Виноват ли Сталин в трагедии 1941-го

Победа ковалась в тылу, на фото подростки в заводском цеху собирают знаменитые автоматы ППШ. Фото 1942 года

В предыдущей публикации (см. «Летом 1941-го стало ясно, что блицкрига не будет», «НВО» от 29.06.18) автором была предпринята попытка переосмысления содержания и значения начального периода Великой Отечественной войны с целью не только уточнения его роли и места в общей цепи событий Второй мировой войны, но и подчеркивания весомости подвига, совершенного советскими военнослужащими в этот трагический для страны период. Однако наряду с этим в настоящее время также требует переосмысления практическая деятельность руководства страны и армии накануне войны, определившая во многом содержание ее начального периода и его результаты.

Пора переосмыслить оценку действий Иосифа Виссарионовича Сталина, которые чаще всего пока преподносятся как ошибочные. Это касается боязни Сталина спровоцировать Гитлера на нападение, что могло негативно отразиться на мировом общественном мнении и оттолкнуть от него будущих союзников по антигитлеровской коалиции. Переосмысления требует также опыт мобилизационного планирования накануне войны, а также вопрос о соотношении боеготовности и боеспособности Красной армии к отражению агрессии гитлеровской Германии и ее союзников.

ВАЖНЫЙ УПРЕК

Один из главных упреков в адрес Сталина состоит в том, что он не привел своевременно войска приграничных округов в полную боевую готовность, сковывал действия военных руководителей.

Формально выглядит все обоснованно. Однако в той обстановке в случае привода войск округов в полную боевую готовность это могло быть расценено мировой общественностью как подготовка к агрессии. Тогда США и Великобритания, да и другие страны – будущие союзники по антигитлеровской коалиции могли занять другую позицию, и коалиции могло вообще не быть, а все ополчились бы на СССР.

Сталин, соглашаясь с военными, оставался при своем мнении, что войну удастся отодвинуть до будущего года. Не давая согласия на приведение войск приграничных округов в полную боевую готовность, он часто подчеркивал, что этот шаг может быть использован фашистскими правителями как предлог для войны. К сожалению, у военного руководства не хватило убедительных доводов, чтобы отстоять свои взгляды и предложения.

Сталин поставил таким поведением вооруженные силы в тяжелое положение, фактически подведя их под внезапный удар агрессора, но на политических весах это его решение явно перевешивало. К тому же не факт, что приведение войск приграничных округов в полную боевую готовность гарантировало отражение агрессии. Об этом речь пойдет чуть позже.

Принято считать большой заслугой и правильным управленческим решением создание Государственного комитета обороны (ГКО), сосредоточившего в своих руках всю власть в стране в военное время. Это правильно, но нельзя забывать о том, что образование высших органов стратегического руководства (ГКО и Ставки ГК), выработка форм и методов их функционирования, которые в целом и составили основу нового управленческого механизма, происходили уже в ходе начального периода войны. Создание ГКО лишь на девятый день войны, а затем последующие уточнения его состава объясняется во многом тем, что в предвоенные годы организация этого органа, персональный состав и функции, а также размещение, обеспечение соответствующими средствами связи предварительно не были полностью продуманы. Это следует отнести к серьезным просчетам советского руководства в ходе подготовки к отражению агрессии.

В то же время основные решения, принимаемые военно-политическим руководством страны накануне войны и в ходе ее начального периода, нельзя однозначно относить к ошибочным, как это иногда представляется в ряде публикаций. Более того, в своем большинстве они были целесообразными.

На первом плане Сталин и Жуков, крайний слева на заднем плане – Буденный. Фото 1945 года

Так, решая проблему распределения сил и средств по театрам военных действий, советское командование, на наш взгляд, приняло вполне целесообразное решение, адекватное реально складывающейся военно-политической обстановке на западе, востоке и юге страны. Опыт показал, что с началом войны именно на основе сил из внутренних, а также дальневосточных и южных военных округов советскому руководству удалось в самые критические моменты летне-осенней кампании 1941 года сформировать и привлечь к отражению фашистской агрессии сильные и подготовленные стратегические резервы. В то же время ни милитаристская Япония, ни Турция не решились развязать войну против Советского Союза.

НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА

Вопреки устоявшимся мнениям о якобы допущенных просчетах советского командования в определении направления главного удара противника, оценка разработанных в 1940–1941 годы планов наглядно свидетельствует, что Генеральный штаб группировку войск противника на минском направлении однозначно расценивал как главную. Показатели соотношения сил и средств и их оперативные плотности на западном и юго-западном стратегических направлениях были примерно одинаковые, и лишь на северо-западе они были несколько ниже.

Прогнозировалась возможность усиления войск Прибалтийского и Белорусского особых военных округов за счет сил и средств Киевского особого и Одесского военных округов (суммарно до 10 стрелковых, двух кавалерийских и до 15 танковых и механизированных дивизий). Такое решение, с одной стороны, могло воспрепятствовать быстрому наступлению 3-й и 2-й танковых групп противника в общем направлении на Минск и, тем самым, окружению крупной группировки советских войск. Но, с другой стороны, нельзя исключать и варианта окружения и разгрома еще большего количества советских войск (на что рассчитывало гитлеровское руководство) и, как следствие, более трагического исхода для СССР начального периода Великой Отечественной войны на всех стратегических направлениях.

Оценивая различные варианты распределения сил и средств по направлениям, возможность и целесообразность сосредоточения основных усилий Красной армии на центральном участке советско-германского фронта, важно учитывать намерение советского военно-политического руководства громить агрессора в ходе решительных контрнаступательных действий и более надежно прикрыть важное в военно-экономическом отношении юго-западное направление.

НЕДОСТАТКИ МОБПЛАНИРОВАНИЯ

Еще одним важным уроком, требующим переосмысления, является опыт мобилизационного планирования. Считается, что новый мобилизационный план к началу войны не был окончательно отработан в штабах округов и освоен в достаточной степени войсками. Это в определенной мере так, поскольку согласно проекту Постановления СНК СССР «О мобилизационном плане на 1941 год» от 12 февраля все мобилизационные разработки по новому мобплану предполагалось «начать немедленно с расчетом окончания всех работ, как в центре, так и на местах, к 1 июля 1941 года». В последующем сроки разработки мобплана продлевались. Так, в директиве Генерального штаба Красной армии командующему войсками Западного особого военного округа от 5 марта 1941 года предписывалось представить доклад о мобилизационной готовности войск округа на имя народного комиссара обороны уже к 15 июля 1941 года.

По мобпланам предусматривалось призвать требуемое количество военнообязанных запаса, поставить вооружение и военную технику для создания оперативно-стратегических группировок. Однако в Красной армии запасы вооружения и военной техники оказались крайне незначительными. Фактически к началу войны только потребность в винтовках, пулеметах и минометах обеспечивалась на 100%, а в автоматах лишь на 30%, в танках – 59%, боевых самолетах – 67%.

Формально это свидетельствует о том, что при разработке планов мобразвертывания и проводимой реорганизации армии нарушалось важнейшее требование обязательной увязки развертывания вооруженных сил с экономическими возможностями страны, особенно по производству средств вооруженной борьбы. Но здесь важно разделить само планирование (и тогда упрек в сторону соответствия планов экономическим возможностям страны уместен) и меры по его реализации. В таких масштабах мобразвертывание еще никогда не проводилось, а обстановка заставляла это делать. Для обеспечения Красной армии вооружением и военной техникой требовалось значительное время.

В условиях непосредственной опасности вооруженного нападения Германии советским военным командованием накануне войны была осуществлена серия крупных мероприятий по стратегическому развертыванию. Так, в марте-апреле 1941 года началось формирование 107 новых дивизий, в том числе 47 в западных военных округах. Одновременно продолжалось формирование большого количества новых авиационных, бронетанковых и воздушно-десантных соединений. В мае-июне 1941 года под видом больших учебных сборов проходил призыв приписного состава. Всего на них до объявления войны было призвано 793,5 тыс. человек (24% приписного личного состава по мобплану МП-41). По сути дела это явилось частичной скрытой мобилизацией, которая позволила усилить половину существующих стрелковых дивизий (99 из 198), а также некоторые укрепрайоны и части артиллерии Резерва Главного командования (РГК).

