Как мы управляли Германией

Первый день мира в Берлине. Советские солдаты общаются с мирными жителями. Фото Петра Бернштейна

Советская оккупация (это официальный термин тех лет) Восточной Германии продолжалась с мая 1945 по октябрь 1949 года. 2,5 млн советских солдат и офицеров трех фронтов в феврале–мае 1945 года оказались в роли как освободителей немецкого народа, так и оккупантов Германии. В отличие от западных союзников, которые заблаговременно готовили кадры для управления оккупационными территориями и уже с 1942 года имели возможность приобрести опыт в Северной Африке и Италии, советские органы были неопытными в этом отношении.

РАЗДЕЛ СФЕР ВЛИЯНИЯ

После капитуляции Вермахта перед советскими войсками, которые вошли в Германию, на первый план вышли обеспечение городов и населенных пунктов продовольствием, водой, медикаментами, нормализация жизни в побежденной стране, предотвращение эксцессов и установление спокойных отношений с местным населением. Эту работу сначала выполняли полевые военные комендатуры, созданные в апреле 1945 года. 5 июня 1945 года по поручению своих правительств Маршал Советского Союза Георгий Жуков, генерал армии Дуайт Эйзенхауэр, фельдмаршал Бернард Монтгомери и генерал Жан де Тассиньи подписали Декларацию о поражении Германии и взятии на себя верховной власти четырьмя союзными державами. На следующий день было также подписано Соглашение о зонах оккупации и контрольном механизме в Германии. Основываясь на этих документах, советское правительство приняло положение о Советской военной администрации по управлению советской зоной оккупации в Германии (СВАГ).

Главнокомандующим Группой советских оккупационных войск в Германии и главноначальствующим СВАГ был назначен Жуков. После его отзыва в Москву в марте 1946 года СВАГ возглавил генерал армии Василий Соколовский, которого в марте 1949 года сменил генерал армии Василий Чуйков.

В общественном сознании народов России и других стран Жуков сохранил репутацию героя Халхин-Гола, а в годы Великой Отечественной войны – крупнейшего полководца. Но менее известна его деятельность на посту главнокомандующего Группой советских оккупационных войск и главноначальствующего Советской военной администрации в Германии. Именно тогда нужно было политически закрепить победу, достигнутую в борьбе с фашизмом. И здесь маршал Жуков проявил себя творчески мыслящим, дальновидным и обладающим широким кругозором политическим деятелем и дипломатом.

Американский дипломат Чарльз Болен, который встречался с Жуковым в Берлине, вспоминает: «…Его моральная чистота резко контрастировала с лживостью других большевистских лидеров… Я ни на минуту не сомневался, что его уважение к Эйзенхауэру было искренним, а не деланным в зависимости от конъюнктуры».

В августе 1945 года в структуру СВАГ входили 136 районных и 272 городские комендатуры, 88 комендатур в городских районах. Общая численность сотрудников СВАГ в конце 1948 года составляла 15 тыс. человек.

После образования в октябре 1949 года Германской Демократической Республики решением Совета министров СССР вместо СВАГ была образована Советская контрольная комиссия в Германии. Ее деятельность была прекращена 27 мая 1953 года. Вместо нее был создан аппарат Верховного комиссара СССР в Германии, а уже летом 1954 года состоялось его объединение с посольством СССР.

ПРИКАЗ 

№ 2 ГЛАВНОНАЧАЛЬСТВУЮЩЕГО ЖУКОВА

Этим приказом от 10 июня 1945 года была разрешена деятельность антифашистских политических партий и организаций: Коммунистической партии Германии (КПГ), Социал-демократической партии Германии (СДПГ), Христианско-демократического союза (ХДС) и Либерально-демократической партии Германии (ЛДПГ). Порядковый номер этого приказа свидетельствовал о значении, которое советские оккупационные власти придавали антифашистским силам.

СВАГ хорошо представляла себе трудности на пути демократизации общественной жизни в Германии. Не все немцы были довольны разрешением деятельности четырех антифашистских партий. Некоторые коммунисты предлагали ввести однопартийную систему. Раздавались призывы к физическому уничтожению всех членов ликвидированной и запрещенной нацистской партии и немедленной подготовке социалистической революции. Но Национал-социалистическая партия Германии насчитывала 8 млн человек, а с примыкавшими организациями – 18 млн. Справедливо ли было всех рассматривать как военных преступников?

