Ядерная политика Индии на современном этапе

Баллистические ракеты семейства «Агни» являются одним из главных элементов ядерной триады Индии. Фото Антонио Милены

История развития Индии после обретения независимости в 1947 году свидетельствует о том, что с увеличением ее экономических возможностей значительно усиливался и военный потенциал государства. Выход индийской экономики в конце ХХ – начале ХХI веков на глобальный уровень все настоятельнее вызывает потребность в совершенствовании ее обороноспособности, составной частью которой является ядерный арсенал. При этом ядерное оружие (ЯО) руководством страны рассматривалось и продолжает рассматриваться не столько в качестве средства ведения войны, сколько в качестве вынужденного политического атрибута в целях сдерживания своих соседей – ядерных Китая и Пакистана.

СТАНОВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПРОГРАММЫ

Индийские научные исследования в области ядерной науки и технологии были начаты еще в годы Второй мировой войны, а 6 апреля 1948 года правительство страны, возглавляемое Дж. Неру, приняло Акт по атомной энергии. В соответствии с ним была образована Комиссия по атомной энергии Индии во главе с Х.Д. Бхабха, который стал основателем ядерной программы страны. При этом Дж. Неру в марте 1949 года, отвечая на вопросы в парламенте, заявил: «Мы не помышляем о создании атомной бомбы». С другой стороны, он признавал, что «в случае возникновения необходимости всегда должно существовать неотъемлемое преимущество в обороноспособности», понимая под ним ЯО. 

Эти два разных подхода и задали тон будущей военной политике Индии и ее ядерной составляющей.

В августе 1954 года создается Министерство атомной энергетики Индии во главе с Х.Д. Бхабха, годом позже – Институт по изучению атомной энергии в г. Тромбей, позднее ставший Исследовательским центром по изучению атомной энергии (12 января 1967 года Индира Ганди переименовала Исследовательский центр по изучению атомной энергии в Атомный исследовательский центр им. Х.Д. Бхабха, который погиб в авиакатастрофе 24 января 1966 года). В июле–октябре 1955 года Великобритания поставила Индии 6 кг обогащенного урана, и при ее помощи началось сооружени первого индийского исследовательского реактора «Апсара» (Apsara). В сентябре того же года Канада согласилась поставить Индии мощный 40-мегаваттный реактор, а США обязались в феврале 1956 года поставить 18,9 т тяжелой воды для него, и, таким образом, сложилось название реактора «Цирус» (Cirus: Canada–India Reactor–U.S).

Приобретение реактора было переломным моментом на пути к индийской атомной бомбе. На нем можно было производить достаточно плутония для одной-двух бомб в год. «Цирус» стал прототипом более мощного 100-мегаваттного реактора «Дхрава» (Dchrava) для получения плутония. По различным оценкам, ядерные реакторы «Цирус» и «Дхрава» позволяли Индии ежегодно нарабатывать 25–35 кг плутония («Цирус» был остановлен в 2010 году, а «Дхрава» продолжает «трудиться» и в настоящее время).

При этом вопрос о возможностях использования ядерной энергии в военных целях в политических и научных кругах Индии не закрывался. Вспоминая об этом, один из авторов оружейной ядерной программы Индии Раджы Раманн отмечал: «Среди нас даже не обсуждалось, должны ли мы сделать бомбу. Более существенно было, как создать ее. Для нас это было дело престижа, достойное нашего древнего прошлого». Однако самым мощным стимулом продолжения работ над ядерной программой Индии стало первое ядерное испытание в Китае осенью 1964 года. В связи с этим 

Хоми Бхабха (справа) – президент Международной конференции по мирному использованию атомной энергии (Женева, 1955 год). На фото также запечатлены Ральф Банч (в центре) и Илья Чернышев. Фото со страницы МАГАТЭ в Flickr

премьер-министр Л.Б. Шастри заявил, что «китайский ядерный взрыв – угроза всему миру». А доктор Х.Д. Бхабха на пресс-конференции в Лондоне в октябре 1964 года пафосно сказал, что «индийские ученые могут создать атомную бомбу в течение 18 месяцев». Впоследствии премьер-министр И. Ганди в письме президенту США Л. Джонсону заявила, что ядерная политика соседа вынуждает Индию произвести свои испытания. Это было связано с тем, что 9 мая 1966 года КНР провела новые ядерные испытания, в том числе взрыв термоядерного устройства (с 1964 года – пятые по счету).

