Сергей Ознобищев
Старт противоракеты "Стандарт" SM 3 с борта японского миноносца.
Фото Reuters
По накалу страстей и полемики в экспертных кругах мало что может сравниться с дискуссией вокруг ЕвроПРО. Болезненность реакции некоторых российских политиков самого высокого ранга и экспертов свидетельствует в первую очередь о том, как недалеко на самом деле мы ушли в восприятии окружающего мира от времен холодной войны, когда СССР и США рассматривали друг друга как потенциальных противников и находились в жестком ядерном противостоянии.
О ПЕРВЕНСТВЕ В ЗАБЕГЕ К БЕЗЪЯДЕРНОМУ МИРУ
Во втором десятилетии XXI века, когда лидеры России и США уже по нескольку десятков раз объявляли о стремлении к партнерству друг с другом (а подчас уже и называли друг друга партнерами), особенно странно слышать от некоторых отечественных экспертов об «установке на первый ядерный удар», которой-де придерживаются США в отношении России. Трудно сказать, откуда черпают информацию подобные доморощенные «разоблачители» американских планов. По крайней мере, получить сколь-нибудь достоверное подтверждение таких устремлений в период пребывания у власти одного из самых миролюбивых (вывод войск из Ирака и планируемый – из Афганистана, заключение нового Договора о СНВ) американских президентов, Барака Обамы, практически невозможно. Проще, конечно, обойтись без доказательств и реанимировать штампы советских времен, что «поджигатели войны» окопались в Вашингтоне, а наша страна – единственный «оплот мира» на Земле.
Именно такая абсолютно односторонняя логика рассуждений не в давние советские времена, а в наше время свойственна некоторым отечественным экспертам. Они утверждают, что «Москва, как вытекает из новой военно-стратегической установки, вообще не намерена применять ядерное оружие в региональных или локальных конфликтах. Российская Федерация в отличие от Соединенных Штатов готова внести реальный вклад в построение безъядерного мира».
Однако, во-первых, первая часть утверждения абсолютно не следует из российской Военной доктрины, где подчеркивается, что «в случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны), ставящего под угрозу само существование государства, обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого военного конфликта в ядерный военный конфликт». Как мы видим, региональная война здесь упомянута. Правда, не совсем ясно, идет ли речь об участии России в такой региональной войне или вообще о каких-то других странах. Но, поскольку есть тезис об «угрозе самому существованию государства», который в Доктрине присутствует в определении условий, при которых Россия может первой применить ЯО, напрашивается вывод, что положение о региональной войне предполагает возможное участие РФ. Конечно же, не помешало бы, чтобы в Москве на официальном уровне было внесено больше ясности в эти все еще закрытые для общественности вопросы.
Во-вторых, что касается «первенства» в деле внесения реального вклада в построение безъядерного мира. Здесь у Москвы действительно есть первенство, но формулировка «в отличие от США» не совсем уместна. Следует напомнить, что в новейшей истории идея безъядерного мира и даже поэтапный план перехода к нему был выдвинут Михаилом Горбачевым в середине 80-х годов, но имел не много шансов на успех, поскольку чрезвычайно опередил свое время. Впрочем, все нынешние российские «ястребы» и «неоконсерваторы» («неоконы») ненавидят Михаила Сергеевича лютой ненавистью и едва ли могут апеллировать к нему как к примеру советского первенства в продвижении идеи ядерного разоружения.
Возрождение идеи ядерного разоружения уже в наши дни началось со знаменитой статьи «Мир без ядерного оружия» (январь 2007 года) четырех известных американских политиков: Джорджа Шульца, Уильяма Перри, Генри Киссинджера, Сэма Нанна. В России такая перспектива получила авторитетную поддержку несколько позже в статье четырех именитых российских авторов: Евгения Примакова, Игоря Иванова, Евгения Велихова и Михаила Моисеева – «От ядерного сдерживания к общей безопасности» (октябрь 2010 года).
В промежутке между этими знаковыми вехами произошло важнейшее событие – в отношении этой идеи было достигнуто согласие между президентами России и США. В Совместном заявлении Дмитрия Медведева и Барака Обамы в ходе саммита в Лондоне (1 апреля 2009 года) было сказано о приверженности двух стран «цели достижения мира, свободного от ядерного оружия». Объективный анализ, таким образом, свидетельствует о том, что Россия на этом направлении обязалась действовать не «в отличие», а совместно с США. Правда, в последнее время идея ядерного разоружения снова стала непопулярной в России, особенно в экспертных и политических кругах, близких к партии власти и ее лидерам.