Сотрудникам СВАГ приходилось сдерживать тех членов КПГ и СДПГ, кто своими левацкими лозунгами причинял не меньшее зло демократическому процессу, чем откровенно правые. В дискуссиях о земельной реформе некоторые активисты КПГ и СДПГ предлагали национализировать всю подлежащую разделу землю и передать ее переселенцам и батракам для коллективной обработки. На собраниях КПГ в Берлине можно было слышать возмущенные вопросы, почему «русские не устраивают в Германии свержение капитализма», «почему Красная армия не уничтожает капитализм» и ряд других вопросов подобного рода.

Наибольшей симпатией у СВАГ пользовалась, естественно, Коммунистическая партия. Но она после разгрома фашизма, выступая за насильственные методы борьбы, не стала ведущей силой в среде рабочего класса, уступив эту роль социал-демократам. «Коммунизм для немцев что корове седло», – высказался однажды Сталин. Зная обстановку в Германии в те годы, он имел основания для такой оценки.

Из опасения, что КПГ будет всегда второй после СДПГ в германском рабочем движении или уступит его ХДС, коммунисты при энергичной поддержке СВАГ инициировали объединение с социал-демократами и создание Социалистической единой партии Германии (СЕПГ). Руководство партии дважды в Москве встречалось со Сталиным.

В апреле-мае 1948 года Управление информации СВАГ всесторонне проанализировало положение в СЕПГ, сформулировало рекомендации, которые были переданы ее руководству. В частности, указывалось, что «СЕПГ в настоящее время является, по существу, правящей партией в советской зоне оккупации. Поэтому к ней предъявляются повышенные требования, и она должна чувствовать большую ответственность за свою политическую линию и практическую деятельность».

Выводы комиссии ЦК ВКП(б), которая весной 1948 года проверяла деятельность СВАГ, были гораздо критичнее. В своем решении комиссия отметила, что «СЕПГ не является решающей политической силой зоны, не стала политическим вождем немецкого народа. Значительная часть населения идет за буржуазными партиями».

ПОСЛЕВОЕННЫЙ СЕКВЕСТР

В центре внимания органов СВАГ всегда были экономические проблемы. Их решение позволяло выполнить репарационные обязательства Германии, создать экономические основы ее развития. Позиция советского руководства контрастировала со взглядами государственных деятелей США, которые еще во время войны требовали провести «аграризацию» Германии.

На конференциях в Ялте и Потсдаме руководители трех великих держав предусмотрели отчуждение фабрик и заводов крупных предпринимателей, служивших Гитлеру, военных преступников и нацистских бонз, чтобы подорвать основу германских промышленных монополий. Немецкие коммунисты рассматривали уничтожение монополистического капитала в Восточной Германии как важный шаг к национализации промышленности, которая стала бы базой для социалистических преобразований в экономике.

Победители в столице поверженного врага.  Фото Национального архива Канады

Дальнейшую судьбу секвестрированных предприятий было решено определить на референдуме. Он состоялся в июне 1946 года только в одной земле – Саксонии, но от его результатов зависело проведение подобных референдумов в других землях. 78% проголосовали за безвозмездное отчуждение предприятий у военных преступников и нацистов. После аналогичных акций в других землях в собственность народа были переданы промышленные предприятия, производившие 40% всей продукции советской зоны.

Экономические преобразования в советской зоне повлияли на обстановку в западных секторах. В частности, американские власти в июле 1946 года также передали немецким органам секвестрированное у военных преступников имущество общей стоимостью 7 млрд марок. Подобные меры могли иметь серьезные политические и социально-экономические последствия. Это беспокоило буржуазные партии и немецких государственных деятелей в Западной Германии. Первый канцлер ФРГ Конрад Аденауэр писал: «Если бы Потсдамские решения действительно были выполнены в западных зонах, то три оккупационные зоны, то есть вся Германия, стали бы коммунистическими».

Несмотря на выраженный индустриальный характер экономики Германии, в ней сохранялся средневековой характер распределения земельной собственности. Решения о демократической земельной реформе были приняты президиумами управлений земель в сентябре 1945 года. Они предусматривали конфискацию земель крупных землевладельцев, имевших более 100 га, земли военных преступников и активных сторонников нацистского режима. Из конфискованных земель 83% принадлежали помещикам, около 3% – военным преступникам и активным нацистам, 14% – государству.