Спустя год с лишним, 6 октября 1967 года, министр обороны Индии С. Сингх в своем выступлении на сессии Генассамблеи ООН заявил, что его страна не подпишет Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), так как она выступает против распространения ЯО, но за распространение мирных ядерных технологий. Поэтому Индии не оказалось среди 62 государств мира, включая три ядерных – США, СССР и Великобританию, подписавших ДНЯО в 1968 году. Кроме этого, для нее плохой пример подали в тот период две ядерные державы – Китай и Франция, а также соседний Пакистан, которые не поставили свои подписи под ДНЯО. Индия отказалась подписать этот документ, как «не обеспечивающий безопасность безъядерных государств» (12 июня 1968 года парламент страны наложил вето на подписание Индией ДНЯО), хотя на самом деле продолжала заниматься ядерными исследованиями. А 7 сентября 1970 года в обстановке напряженности с Пакистаном И. Ганди дала разрешение на создание и проведение эксперимента с подрывом ядерного взрывного устройства (ЯВУ).

Подготовка к испытанию тестового ЯВУ осуществлялась в обстановке полной секретности. Никто в мире этого не ожидал. 18 мая 1974 года Индия произвела первое испытание устройства – в «мирных целях», как было объявлено И. Ганди. Испытание известно как операция «Улыбающийся Будда» (Smiling Buddha). Случайно или нет, но испытание совпало с буддистским фестивальным днем Будда Пурнима, так что, возможно, именно по этой причине появилась такая ассоциация с Буддой.

Устройство мощностью 12 кт, созданное на основе оружейного плутония, было испытано на глубине 107 м. Взрыв был произведен в пустынной местности возле заброшенной деревни Малка в 25 км северо-западнее г. Покхран (штат Раджастхан) и в непосредственной близости от границы с Пакистаном.

После первого испытания Индия проводила своеобразную политику сдерживания в развитии военной ядерной технологии. Причины были как внешние, так и внутренние. Так, сразу же после ядерного взрыва США наложили на Индию санкции, постепенно прекратив поставку ядерного топлива для АЭС в Тарапуре. Канада развернула широкую кампанию, обвинив Индию в использовании канадской технологии не для мирных целей, а для создания ядерной бомбы. Это вынудило Индию притормозить оружейную ядерную программу. На тот момент в Атомном исследовательском центре им. Х.Д. Бхабха число научно-технических работников составляло уже 10 532 человека, но никто сокращен не был.

Однако в начале мая 1979 года Индия начала пересмотр политики в области ядерного вооружения в связи с получением из различных источников сообщений о взятом Пакистаном на фоне укрепления китайско-пакистанского военного сотрудничества курсе на создание ЯО, что привело Исламабад к обладанию ЯО в 1987 году. Причем некоторые специалисты полагали, что это оружие было аналогичным китайскому, испытанному в 1964 году и Пакистану не было необходимости проводить свои испытания.

Это сказалось на активизации технологических разработок по производству ЯО в Индии, хотя правительство не принимало решения о его испытании, дав только указание о создании соответствующего боеприпаса. Причем одновременно осуществлялись разработка и испытания различных типов ракет. Среди них: баллистическая ракета (БР) малой дальности «Притхви» (Prithvi – «Земля»), БР средней дальности «Агни» (Agni – «Огонь»), а также ракеты «земля–воздух», «воздух–воздух» и другие, способные нести ядерный боевой заряд (ЯБЗ). При этом в Дели неоднократно заявляли в конце 80-х годов, что «Притхви» предназначены для использования обычных боевых зарядов, а «Агни» – только для «демонстрации технологических возможностей Индии».

ЯДЕРНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Международная ситуация (распад СССР в 1991 году) и военно-политическая обстановка в Южно-Азиатском регионе стали принципиально меняться с начала 1990-х годов, что не могло не повлиять на изменение индийской позиции по ядерной проблеме. Индия, занимавшая твердую позицию по вопросу о необходимости создания многополюсного мира на месте прежней биполярной системы мирового устройства, исходила из того, что она, возможно, уже в ближайшем будущем станет одним из главных игроков на мировой арене вместе с США, Китаем, Японией, Евросоюзом и Россией. В такой обстановке Индия продолжала заниматься развитием своей оружейной ядерной программы. Это дало ей возможность 18 мая 1994 года осуществить испытание бомбы без включенного ядерного заряда, принять на вооружение ракету «Притхви-1», а после начать работы над ракетой «Агни-1». В то же время Индия стремилась заполучить передовые ядерные технологии, отказавшись в 1995 году в связи с истечением 25-летнего срока ДНЯО, который стал бессрочным, его вновь подписывать и продлевать. Индийское руководство подтвердило свою прежнюю позицию о том, что документ является «неравноправным, несправедливым и дискриминационным».