Одновременно пополнились части и соединения других родов войск и видов Вооруженных сил. Приписной состав саперных батальонов стрелковых корпусов и дивизий (около 28,5 тыс. человек) был переброшен в составе батальонов к границе на оборонительные работы. Одновременно осуществлялась поставка из народного хозяйства в армию конского состава (26620 лошадей).

Вместе с тем работа по повышению мобилизационной готовности приграничных округов имела свои издержки. В частности, соединения и части не укомплектовывались до штатной численности автомобилями, тракторами и лошадьми. Их полная готовность к боевым действиям снижалась и определялась временем поступления техники из народного хозяйства уже после начала войны. Наряды по поставкам не были выполнены: по легковым автомобилям – на 30%, грузовым – на 15%, тракторам – на 21%. Кроме того, прибывший транспорт находился в плохом техническом состоянии. Поднятые по тревоге войска оказались в очень тяжелом положении: они не смогли вывезти полностью артиллерию, боеприпасы, горючее и другие запасы.

СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ЭШЕЛОН

В соответствии с рекомендациями Генштаба было принято весьма важное решение на выдвижение войск второго стратегического эшелона, армий Резерва Главного командования. Всего из внутренних округов в соответствии с планом стратегического развертывания началось выдвижение 28 дивизий, 9 управлений корпусов и 4 армейских управлений. В это же время войска 20, 24 и 28-й армий готовились к передислокации.

Общий объем перевозок войсковых соединений составлял 939 железнодорожных эшелонов. Растянутость выдвижения войск и поздние сроки сосредоточения определялись мерами маскировки и сохранением режима работы железных дорог по мирному времени. К началу войны только 83 воинских эшелона прибыли в назначенные пункты, 455 находились в пути, а 401 эшелон (9 дивизий) еще не грузились. Соединениям предписывалось иметь только часть запаса боеприпасов, горючего, продовольствия, предусмотренного мобилизационными и оперативными планами.

Считается, что Генеральный штаб, осуществляя выдвижение войск в районы оперативного предназначения дивизий из внутренних военных округов без укомплектования их положенным по штату транспортом, допускал грубую ошибку. Очевидно, что в этих условиях следовало проводить перевозку на театры военных действий только укомплектованных, обученных соединений, имеющих войсковые запасы горючего, продовольствия и боеприпасов. Возможно, этот упрек справедлив, но тогда какое количество дополнительных эшелонов это потребовало бы, а где их взять и как это осуществить в условиях столь огромных масштабов перевозок и загруженности железнодорожной сети?

С поступлением разведывательных данных о непосредственных сроках нападения фашистской Германии военно-политическое руководство страны разрешило сосредоточить соединения второго оперативного эшелона западных приграничных военных округов в районах, предписанных планами прикрытия. Так, в директиве Наркома обороны СССР и начальника Генерального штаба Красной армии Военному совету КОВО № 504205 от 13 июня 1941 года указывалось: «Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к государственной границе в новые лагеря...» Время с 10 по 15 июня являлось тем последним критическим рубежом, когда советские войска приграничных округов в случае принятия решения успевали перейти в состояние полной готовности с отмобилизованием и развертыванием соединений на театре военных действий.

Всего к началу войны осуществляли выдвижение из резерва приграничных округов около 32 дивизий. Из них успели сосредоточиться в новых районах только 4–5 дивизий. Эти мероприятия проводились с особой осторожностью и соблюдением мер маскировки. Нарком обороны, Генеральный штаб и командующие военными приграничными округами были предупреждены Сталиным о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий войск.

Таким образом, проводилась огромная работа по подготовке вооруженных сил к отражению агрессии. К сожалению, эти подготовительные меры проводились слишком поздно, и не хватило времени для их полного завершения.

16 июня 1941 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимает постановление «Об ускорении приведения в боевую готовность укрепленных районов». 21 июня было принято решение об образовании Южного фронта. В состав фронта включались войска 9-й и 18-й армий. Управление 18-й армии выделял Харьковский военный округ. Армии второго стратегического эшелона, выдвигающиеся из глубины страны на рубеж Западная Двина – Днепр, объединялись в группу армий резерва Главного командования (19, 20, 21 и 22-я армии). Одновременно генералу армии Георгию Константиновичу Жукову поручалось общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, а генералу армии Кириллу Афанасьевичу Мерецкову – Северным фронтом с выездом на место.

