Леонид Медведко
Российская морская авиация впервые решала в Средиземном море боевые задачи. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ
Средиземноморье стало постоянной ареной войн уже в последние годы заката Османской империи в начале XX века. Первой стала итало-турецкая война 1911–1912 годов в Ливии, называвшейся тогда Триполитанией. Она и вошла в историю как Триполитанская война, от которой тогда не остались в стороне и Соединенные Штаты, начавшие у берегов Марокко «дипломатию канонерок». Как и разразившиеся через год Балканские войны (1912–1913), они стали репетицией Первой мировой войны. Закончилась она Великой катастрофой в Европе. В ней принял не только косвенное участие англо-саксонский мир, если вспомнить, что ворота в Средиземноморье уже тогда охранялись Великобританией, «царицей морей». Североатлантического союза тогда еще не было, но невидимый альянс европейских стран с США уже существовал и задавал тон в начавшейся уже тогда в Средиземноморье новой «столетней войне». Но в те времена ни у кого не возникало вопросов, считать ли Черное море с Крымом частью Средиземноморья и кому принадлежал Крым.
Об этом следовало бы помнить и 45-му президенту США Дональду Трампу, решившему сделать Крым предметом торга в деле восстановления с Россией партнерских отношений. Затевать об этом спор – это все равно что продолжить исторический торг, кому принадлежала и принадлежит теперь Русская Америка с Аляской.
БЕСКОНЕЧНАЯ ВОЙНА
Нельзя не вспомнить и о тогдашних «пиратских походах» США в Средиземноморье. Можно сказать, оно все еще переживает свою «столетнюю войну». В ней, как мне доказывали мои коллеги из существовавшего в Триполи при Муаммаре Каддафи Института Ливийского джихада, за две мировые войны Ливия понесла самые большие людские потери, если вести подсчет жертв по отношению к общему числу населения. Честно скажу, для меня это было открытием. До этого я считал таковыми Польшу и нашу Белоруссию. Но когда мне объяснили, что в Ливии Первая мировая война вместе с «освободительным джихадом» шла без перерыва до и после Второй мировой, сопровождаясь массовыми казнями мирного населения, такая версия мне показалась правдоподобной.
Да и в истории с Крымом жизнь развеивает многие сомнения. Ведь недаром Сталин на письме еврейских деятелей культуры, обратившихся к нему с просьбой создать на территории Крыма Еврейскую автономную республику, оставил на письме такую резолюцию: «За Крым было пролито слишком много русской крови, чтобы его кому-то отдавать! И. Сталин.». Об этом мне рассказывал генерал армии Петр Иванович Ивашутин, который лично видел это письмо с грозной резолюцией Сталина, датируемой концом 1944 года. Он поставил в ее конце точку, давая понять, что проблема Крыма для России раз и навсегда закрыта.
Можно после этого обратиться и к событиям не столь далекого прошлого. После «джихада терроризма» 11 сентября 2001 года Пентагоном была объявлена «глобальная антитеррористическая война». 10 лет спустя после этого с благословения 44-го президента США Барака Обамы предпринята была «гуманитарная интервенция» НАТО в Ливию с интригующим названием «Рассвет одиссеи». За нее дорого потом всем пришлось расплачиваться. Закат «Одиссеи» стал непредвиденно кровавым. Последующие за ней события сыграли потом свою роль в обострении и глобального экономического кризиса. Каким может стать закат «Одиссеи»? Об этом никто не задумывался. Но закат оказался тоже не менее кровавым для Восточного Средиземноморья и дорогостоящим для Западной Европы и США.
ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО РОССИИ
Неологизм «Русская Медитерра», по аналогии с Mediterranean, появился еще до того, как Крым вернулся в родную гавань. Смысл такого неологизма раскрывался в первом же номере издававшегося под моей редакцией в 90-х годах аналитического журнала «Приоритеты и перспективы». У него был подзаголовок «Безопасность в Евразии после распада СССР». Обеспечение национально-государственной безопасности значило тогда для России больше, чем ее внутренняя и внешняя безопасность.
Для России всегда было главным преодоление не столько географического, сколько «исторического пространства». Проблема обеспечения национальной безопасности России еще до объявления Вашингтоном «глобальной войны» террора-антитеррора все более осложнялась. «Русская Медитерра», омываемая тремя океанами, продолжает оставаться связующим звеном между Европой, Азией и – через узкий Берингов пролив – с Америкой. Так что России и США надо вместе заботиться не только о партнерских, но и добросовестных отношениях. По своей территории она заметно уменьшилась, перестав быть одной шестой частью земли. Почти вполовину сократилась и общая численность ее населения.