С учетом того, что Пакистан произвел 6 апреля 1998 года испытание ракеты «Гхаури-1» с дальностью 1100 км и полезным грузом до 700 кг, способной поразить различные стратегические объекты на индийской территории, руководство страны пошло на решительный шаг. Индией в мае 1998 года была оперативно проведена серия из пяти подземных ядерных испытаний, получивших название «Шакти-98» (Shakti – «Могущество»). Они были произведены на том же ядерном полигоне Покхран, что и испытание «мирного взрывного устройства» в 1974 году. После них премьер-министр страны А.Б. Ваджпаи заявил, что «теперь Индия является государством, обладающим ядерным оружием», а один из участников этих испытаний А. Калам сказал: «Мы разрушили господство ядерных держав. Теперь никто не сможет указывать нашей нации в миллиард человек, что ей делать. Это нам решать».

Учитывая напряженность международной обстановки, а также развитие ядерных программ Китая и Пакистана, руководство Индии в 2000 году приняло перспективный бюджетный план на оборону (2001–2015), в котором 20% (около 20 млрд долл.) отводилось на развитие ядерных сил, в том числе около 75% – на разработку ЯО и 25% – на управление ядерными силами. С этой целью в январе 2003 года был создан специальный орган, получивший название Управление ядерного командования (Nuclear Command Authority) – УЯК, которое состояло из Политического совета, возглавляемого премьер-министром страны, и Исполнительного совета. Последний обеспечивал новую структуру информацией и исполнял директивы Политического совета. Для непосредственного выполнения указаний УЯК было создано Командование стратегических сил (КСС), которое несло ответственность за управление ими. При этом премьер-министр был назван единственным лицом, обладающим «ядерной кнопкой».

После внесения некоторой ясности в свою ядерную политику руководство Индии в соответствии с перспективным оборонным бюджетом на 2001–2015 годы продолжило создание ЯО и средств его доставки. В итоге ядерный арсенал Индии увеличивался количественно и совершенствовался качественно. Так, если в 1998 году после серии испытаний имелось всего 2 ЯБЗ, а в 2005 году – 44, то в 2016 году – уже 90–110 ЯБЗ (по данным некоторых источников, эта цифра может быть увеличена до 150). Также индийские ВС до недавнего времени обладали сухопутными (БР различной дальности семейств «Агни» и «Притхви»), воздушными (самолеты «Мираж-2000», Су-30МКИ, МиГ-27МЛ, «Ягуар») и морскими (первая ПЛАРБ собственной постройки «Арихант», вторая – «Аридхаман» – спущена на воду в 2016 году) средствами доставки ЯБЗ.

ПРОГНОЗ НА ПЕРСПЕКТИВУ

Кризис режима ядерного нераспространения, ставший одной из острых проблем международной безопасности последнего времени, в полной мере проявляется и в Южной Азии. Там существует на протяжении нескольких десятков лет в одном случае открытое, в другом – скрытое ракетно-ядерное противостояние Индии с Пакистаном и, особенно, с ядерным Китаем. С учетом этого индийское правительство во главе с Н. Моди проводит соответствующую политику. «Индия должна быть готова к войне на два фронта, должна создать такие силы сдерживания, которые обеспечат осознание противниками бесперспективности конфликта, – заявил помощник премьер-министра по национальной безопасности А.К. Довал. – У Индии двое соседей, оба обладают ядерным оружием, поддерживают хорошие отношения между собой и разделяют враждебные настроения по отношению к Индии». При этом в Дели считают, что обладание ЯО является центральным элементом политики национальной безопасности, внешнеполитической стратегии и государственного строительства в Индии на перспективу.

