Руслан Пухов
Владимиру Путину предстоит непростой выбор дальнейшего пути для страны. Фото Reuters
В 2015 год Россия вошла отягощенная конфронтацией с Украиной и с западными странами, оказывающими поддержку Киеву. Враждебность Запада выразилась в чувствительных западных экономических санкциях, которым подверглась Москва, однако более негативным фактором для последней стало резкое падение цен на нефть на мировых рынках во второй половине 2014 года, обнажившее к тому же структурные проблемы российской экономики. В совокупности все это привело к практически двукратной девальвации российского рубля зимой 2014/15 года и к вступлению России в полосу экономической рецессии.
Однако год спустя стало очевидно, что в экономическом отношении Россия пережила произошедшее лучше, чем ожидалось многими. Экономический спад оказался неглубоким и быстро стабилизировался, серьезного финансового и банковского кризиса не произошло, а ряд производящих секторов экономики получил даже позитивные импульсы от девальвации валюты и взаимных ограничений на поставки продукции между Россией и Западом – что привело в некоторых сегментах к росту экспорта и импортозамещения.
На протяжении 2015 года одной из главных задач президента России Владимира Путина было стремление к «ликвидации» украинского кризиса на относительно выгодных для Москвы условиях с целью нормализации отношений с Западом. В начале года на востоке Украины пророссийские повстанцы смогли нанести украинцам чувствительные поражения в районах Донецкого аэропорта и Дебальцево, что вынудило Киев к подписанию вторых Минских мирных соглашений в феврале 2015 года и привело к определенной разрядке в этом регионе на протяжении большей части 2015 года.
Экономические проблемы, в том числе в силу своей умеренности, практически не отразились на военных расходах России, в 2015 году выдерживавшихся в заданных рамках, а на 2016 год утвержденных лишь с самым незначительным номинальным сокращением. Это привело к тому, что амбициозная российская программа вооружений выполнялась без существенных сбоев, а возникавшие здесь проблемы в ряде секторов (в первую очередь в кораблестроении) были вызваны прекращением поставок некоторых типов двигателей и комплектующих с Украины или с Запада, что вынудило искать замену на внутреннем рынке или в Китае. На русскую оборонную индустрию продолжает литься золотой дождь государственных военных заказов, стабильно высоким остается и уровень оборонного экспорта.
В области военного строительства министр обороны Сергей Шойгу продолжал, с одной стороны, практику наращивания интенсивных учений и внезапных «проверок» развертывания, а с другой стороны, начал линию на увеличение численности сил обычного назначения. Было начато развертывание ряда новых частей Сухопутных войск и ВВС, объявлена масштабная программа удвоения элитных Воздушно-десантных войск. Военно-воздушные силы были переформированы в Воздушно-космические силы с целью усиления интегрированности действий авиации, ПВО, ПРО и космических возможностей.
С учетом имеющихся проблем с комплектованием развертывание новых сил представляет собой серьезный вызов для укомплектованности и боеготовности частей.
В то же время демонстративное антироссийское усиление военной активности НАТО в Восточной Европе пока что существенно не отразилось на российском военном строительстве. Это заставляет предположить, что Москва не верит в возможность серьезной военной конфронтации с Западом, а парирование западной военной угрозы все в большей степени возлагает на стратегические ядерные силы, которые обессмысливают любое наращивание конвенциональных сил в Европе. Фактически Россия постепенно негласно поворачивается к своего рода аналогу американской доктрины «массированного возмездия» 1950–1960-х годов, что в перспективе может привести к дальнейшему усилению ядерного фактора в русском стратегическом планировании.
В контексте стремления Путина к достижению широкого урегулирования с Западом следует оценивать и начатую в сентябре беспрецедентную российскую военную операцию в Сирии. Это стало первым случаем российского серьезного военного вмешательства за пределами бывшего СССР в постсоветский период. Сирийская кампания сопровождается широкой пропагандой и демонстрацией возросших военно-технологических возможностей России, таких как использование крылатых ракет корабельного и воздушного базирования, высокоточных бомб и БЛА.
В то же время пока неясно, приведет ли интервенция в Сирии к желательным для Москвы результатам – как в виде стабилизации положения режима Башара Асада и ослабления «Исламского государства», так и в виде восстановления хотя бы частичного партнерства с Западом с «сильных» позиций для России. Пока что русская военная кампания не привела к существенным военным результатам и в то же время дополнительно осложнила отношения Москвы как с США, так и с рядом региональных игроков – в первую очередь с Турцией.
Уничтожение турецкими истребителями русского бомбардировщика Су-24М поставило отношения России и Турции на грань военной конфронтации. В 2016 году перед Путиным будет стоять проблема недопущения усиления военной конфронтации в регионе со странами НАТО, а также избегания более глубокого втягивания в сирийский конфликт в целом.
Запутанность сирийской ситуации усугубляется для Москвы продолжением усиления конфронтации с Украиной. Киев откровенно саботирует Минские соглашения и заинтересован скорее в нагнетании эскалации в Донбассе, ставя достаточно прозрачные цели максимальной интернационализации конфликта с целью усиления западного давления на Россию.
Таким образом, Москва в 2016 году стоит перед перспективой обострения кризисов сразу на двух фронтах. Задачей Путина будет в обоих случаях пройти по тонкой грани между защитой русских интересов и недопущения дальнейшего усиления конфронтации с Западом.
Дарья Гармоненко