И ВСЕ ЖЕ…

Возвращаемся к важнейшему вопросу, который продолжает волновать многих – приводились ли войска западных приграничных округов в полную боевую готовность до начала войны? Многие косвенные подтверждения существования директивы Генерального штаба от 18 июня 1941 года по этому вопросу есть. Оригинал самой директивы пока найти не могут.

Что меняется в оценке начального периода войны, если директива была и войска округов приводились в состояние боевой готовности? В этом случае акцент в оценке причин такого исхода начального периода должен быть смещен. Дело тогда не в том, что не успели привести войска округов в боевую готовность, хотя и это тоже имело место, а в том, что приграничные войска Красной армии не были готовы к такому способу развязывания войны и не были способны отразить массированное нападение. А именно – сосредоточение противником сил в первом эшелоне и массированное применение авиации и танковых войск на избранных участках прорыва, высокие темпы наступления за счет быстрого прорыва тактической зоны обороны советских войск, нарушение системы управления войсками и др. Об этом однозначно высказался Г.К. Жуков, оценивая эти события в своих воспоминаниях: «Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не был предусмотрен».

Более того, он утверждает, что даже выдвижение войск из глубины и введение их в бой не смогло бы поправить положение. «Вполне возможно, – пишет он, – что наши войска, будучи недостаточно обеспеченными противотанковыми и противовоздушными средствами обороны, обладая меньшей подвижностью, чем войска противника, не выдержали бы рассекающих мощных ударов бронетанковых сил врага и могли оказаться в таком же тяжелом положении, в каком оказались некоторые армии приграничных округов. И тогда неизвестно, как тогда в последующем сложилась бы обстановка под Москвой, Ленинградом и на юге страны».

Отсюда два вывода. Во-первых, в плане технической оснащенности войска Красной армии уступали противнику по ряду показателей. И, во-вторых, что важно – советское командование быстро сориентировалось в обстановке и приняло правильное решение об использовании войск второго стратегического эшелона, что во многом определило итоги начального периода войны.

КАК ПОБЕДИТЬ В ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЕ

Какие практические выводы вытекают из переосмысления начального периода Великой Отечественной войны для современности?

Во-первых, очень важно взвешенно показывать место и роль начального периода Великой Отечественной войны в научных исследованиях и публикациях, не скатываясь на однозначные его оценки, особенно в условиях изощренной фальсификации отечественной истории и информационной войны против России.

Во-вторых, очевидна важнейшая роль не только теоретических изысканий, дающих практические рекомендации, но и официальное их оформление в доктринальные или директивные положения, которыми руководствуются практики.

В-третьих, очень важно очертить тот круг проблем и вопросов, перечень тех мероприятий и должностных обязанностей, которые должны выполняться в предвоенный период, дабы исключить по максимуму неожиданность, внезапность последствий начала военных действий.

Не секрет, что США и союзники сегодня делают упор на «мягкую силу», гибридную войну, перенося усилия в информационную среду и стремясь захватить инициативу с целью принуждения противника к выполнению продиктованных ему условий. Это новое наполнение начального периода войны, ее мирная фаза. Это необходимо учитывать. Еще перед Первой мировой войной было разработано и подписано председателем совета министров, военным министром, а также морским министром «Положение о подготовительном к войне периоде» 1914 года, и сегодня надо не только ждать агрессии в традиционном ее смысле и готовиться к ее отражению (как это записано в Военной доктрине Российской Федерации), а быть готовым бороться с «мягкой» силой, противостоять в информационной среде. Независимо от политических игр Вооруженные силы должны быть всегда готовы выполнить стоящие перед ними задачи!

В-четвертых, начальный период войны остается в памяти народа как весьма трагический, поэтому всякого рода инсинуации и искажения его содержания и роли в СМИ оскверняют память погибших и несут в себе огромную нравственную составляющую для воспитания подрастающего поколения. Бережное, осторожное отношение к истории – это прежде всего ее правдивое освещение.

Таким образом, чем дальше уходит в историю этот период и отпадают факторы, влияющие на беспристрастную оценку и анализ его содержания, тем шире и ярче обозначаются новые стороны и аспекты его освещения и переосмысления, тем богаче поучительная часть, тем выше значение этого отрезка нашей истории для современности.