И это совсем другая обстановка в войсках в сравнении с призывом. И надо двигаться именно в этом направлении.
В любом обществе всегда есть два порядка – официальный и неофициальный. Солдаты на официальном уровне все одинаковые, и поэтому они создают неофициальную иерархию. В условиях призыва она базируется на сроке прохождения службы – кто сколько отслужил. Казалось бы, все солдаты равны, но все-таки среди них организуется своеобразная структура, «кто равнее». Имя этой неофициальной иерархии – «дедовщина». Явление это крайне негативное. И для массовых армий, там, где много солдат, оно очень характерно. «Дедовщина» встречается не только в России. Например, она была и в Венгрии. У нас до введения контрактного принципа формирования Вооруженных сил происходили очень серьезные случаи в войсках, связанные с неуставными отношениями.
Несомненно, призывная система имеет очень много недостатков. Избавиться в России от «дедовщины» можно будет только при условии повышения доли профессионалов-контрактников в личном составе Вооруженных сил. Вероятность того, что в профессиональной армии может появиться и укрепиться «дедовщина», невелика, а вот в массовой призывной армии совсем наоборот. К тому же контрактники живут по обычному распорядку рабочей недели, у них есть выходные дни, и они имеют возможность расходиться на выходные по домам.
Дарья Гармоненко