После значительного сокращения производственных мощностей и ВВП Россия перестала быть и одной из двух мировых «сверхдержав». Такие последствия геополитической катастрофы по сей день дают о себе знать во всех трех сферах – экономической, научной, социальной. Нельзя забывать и об охране окружающей среды, тем более в объявленный теперь Год экологии.
После воссоединения с Крымом у России стало еще больше оснований считать себя частью Средиземноморья, даже не имея в Средиземном море своих постоянных военных баз. Но именно к военному присутствию всегда стремилась не только «владычица всех морей» Великобритания, но и находившиеся за Атлантикой Соединенные Штаты. Может быть, поэтому в Средиземном море уже более столетия ведутся разные, малые и большие, войны.
При таком раскладе сил России приходится быть готовой к защите своих национальных интересов независимо от того, кто победил бы на последних президентских выборах – малоизвестный до этого миллиардер Дональд Трамп или уже хорошо известная Хиллари Клинтон, успевшая прославиться на посту госсекретаря своей «перегрузкой».
В народе могли бы оценить неожиданный исход президентских выборов в США как победу старого хрена над уже достаточно перезревшей редькой. Ну, а если говорить серьезно, то наши международники и экономисты называют приход Трампа по-разному – кто революцией, а кто – контрреволюцией верхов. С такой оценкой могли бы согласиться и международники, специализирующиеся по Ближнему и Дальнему Востоку. Коль скоро США претендуют на роль сверхдержавы, кризис способен повлечь за собой цепную реакцию в Старом и Новом Свете, за Тихим океаном и за Атлантикой.
РЕВОЛЮЦИОННАЯ ПАЛИТРА
Набирающая все большие обороты гибридная война в Старом Свете после победы на президентских выборах Трампа пополнилась еще одной «многоцветной революцией» в Средиземноморье. Особенность ее состоит в том, что она совершалась не молодым, а скорее старшим поколением. Не безработными, а временно незанятыми работой белыми и черными американцами.
Многие подзабыли, как арабской весной 2011 года совершалась с участием США еще и «гуманитарная» интервенция коалиционных сил НАТО в Ливию (операция «Рассвет одиссеи»). Причем тогда недалеко от берегов Ливии, на острове Мальта, по инициативе РИА Новости и Института востоковедения РАН проходил очередной форум Международного дискуссионного клуба «Валдай». Участники его занимались разработкой возможных сценариев ближневосточного урегулирования. Дискуссия закончилась безрезультатно. Никаких революционных идей там не прозвучало, политических прорывов тоже не было сделано. На вопрос журналистов, каковы шансы мира на Ближнем Востоке, профессор Виталий Наумкин, посоветовавшись с другим модератором, академиком Евгением Максимовичем Примаковым, то ли в шутку, то ли всерьез ответил: «Ничего, мол, теперь не остается, как ожидать какого-то исторического прорыва». Тогда никому в голову не могло прийти, что у наших партнеров по ближневосточному «квартету» уже были заготовки своего «исторического прорыва» в противоположную сторону, ко временам американской «дипломатии канонерок» начала XX века, которая, кстати, начала осуществляться ровно 100 лет назад у берегов Северной Африки. В ретроспективе времени вставал вопрос, не настало ли время подумать о давно уже назревшем историческом прорыве в новом, глобальном мире?
Наиболее наглядно это проявилось сначала в Ливии, а затем – Сирии, где именно внешние силы развязали гражданские войны. То же самое произошло потом в Египте, Йемене, Сирии. Разные силы, вовлеченные в эти революционные события, нередко выступали в роли акторов (субъектов) и объектов в разного рода манипулированиях в геополитике и экономике.
Все те события происходили, казалось бы, на противоположном краю от Средиземноморья. Но касались они и национально-государственной безопасности России. Все это очень напоминало ситуацию 100-летней давности: канун итало-турецкой войны в Ливии (1911) и последующие войны на Балканах. Позднее их справедливо стали называть «репетициями» Великой катастрофы, завершившейся Первой мировой и последовавшей за ней чередой революций не только в России.
Американская «дипломатия канонерок» уже в начале прошлого века подкреплялась первыми походами боевых кораблей Соединенных Штатов у берегов Северной Африки и Восточного Средиземноморья. Раньше это осуществлялось под предлогом борьбы с пиратством. Теперь она проводится коалиционными силами НАТО под флагом защиты западных «демократических ценностей». В одной упаковке оказалось несколько затяжных войн: в Палестине, Израиле, Афганистане, Пакистане, Ираке, Сирии. Двойственную позицию по отношению к этой «гуманитарной интервенции» заняла тогда и сама Лига арабских государств (ЛАГ).