К этому добавляется традиционная точка зрения Индии, которая заключается в том, что ЯО необходимо ей, во-первых, для достижения статуса великой державы и начала объединительного процесса. Так, Р. Мадхав, генеральный секретарь Бхаратия джаната парти, от которой избран премьер-министр страны Н. Моди, в декабре 2015 года в эфире телеканала «Аль-Джазира» выразил надежду на создание «Великой Индии». По его словам, одной из важнейших геополитических задач его партии является создание Akhand Bharat («неделимой Индии»), в состав которой вошли бы Индия, Пакистан и Бангладеш при мирном объединительном пути южноазиатского стратегического пространства.

Во-вторых, наличие ЯО и статуса великой державы, как полагают в Дели, позволит Индии занять место в Совбезе ООН. Именно по этой причине военно-политические круги страны не желают отказываться от «ядерной кнопки». Они хорошо понимают, что Индия с ЯО заставит другие державы учитывать ее мнение.

Поэтому на среднесрочную и долгосрочную перспективу Дели будет проводить в жизнь доктрину минимального ядерного сдерживания. Посредством «жесткой демонстрации силы Индии» руководство страны дает понять, что не будет первым применять ЯО, но нанесет адекватный удар, если не сработает ее «потенциал сдерживания». При этом никаких официальных заявлений, конкретизирующих размер арсенала, необходимого для такого сдерживания, не делалось и не делается, только указывается, что Индия на перспективу должна иметь: боеготовые, мобильные и живучие ядерные силы; надежную систему управления и контроля; эффективную разведку и возможности заблаговременного предупреждения о ракетно-ядерном нападении; всеобъемлющее планирование и отработку разных операций в рамках общей стратегической линии; политическую волю, необходимую для отдания приказа на применение ЯО.

Как считают в Дели, в будущем индийские ядерные силы должны быть эффективными, гибкими, восприимчивыми к оперативно возникающим потребностям в соответствии с концепцией надежного минимума сдерживания. Эти силы должны иметь трехкомпонентный состав, включающий «набор потенциалов наземного, воздушного и морского базирования». На этих основаниях в стране был реализован уточненный 12-й оборонный план (2012–2017), и правительство премьер-министра Н. Моди намерено и далее продолжить модернизацию ВС Индии. Согласно представленному в парламент бюджету, расходы на оборону в новом финансовом году (1 апреля 2018 года – 31 марта 2019 года) превысят показатель предыдущего года на 7,81% и составят 46,14 млрд долл. (12,1% общих расходов бюджета Индии).

Естественно, что в первоочередном порядке индийское руководство намерено и далее совершенствовать ядерные силы, проводя модернизацию и развитие ЯО и его носителей. Что касается ЯО, то Индия, как и Пакистан и Китай, не раскрывает данных о своем ядерном арсенале, а существующие экспертные оценки его разнятся. В этом плане заслуживают внимания «рекомендации» индийского военного аналитика К. Канвала по формированию ядерного потенциала Индии, которые, очевидно, в той или иной степени отражают реальные планы военного строительства страны (табл. 1).

Ожидается, что к 2030 году индийские ядерные силы будут располагать не менее чем 300 носителями наземного, воздушного и морского базирования и свыше 400 ЯБЗ на них. В ядерную триаду войдут несколько полков с БР средней, большой и межконтинентальной дальности (особенно ракета «Агни-6», способная преодолеть более 10 тыс. км), новые истребители-бомбардировщики с возможностью применения ЯБП, а также 4–5 ПЛАРБ.

В итоге Индия близка к тому, чтобы в недалекой перспективе стать обладателем полноценной ядерной триады. Реализуемые руководством страны планы в области создания, развития и модернизации ядерных вооружений свидетельствуют о настойчивом желании Дели создать ядерный потенциал, сопоставимый по крайней мере с ядерным арсеналом Китая. Все это учитывают другие государства мира, в том числе и Россия, для которой Индия является стратегическим партнером.

В то же время, несмотря на то что Россию и Индию объединяют также общие интересы в области нераспространения оружия массового уничтожения и средств его доставки, в том числе в недопущении его попадания в руки террористов, в Москве периодически подчеркивают, что хотели бы видеть Дели (равно как и Исламабад) в безъядерном статусе. На этом основании, по всей видимости, России, как и другим государствам, нужно учитывать последствия развития индийских ядерных сил на перспективу с целью реалистичной оценки военно-политической обстановки в Южной Азии и одновременно привлечения этой страны к международным обязательствам по нераспространению ядерного оружия.