Идея безъядерного мира нашла широкую поддержку как в самой Организации Объединенных Наций, так со стороны ее генерального секретаря. ООН и особенно ее Совет Безопасности вообще много сделали в деле обеспечения мира и безопасности. Именно от этого органа, решения которого носят обязательный характер, можно ожидать серьезных шагов в обуздании распространения ЯО, снижения стимулов для гонки вооружений и продвижения к безъядерному миру. Странно в таком контексте слышать от некоторых специалистов, что «Совет Безопасности не занимается рассмотрением вопросов контроля над вооружениями». Дело обстоит, что называется, с точностью до наоборот.
Именно на СБ члены ООН, по Уставу организации, возлагают «главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности» (ст. 24), а также «ответственность за формулирование… планов создания системы регулирования вооружений» (ст. 26). Но «регулирование вооружений» без процесса ограничения и сокращения вооружений невозможно!
НЕЛЬЗЯ СОГЛАСИТЬСЯ
Свидетельством сохраняющегося в отечественных политико-экспертных кругах глубинного недоверия к США, несмотря на периодически декларируемое лидерами обеих стран партнерство, является приписываемая военным планам нынешней администрации США ставка на нанесение первого удара. Давайте возьмем на себя труд заглянуть в те же документы, на которые ссылаются российские эксперты в поисках подтверждения своих фобий и которые увидели свет при президенте Обаме.
В широко цитируемой в нашей печати последней военной доктрине США «Поддержание глобального лидерства США: приоритеты обороны XXI века» (январь 2012 года) нет и намека на то, что вашингтонские стратеги допускают возможность первого ядерного удара. Что там действительно имеется, так это сохраняющаяся опора на ядерное сдерживание. Чтобы быть до конца объективным, нельзя пройти мимо акцентируемой в доктрине задачи – чтобы цели сдерживания достигались «меньшими ядерными силами» при снижении их роли и в стратегии национальной безопасности США.
Однако и российская ядерная доктрина основана на том же принципе сдерживания. Это истина, которую отечественные эксперты не могут не знать. Необходимо напомнить, что в Стратегии национальной безопасности (СНБ) Российской Федерации до 2020 года (принята в мае 2009 года) в п. 19 подчеркивается, что основные задачи РФ «по сдерживанию и предотвращению военных конфликтов» должны реализовываться, в том числе за счет поддержания «стратегической стабильности и потенциала ядерного сдерживания на достаточном уровне».
═ Переговоры между Россией и США по ПРО не прекращались ни на один месяц. Фото Reuters |
Поэтому правильнее было бы не обвинять друг друга, а сказать, что здесь мы в одной лодке. Выход из создавшейся ситуации вполне однозначно провозглашен, например, в декларированной на российско-американском саммите (июнь 2010 года) обоюдной приверженности «продолжению развития новых стратегических отношений…. путем последующих шагов после успешных переговоров по Договору о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений, который направлен на сокращение стратегических наступательных вооружений и создает основу для рассмотрения дополнительных взаимовыгодных мер». А в Московской декларации о новых стратегических отношениях между РФ и США (май 2002 года), до сих пор являющейся основой наших текущих отношений, наряду с партнерством декларируется совместное намерение «осуществлять сокращение своих стратегических наступательных потенциалов до минимально возможных уровней».
Если так, то на основе укрепляющегося доверия стороны будут постепенно отходить от взаимного ядерного сдерживания. Очевидно, что делать это можно только совместно и поэтапно – особенно в мире, в котором все еще чрезвычайно сильно недоверие, в том числе между Москвой и Вашингтоном, и в котором есть другие ядерные государства и присутствуют неядерные угрозы безопасности. В этих условиях задачей экспертов, тем более разбирающихся в сложных вопросах ядерной и иной стратегии, должно быть сужение зоны противоречий между двумя нашими странами, а не мифологизация угроз на основе выдернутых из контекста слов и предложений.
Если бы США действительно планировали первый удар, то вряд ли пошли бы на заключение уже в XXI веке двух соглашений по сокращению стратегических ядерных вооружений – о сокращении стратегических наступательных потенциалов (ДСНП, май 2002 года) и по новому Договору СНВ (ДСНВ, апрель 2010 года). Если бы США действительно имели подобные планы, то зачем тогда было выводить тактическое ядерное оружие из Европы (к началу 90-х США имели здесь свыше 7000 ед., а сейчас всего около 200 бомб свободного падения)? Думается, что ТЯО могло бы существенно дополнить военные возможности США (наверняка лучше, чем оружие в обычном оснащении), имей Вашингтон планы первого удара по России.
Но и заключение соглашений с Вашингтоном, по мнению наших доморощенных критиков, оказывается, только подтверждает агрессивные планы США. У нас образовался целый «отряд» экспертов, которые настаивают на том, что чуть ли не все договоры представляют собой односторонние уступки американцам.