Подобное повторялось не раз. О таком непропорциональном применении силы многократно сигнализировалось в разных СМИ при проведении силовых операций «Буря в пустыне» в Кувейте, «Шок и трепет» в Ираке и других.
Судя по последствиям такого «миротворчества», ничего доброго оно ни арабам, ни европейцам не принесло. Итоги практически всех подобных операций оказывались далекими от провозглашаемых целей. Удалось (и то не до конца) лишь покончить с правившими в Афганистане и Ираке режимами. Но войне с самим терроризмом не видно конца. Главное же в том, что все труднее стало отличать террор от антитеррора как на Ближнем Востоке, так и на близком от России Западе.
Теперь к ближневосточному театру военных действий прибавился еще один – расширенный Средиземноморский театр войны. Военные эксперты уже тогда предсказывали, что война может затянуться там надолго, размывая и преодолевая все прежние границы.
С объявлением Вашингтоном после черного вторника 11 сентября 2001 года «глобальной войны» террора-антитеррора и переносом ее на «расширенный» Ближний и Средний Восток (БСВ) процесс хаотизации стал неуправляемым.
Как руководителю авторского коллектива монографии «История Ливии в новое и новейшее время» мне приходилось не раз посещать эту страну. Сейчас своевременно напомнить, что непростое становление ее государственности началось позже, чем у Израиля и арабской Палестины. В Северной Африке на размытых самой историей «разломах цивилизаций» на месте спорных границ между племенными союзами и племенами давно уже готовилась почва для этнонациональных столкновений. Нечто подобное испытали на себе после распада СССР и бывшие советские республики Кавказа и Центральной Азии, а теперь и «незалежная» Украина.
Первая палестинская война (1948–1949) завершилась катастрофой (по-арабски «накбой»). Теперь пожар охватил едва ли не весь арабский мир и «расширенный» Ближний Восток, включая Средиземноморье. После объявления о завершении холодной войны такое «расширение» происходит с нарастающей динамикой и возрастающим хаосом.
Нечто подобное случалось и столетие назад, под занавес окончания Первой мировой. Под влиянием вспыхнувших тогда в России Февральской, а вслед за ней и Октябрьской революций поднялся тогда первый «шторм революций». С окончанием Второй мировой и исчезновением колоний долгое время сохранялись военные базы как последние форпосты империализма в Египте, Ливии, Тунисе, Алжире, Ираке, в Йемене, в зоне Персидского залива. Вслед за их ликвидацией перестали существовать и наиболее одиозные режимы. В числе первых из них стал Египет. После свершившейся там Июльской революции 1952 года пало и Хашимитское королевство Ирака. Вслед за этим ушли в прошлое монархии в странах Северной Африки и на Юге Аравии.
Все эти события сопровождались более десятка арабо-израильских и еще большим числом разных междоусобных и гражданских войн на Ближнем Востоке и в Африке.
В таком контексте стоит напомнить: подобные «репетиции» войн происходили там, где англо-американские союзники в прошлой войне репетировали «Африканский Сталинград» в Ливийской пустыне (недалеко от Тобрука и Бенгази), а в нынешних условиях «Сирийский Сталинград» в районе Алеппо.
В год отмечаемого столетия Февральской и Октябрьской революций хотелось бы напомнить, что Россия в XX веке обрела самый богатый опыт в своих смуто-революциях. Теперь, судя по всему, вслед за Советским Союзом, очередь подходит и к Европейскому союзу. Если бы кто-то решился описывать все смуто-революции в Европе, то самым подходящим названием для такой книги могло бы стать очень емкое русское слово – «самосокрушение». Не подобное ли саморазрушение может ожидать уже затрещавший по всем швам Европейский союз, а то, глядишь, и Соединенные Штаты по другую сторону Атлантики? История и в новом столетии непредсказуема.
РАСЧЛЕНЕННАЯ ЛИВИЯ НА МЕСТЕ «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ДЖАМАХИРИИ»
Даже после того как НАТО удалось вывести из строя треть военного потенциала Ливии, основатель ливийской «Социалистической Джамахирии» Муаммар Каддафи сдаваться не спешил. Верные ему войска готовились дать отпор участникам так называемой гуманитарной интервенции НАТО. В НАТО именно после этого стали подумывать о политическом урегулировании кризиса. Сам Каддафи обратился тогда к президенту США, «чернокожему брату» Бараку Обаме, с просьбой остановить военную операцию. Но его просьба осталась не услышана. Планы созданной уже тогда коалиции связывались с тем, что Каддафи так или иначе покинет Триполи.