Земельная реформа, проведенная в срочном порядке, опередила образование местного самоуправления на селе, хотя должно было быть наоборот.

РЕПАРАЦИЯ ВМЕСТО ГРАБЕЖА

В войнах последних двух столетий для компенсации материального ущерба наиболее распространенным был захват военных трофеев – изъятие у противника брошенного им на поле боя или сданного при капитуляции военного имущества. Изъятие у побежденного государства или его населения любого другого имущества после прекращения боевых действий противоречило букве и духу международного права. Для их обозначения существуют такие понятия, как грабеж или мародерство.

Принципиально иной характер носила репарация – справедливое материальное возмещение ущерба, нанесенного стране-жертве. Чрезвычайная государственная комиссия СССР по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников рассмотрела около 4 млн актов об ущербе, причиненном советскому народу во время оккупации. Было установлено, что весь материальный ущерб, нанесенный Советскому Союзу в годы войны, составил 2569 млрд руб.

Совместными усилиями союзников по антигитлеровской коалиции удалось выработать демократические принципы возмещения материального ущерба. Наиболее важными были: возмещение должно осуществляться не в полном объеме, а лишь частично; репарации будут изыматься не в денежной, а в натуральной форме; репарации должны быть посильными для Германии, чтобы от них не слишком страдали трудящиеся.

Основным направлением в советской репарационной политике был быстрейший демонтаж военных и некоторых других промышленных предприятий. Эти работы были завершены к 1 июля 1948 года. Демонтаж основного оборудования был произведен на 3474 объектах, с которых было изъято 1,118 млн единиц оборудования. Это было болезненно для трудящихся, теряющих рабочие места. Было принято решение с января 1947 года прекратить демонтаж и на базе 200 крупных предприятий создать советские акционерные общества.

В Потсдаме руководители трех держав в дополнение к репарациям из советской зоны оккупации решили передать Советскому Союзу из западных зон 15% пригодного к использованию и комплектного капитального оборудования в обмен на эквивалентную стоимость поставок из советской зоны в западные продовольствия, угля, цинка, древесины и нефтепродуктов. В счет репарации без оплаты или возмещения СССР должен был получить 10% капитального оборудования, не являющегося необходимым для германской мирной промышленности. При этом советское правительство отказалось от претензий на акции германских предприятий в западных зонах и на заграничные активы, на золото, захваченное союзными войсками в Германии.

Выполнение репарационного плана в пользу Советского Союза зависело от позиции западных союзников, их усилий передать ему долю платежей из западных зон Германии. Однако уже к маю 1946 года отношения между СССР и западными державами по репарационному вопросу обострились. Американцы выступали против демонтажа предприятий в западных зонах, а если и передавали, то устаревшее и малоценное оборудование с военных заводов. Проблема репараций к 1947 году приобрела острый характер. Американские и английские власти путем оттяжек и проволочек срывали репарационные поставки. После провозглашения в 1949 году ГДР советское руководство постепенно сокращало репарации из советской зоны.

Оккупационные власти союзников проявляли интерес к использованию немецких специалистов с выездом в страны-победительницы. Советские власти не были исключением. Наиболее квалифицированная часть ученых была вывезена по контракту или под моральным давлением в Советский Союз, где к 1948 году уже работали около 200 тыс. немецких рабочих и специалистов вместе с семьями. Каких-либо протестов со стороны общественности или эксцессов по поводу вывоза немецких специалистов в СССР не наблюдалось.

Вернувшиеся позже на родину немецкие специалисты рассказывали, что в институтах, где они работали вместе с советскими коллегами, царила здоровая конкурентная атмосфера и разделение обязанностей: советские специалисты занимались в основном теоретическими проблемами, а немцы – экспериментами.

Для работы в народном хозяйстве СССР в массовом порядке использовались военнопленные. В конце 1945 года в промышленности СССР было занято более 555 тыс. немецких военнопленных, в лагерях находилось еще 1,25 млн человек.