Утверждать так – значит серьезно допускать, что с нашей стороны переговоры ведут предатели, среди которых не только дипломаты, но и представители Министерства обороны и иных ведомств, отвечающих за безопасность страны (которые, кстати, все были изначально назначены Владимиром Путиным в первые сроки его президентства). Что, там тоже засели предатели национальных интересов и, страшно сказать, неужели к ним относят даже Владимира Владимировича? Впрочем, адепты упомянутых «школ мысли» как люди, истово верящие во что-то, с логикой и фактами дружить не обязаны.
Другая «школа мысли» стремится предостеречь против иного, пропагандируемого ими же сценария развития событий. Это сценарий состоит в том, что «коварный Вашингтон» сначала понизит уровни ядерных вооружений, а потом нанесет молниеносный глобальный удар с использованием всех неядерных средств, которые только могут привидеться в смелых фантазиях-фильмах про «звездные войны» (космические ударные средства, ракетно-планирующие гиперзвуковые системы, крылатые ракеты большой дальности и тому подобное). Однако такой сценарий в ядерный век невозможен хотя бы по самой очевидной причине – удар по многочисленным, разбросанным в географическом плане объектам обычным оружием будет практически невозможно синхронизировать. Он просто послужит сигналом для другой стороны, что пришла пора наносить ответный удар ядерными средствами, разрушительная способность которых несопоставима с обычными боезарядами. Кто усомнится, что именно так реагировали бы на массированный обычный удар США, и почему от России ожидают иного?
Статьи последнего времени свидетельствуют о рождении еще одной, самой экзотической школы мысли (представленной пока незначительным числом экспертов), что американцы будут готовы нанести первыми все удары вместе, используя как СЯС и ТЯО, так и «молниеносный глобальный удар» обычными высокоскоростными и высокоточными вооружениями.
Но с точки зрения оперативной практики такие действия – полная нелепица (см. выше), которая не годится даже в качестве «страшилки для детских сказок» и не может существовать ни в одной стратегии. Подобную сумятицу во взглядах в нашей стране, наверное, могут себе позволить только «истинные гуру», слова и мнения которых настолько непререкаемы, что они о смысле сказанного вообще могут не заботиться.
О ХАРАКТЕРЕ ВЫЗОВА И АРГУМЕНТАХ ПОЛЕМИКИ
В связи с чрезмерным накалом страстей вокруг нынешней проблемы ЕвроПРО полагаю уместным напомнить, что недовольство и противодействие Москвы в известной степени послужило отмене первого «бушевского» плана развертывания ПРО в Европе. Это была вполне весомая, забытая в пылу нынешней полемики победа нашей стороны, когда Вашингтон пошел навстречу российским озабоченностям.
Новый же, гораздо более умеренный план размещения ЕвроПРО не способен подорвать жизнеспособность российских СЯС вопреки опасениям многих в России. Авторитетные эксперты как из числа участников переговоров по СНВ и ПРО, так и тех, кто в практическом плане занимался в закрытых институтах российского МО комплексным анализом ядерных проблем, приводили немало доводов на этот счет.
Отмечу лишь, что размещаемые в Европе противоракеты «Стандарт» (даже самые совершенные из них) не могут «играть в догонялки» – они просто физически не способны догонять наши ракеты. А ведь только на таких условиях они, будучи размещенными в Польше, могут представлять угрозу для российских МБР, наносящих удар (не дай бог!) по территории США через северный Полярный круг. В любом случае пытаться «догнать» можно было бы только ракеты наших западных дивизий РВСН (Выползово, Козельск, Тейково). У «Стандартов» для таких упражнений, по свидетельству специалистов, физически не будет хватать ни скоростных характеристик, ни дальности. Для создания возможностей перехвата, повышения его эффективности противоракетная система концептуально всегда строилась на схеме перехвата на встречных курсах и в основном на конечном участке траектории. Пока же, как заявил главный конструктор стратегических комплексов «Тополь-М», «Ярс» и «Булава» академик РАН Юрий Соломонов, планируемые к размещению элементы ПРО в Европе «для стратегических ядерных сил РФ не представляют абсолютно никакой угрозы».
Реально мы должны были бы озаботиться, если бы американцы вдруг стали наращивать ПРО на своей территории – будь то на Аляске или в Калифорнии, где уже существуют ограниченные противоракетные комплексы. Именно с такой точки зрения, важно то «место размещения» ПРО, о котором часто упоминают отечественные эксперты и политики. Однако сегодня нет и намека на такой поворот дел в американской военной политике.