Но у США и НАТО не было никаких оснований считать, что Каддафи вдруг проявит несвойственный ему «тихий нрав». К тому же его сыновья и близкое окружение готовы были сражаться до конца. Представители Африканского союза (АС) тогда предпринимали одну попытку за другой добиться политического урегулирования. У них были веские мотивы и особая в этом заинтересованность. В свое время при создании Африканского союза сыграл важную роль лично Каддафи. Это не помешало толпе учинить зверскую расправу над «раисом». Очевидцы той ужасной сцены рассказывали мне, что Каддафи не был расстрелян или повешен, а был замучен. Тело его расчленили на части, так что место его захоронения никто точно определить не может.
В таком же расчлененном виде до сих пор остается и сама страна. Не способными оказались преодолеть ее распад ни находящееся в Триполи так называемое Правительство национального единства (ПНЕ) во главе с Файезом Сараджем, ни военные во главе с командующим Ливийской народной армией (ЛНА) маршалом Хафтаром. Численность ЛНА (возможно, слишком завышенная) определяется в 30 тыс. человек, то есть больше, чем это было при Каддафи. Но и такой армии приходится воевать со своими и чужими террористами. В том числе – халифатчиками, пытавшимися недавно закрепиться на родине Каддафи в городе Сирт, а также на границах с Тунисом и Алжиром.
Не меньшую озабоченность для гражданских и военных властей вызывает и нескончаемый поток своих и чужих беженцев. Для стран ЕС они представляют не менее серьезную проблему. Только за последний год число незаконно прибывших беженцев из Ливии и африканских стран в Европу составило около 200 тыс. человек. В большинстве своем это выходцы из Ливии. Все это не может не создавать и возрастающую угрозу внутренней безопасности соседних арабских стран – Алжира, Туниса и даже Египта. Через эти страны вместе с беженцами идут и потоки контрабанды. Доходы от торговли только наркотиками, оседающими в Европе, составляют до 1,5 млрд долл.
Проблеме борьбы с нелегальной миграцией посвящен был и проходивший недавно на Мальте неформальный саммит стран ЕС. Незадолго до созыва саммита премьеру Италии удалось заключить с главой президентского совета Ливии Файезом Сараджем соглашение, по которому он обязывался активизировать борьбу с контрабандистами, переправляющими тысячи мигрантов в Европу. Со своей стороны европейцы обещали выделить более 1 млрд евро на борьбу с нелегальной миграцией.
В этой связи слабыми выглядели предложения со стороны Ангелы Меркель выплачивать каждому мигранту по 1 тыс. евро авансом с доплатой ему еще 1,5 тыс. евро по факту возвращения в свою страну. Подобное авансирование выглядело неубедительным, если иметь в виду, что каждый мигрант платит за перевозку в Европу от 2 до 3 тыс. евро.
У ливийцев достаточно оснований не доверять и спецпредставителю ООН по Ливии немецкому дипломату Коблеру. Он давно уже ведет непонятную игру, словно для него нет ни ливийских племенных вождей, ни самого командующего ЛНА маршала Хафтара. Он стал игнорировать Хафтара за то, что тот посетил Москву и вел переговоры о восстановлении военно-технического сотрудничества с Россией.
В Брюсселе до последнего времени старались тоже не замечать маршала Хафтара, видя в нем нового Каддафи. Там явно не учитывают опасности наступить на старые грабли.
Несмотря на достигнутые при международном посредничестве два года назад соглашения о создании Правительства национального единства, оно до сих пор осталось невыполненным. Правительство национального единства на бумаге существует, и оно даже заседает в Триполи, но достигнуть единства в руководстве страны так и не удалось.
Посреднические усилия президента Египта Абдель Фаттаха ас-Сиси покончить с многовластием в Ливии не привели к успеху. Приглашенные в Каир маршал Хафтар и глава президентского совета, он же временно исполняющий обязанности премьер-министра Сарадж, вообще отказались от личной встречи. Теперь решение ливийского кризиса связывают с намеченными на 2018 год парламентскими и президентскими выборами. Но вероятность проведения таких выборов остается небольшая. Последствия операции «Рассвет одиссеи» все еще дают о себе знать. Недаром Ливию одни относят к Машрику (востоку), а другие к Магрибу (западу) арабского мира.
Какой будет «закат Одиссеи» на расширенном Ближнем Востоке, все еще трудно предсказывать.
Дарья Гармоненко