«ОТДЫХАЮЩАЯ ВЕНЕРА» 

ЕДЕТ В МОСКВУ

После воцарения в Германии нацистов страну покинули свыше 10 тыс. научных и культурных работников. Их труды публично сжигались. Были разрушены многие театры, школы и другие учреждения культуры, уничтожено около тысячи памятников. Из хранившихся в библиотеках и архивах 70 млн книг и документов две трети сгорели. Одним из преступных актов, направленных на ликвидацию основ существования немецкой нации, был приказ Гитлера от 19 марта 1945 года «О разрушении объектов на территории Германии».

Первым шагом СВАГ в культурной политике стало формирование советских оккупационных и немецких органов культуры. В 1948 году функции создания новых художественных учреждений СВАГ передала СЕПГ.

Уже в первый период оккупации СВАГ приняла меры по поощрению культурной жизни и поддержке деятелей культуры. Эти решения с одобрением встречались общественностью. СВАГ и немецкие органы делали все для возвращения из эмиграции деятелей науки и культуры именно в советскую зону и Восточный Берлин. По рекомендации СВАГ руководители народного образования задачу видели в проведении основательной чистки учительского состава, так как свыше 85% учителей в прошлом были членами нацистской партии.

Существовала еще одна область деятельности СВАГ – реституция культурных ценностей, вывезенных немецко-фашистскими оккупантами из Советского Союза, а в случае невозможности возврата – изъятие немецких культурных ценностей на компенсационной основе. Первый опыт организованного грабежа культурных ценностей нацисты приобрели в Австрии. Правда, из этой своей вотчины они не вывозили художественные ценности. В 1939 году Гитлер подписал секретный приказ о создании в австрийском городе Линце самого большого в мире музея, где были бы собраны «уникальные из уникальнейших» собраний произведений искусства всех стран.

Как и в других странах, оккупанты масштабно грабили культурные ценности на территории Советского Союза. На Украине они разрушили и разграбили большинство высших учебных заведений, Академию наук, многие научно-исследовательские институты, около 33 тыс. школ и техникумов. Был разграблен 151 музей. Серьезно пострадали многие выдающиеся памятники культуры Ленинграда и его окрестностей. В Минске была уничтожена Государственная картинная галерея. Всего у народов СССР было похищено около 200 тыс. произведений искусства, уничтожено 427 музеев, разграблено 43 тыс. библиотек, 167 театров.

Одним из инициаторов возвращения на родину культурных ценностей, вывезенных в разные годы из СССР, был Владимир Бонч-Бруевич. В письме Сталину 25 февраля 1945 года он обстоятельно описал состояние архивов, музеев и библиотек за рубежом, где хранились ценные документы из Советского Союза. Многое было найдено, особенно в советской зоне оккупации, и возвращено. Немало награбленных ценностей оказалось в западных регионах Германии. В 1945 году позиция американских властей по проблеме реституции была демократичной и справедливой, но позже тема стала предметом постоянных дискуссий. К 1948 году американские власти отклонили 73% советских требований. Из американской зоны было возвращено всего 20 вагонов с архивными документами, книгами и другими предметами и одна скульптура.

СВАГ занималась и весьма деликатной проблемой, которая десятилетия после войны оставалась засекреченной. Речь идет о «перемещении» немецких культурных ценностей в Советский Союз под предлогом обеспечения их «сохранности» в музеях, архивах, библиотеках, хранилищах Москвы, Киева, Минска и других городов. Пример тому – история со спасением и отправкой в Советский Союз экспонатов Дрезденской картинной галереи. Среди них была «Сикстинская мадонна» Рафаэля, четыре портрета Рембрандта, «Отдыхающая Венера» Джорджоне… Всего было вывезено около 2 тыс. картин, скульптур, ваз и художественного фарфора. В Москве даже рассматривалась возможность создания на базе музея им. А.С. Пушкина крупного музея мирового искусства с участием вывезенных экспонатов.

Из Германии вывозили и литературу. По данным Главлита Москвы и области, 2,5 млн экземпляров книг получили 279 организаций, среди них 760 тыс. – Государственная библиотека им. Ленина, 13 вагонов книг – МГУ, 24 вагона – Министерство здравоохранения и т.д.

Массовый вывоз из Германии культурных ценностей осуждался специалистами. В 1989 году они предложили цивилизованно подойти к обмену трофейными культурными ценностями между СССР и Германией. В 1992 году была создана Государственная комиссия по реституции. Одни ее члены полагали, что возвращать ничего не надо, поскольку утраты России в войне были невосполнимы. Другие обращали внимание на то, что вывезенные из Германии культурные ценности нельзя назвать трофейными, поскольку, согласно международному праву, трофеями считается военное имущество, взятое в ходе боевых действий.