═ Новому ракетному комплексу «Ярс» открыты все дороги. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ |
Можно ожидать прямо противоположного. В условиях серьезного сокращения финансирования оборонных расходов США и роста вероятности силового решения вопроса иранской ракетно-ядерной проблемы, ЕвроПРО не будет развернута в полном составе четырех фаз и увидит свет в весьма урезанном виде. Именно это произошло с рейгановской программой СОИ, о которой в ходе посещения Таманской бригады недавно вновь вспомнил премьер-министр Владимир Путин.
Те, кто следит за данной тематикой, помнят, какой переполох в советских военных и политических кругах вызвало появление в 1983 году этой программы. Однако в итоге бюджетных ограничений она попросту сошла на нет или трансформировалась в ряд отдельных проектов, которые затем были использованы для совершенно иной концепции и системы ПРО (в частности, речь идет о контактно-ударном перехвате).
В любом случае, как бы ни воспринимать политику Вашингтона, думается, что параллелей с захватнической политикой Гитлера, о чем, войдя в раж, вспоминают отечественные эксперты, речи быть не может. Гитлер к 1941 году, готовя нападение на СССР, не просто «бряцал оружием», а захватил пол-Европы. И только напыщенная диктаторская самоуверенность и самовлюбленность Сталина не позволили толком подготовиться к отражению нападения гитлеровской Германии на СССР.
Нынешняя ситуация прямо противоположная. Реальной угрозы нет, а мы с невероятной ажитацией реагируем на ограниченную систему ПРО для отражения одиночных или малочисленных групповых ударов. Действуя таким образом, мы чрезмерно завышаем «рыночную стоимость» этого «товара». При таком раскладе, когда представится возможность «переговорных» разменов, Москве за достижение компромисса по ПРО, вполне возможно, придется заплатить тем большую цену.
В любом случае выискивание более чем сомнительных исторических параллелей не проясняет ситуации, а уводит нас от истины. То же относится и к использованию не очень корректных приемов в полемике, когда вместо аргументов применяют полюбившуюся некоторым еще в определенные советские времена «царь-пушку» доказательств – обвинение оппонента в политической неблагонадежности, в том, например, что он обслуживает внешнеполитические интересы другой державы, или академика в том, что тот является «пустым болтуном». Полемика на таком уровне разрушает репутацию тех, кто использует подобные низкопробные приемы и уводит от истины еще дальше.
Думается, что в наших общих интересах, чтобы после окончания избирательной кампании в России (в ходе которой «градус антиамериканизма» почему-то традиционно повышается) накал страстей вокруг ЕвроПРО был резко понижен. Под общими интересами в первую очередь имеется в виду обеспечение мировой, региональной и национальной безопасности, что наиболее надежно может быть гарантировано, только если Москва и Вашингтон выйдут на высокую степень сотрудничества или партнерства, о котором постоянно упоминается как в российско-американских, так и в отечественных официальных документах.
Но такой уровень взаимодействия может быть реализован не только при условии, что отечественная военно-политическая мысль избавится от излишних фобий в отношении Вашингтона и его политики. Важно также, чтобы США и НАТО, со своей стороны, оставили практику «заявительной политики», когда о военно-политических шагах Запада Москва узнает как о решенном или свершившемся факте. В первую очередь это относится к мероприятиям, на которые заведомо следует ожидать острую реакцию России.
В мае прошлого года координаторы российско-американской президентской комиссии официально заявили о завершении подготовки совместного доклада об оценке ракетных вызовов XXI века. Логическое продолжение этой линии могло бы создать согласованную основу для последующих решений по целесообразности и формам дальнейших шагов сотрудничества в создании ЕвроПРО.
Но даже если этого не произойдет, нынешние планы по созданию ограниченной противоракетной системы в Европе более чем преждевременно рассматривать как повод для осуществления широкого комплекса затратных ответных мер военного характера. Снова сошлюсь на цитировавшегося выше конструктора Юрия Соломонова, который недавно на встрече Владимира Путина в Сарове с экспертами по безопасности тоже напомнил про рейгановскую СОИ. Однако он акцентировал внимание на том, что «то, что было написано в виде абсолютных фантазий – всякие рентгеновские лазеры, эксимерные лазеры, пучковое оружие, лазерное оружие и так далее, – тут же перекочевало в требования Министерства обороны на разрабатываемые образцы вооружения», что потянуло за собой «огромные ресурсы и интеллектуальные, и материальные, и финансовые».
Не совершать сходных просчетов особенно важно сейчас, когда времена холодной войны и военного противостояния канули в Лету уже с четверть века назад, а для решения насущных внутренних проблем России действительно нужно «сосредоточиться».