В феврале 1993 года в Дрездене на встрече министров культуры России и Германии Евгений Сидоров заявил, что перемещенные из Германии культурные ценности правительство России не рассматривает как свою собственность и «как компенсацию за нанесенный немецкой агрессией ущерб». Однако «возвращать немецкой стороне вышеназванные ценности следует только по мере того, как России будут возвращаться пропавшие во время войны произведения», заявил министр.

БИЗОНИЯ И ТРИЗОНИЯ

В первые месяцы оккупации американские и советские власти еще проявляли готовность находить взаимоприемлемые решения. Есть немало фактов, свидетельствовавших о деловом сотрудничестве руководителей военных администраций западных держав и Советского Союза. Западные союзники серьезно не рассчитывали на опасность прямой конфронтации с Советским Союзом по германскому вопросу. Тем не менее в обзоре Бюро информации СВАГ от 3 ноября 1945 года выражалась озабоченность тем, что «после вступления англо-американских и французских войск в Берлин политическая обстановка в городе осложнилась. С первых же дней совместной оккупации обнаружилось различие принципов политики по отношению к оккупированной Германии». Далее в документе утверждалось, что союзники отрицательно отнеслись к возрождению политических партий и созданию органов самоуправления. Были различия и по другим вопросам.

После окончания войны западные союзники из-за отсутствия перспектив объединения Германии в ближайшем будущем допускали возможность ее длительной – до 25 лет – оккупации. Руководство Советского Союза резко критиковало подобную позицию западных союзников, обвиняя их в том, что они «превращают оккупацию в постоянно действующий фактор своей агрессивной политики в Европе».

В то же время западные союзники неоднократно обращались к Советскому Союзу с предложением принять совместные меры по экономическому объединению Германии. Однако советское руководство опасалось, что при объединении всех зон оно не сможет сохранить свое влияние, имея гораздо меньшие экономические возможности, чем западные державы.

Государственный секретарь США Бирнс, выступая 6 сентября 1946 года в Штутгарте, отметил роль двухзонального экономического объединения как шага к объединению всех зон Германии. 2 декабря 1946 года американская и английская зоны объединились, создав Бизонию. Впоследствии под нажимом США и Великобритании к ней присоединилась и французская зона. Вместе они образовали Тризонию.

Существенно обострила отношения между бывшими союзниками по германскому вопросу реакция Советского Союза и его восточноевропейских союзников на план Маршалла, по которому США выделили странам Западной Европы 13 млрд долл. Было очевидным, что реализация этого плана существенно ослабит влияние СССР на ситуацию в странах Восточной Европы. Раздражение у руководителей западных держав вызывало развитие «социалистических тенденций» в общественной жизни советской зоны. Ограничения СВАГ по поступлению в советскую зону печатных изданий из западных стран также вызывала протест союзных военных администраций.

В 1948 году обострилась обстановка вокруг возвращения советских детей из детских учреждений западных зон. Советские власти настаивали на немедленном розыске и возвращении всех детей. Западные представители требовали веских доказательств того, что родители этих детей действительно являются советскими гражданами.

По вопросу выдачи СССР военных преступников заместитель военного прокурора США генерал Г.П. Хейс заявил, что советские власти должны представить «тексты нарушенных советских законов, указать действия, являющиеся нарушением этих законов, и представить улики, в полной мере подтверждающие обвинения и личное участие в преступлениях». Можно представить себе, чем закончился бы Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками, если бы они предъявили подобное требование своим обвинителям. Конечно же, полным оправданием, так как никто из них лично не расстреливал попавших в плен английских летчиков, не поджигал огонь в печах крематория в Бухенвальде, не уничтожал детей в детдоме города Эйска и непосредственно лично не совершал других преступлений.

Характер отношений между военными администрациями союзников в Германии был зеркальным отражением складывавшейся в те годы двухполюсной структуры жестких и бескомпромиссных международных отношений. Оккупированная Германия стала обширным и крайне опасным полем, на котором с нарастающей интенсивностью разыгрывались «сражения холодной войны». Немцы стали ее первыми жертвами.