Александр Широкорад
Российские офицеры и нижние чины в окопах на передовой. Галиция, 12 августа 1915 года. Фото с сайта www.goskatalog.ru
Первой позиционной войной была Троянская (1194–1184 годы до н.э.). Греки, если верить Гомеру, за 10 лет не только не смогли взять штурмом или разрушить стены Трои, но даже не сумели полностью блокировать ее.
Кстати, это была первая в истории войн грандиозная дезинформация. Предводители греков успешно оболванили не только своих сограждан, но и потомков. Три тысячи лет все были уверены, что война шла из-за похищения прекрасной Елены троянцем Парисом. Увы, на самом деле это была первая из десятков войн за контроль над проливом Дарданеллы.
Троянская война была локальной позиционной войной. В следующие три тысячелетия таких войн были сотни, обычно они сводились к осаде крепостей. Все прочие войны были быстрыми и маневренными.
Ну а как же Столетняя война (1337–1453) между Англией и Францией, Тридцатилетняя война в Европе (1618–1648), война между детьми и внуками Дмитрия Донского (1425–1453)? Все это серии маневренных войн с перерывами, которые длились по несколько лет.
МАНЕВРЕННЫЕ ВОЙНЫ И АРТИЛЛЕРИЯ
Золотой век маневренных войн – 1793–1815 годы: время конфликтов европейских монархов с республиканской, а позднее – императорской Францией. В то время гладкоствольные пушки, их боеприпасы, а также пехотные гладкоствольные ружья достигли предела своего совершенства.
Под это вооружение была разработана тактика ведения военных действий: плотные колонны наступающей пехоты, конные лавы, сосредоточение сотен полевых орудий в решающем месте боя и т.д.
В то время во всех странах мира была упразднена полковая артиллерия, то есть пушки калибра 1–3 фунта (47–76 мм). В России полковую артиллерию упразднил Павел I.
Тяжелые пушки и мортиры использовались на полях сражений крайне редко. Все задачи на поле боя решала полевая (дивизионная) артиллерия: 4–8-фунтовые пушки и 12–24-фунтовые гаубицы (в русской армии гаубицы назывались единорогами). Причем отличия их были минимальными. Главное же то, что ни полевые пушки, ни гаубицы XVIII и первой половины XIX века не могли вести навесного огня, так как их угол возвышения не превышал 20 градусов.
Тяжелая же артиллерия, включая мортиры, использовалась исключительно при осаде крепостей. В России с 1800 по 1914 год на вооружении были только полевые, осадные и крепостные орудия. Иногда я называю полевые орудия дивизионными, поскольку функционально и конструктивно они были одинаковыми.
Впрочем, в русской армии в дивизии были только сабли, винтовки и пистолеты. А полевые орудия находились в составе отдельных бригад, которые лишь в ходе боев придавались дивизиям. Кстати, первое время в России пулеметы придавались не пехотным ротам, а исключительно артиллерийским бригадам.
Французские и русские генералы с 1855 по 1914 год делали упор на улучшение характеристик пехотных винтовок и полевых пушек. В итоге к концу XIX века во Франции и России были созданы великолепные скорострельные 75–76-мм патронные пушки, стрелявшие весьма эффективной шрапнелью. А также скорострельные винтовки с избыточной баллистикой, которые поражали цели на расстоянии до километра.
У французских генералов закружились головы, и они решили, что для победы в войне необходимо «триединство»: один калибр (75 мм), один снаряд (шрапнель) и одна пушка (75-мм французская образца 1897 года и 76-мм русская образца 1902 года).
Русские генералы и император Николай II восприняли это теорию как евангелические истины. Главный инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович в 1911 году предложил царю вообще упразднить осадную артиллерию, пообещав восстановить ее к 1921 году. Николай согласился.
РУССКАЯ ИМПЕРАТОРСКАЯ ФОРТИФИКАЦИЯ
В 1831 году Николай I приказал построить три линии крепостей для защиты западной границы. В первую линию вошли крепости, расположенные в Царстве Польском: Модлин, Варшава, Ивангород и Замостье. Вторая линия – от Динабурга (Двинска) до Бреста. И третья линия – от Бобруйска до Киева.
С 1864 по 1890 год русская и германская крепостная артиллерия занимали первые места в мире. Дело в том, что их орудия и снаряды к ним были крайне близки по конструкции. Без преувеличения можно сказать, что современные орудия (в России их называли орудиями образца 1867 и 1877 годов) были созданы в кооперации русских офицеров Артиллерийского комитета и германских инженеров фирмы Круппа – и в основном на русские деньги. А Фоме неверующему я на пальцах докажу, что 152-мм снарядом от осадной шестидюймовой пушки образца 1877 года, подобрав заряд, можно стрельнуть из «Акации».
Хотя отечественные крепости строились и вооружались в обстановке строжайшей секретности, западные специалисты довольно высоко оценивали состояние инженерной обороны русской границы. Основываясь на данных офицеров немецкого Генштаба, Фридрих Энгельс писал: «Русские, в особенности после 1831 года, сделали то, что упустили сделать их предшественники. Модлин (Новогеоргиевск), Варшава, Ивангород, Брест-Литовск образуют целую систему крепостей, которая по сочетанию своих стратегических возможностей является единственной в мире».
Тут классику марксизма можно верить: во-первых, он хорошо разбирался в военном деле, а во-вторых, люто ненавидел царскую Россию, так что обвинить его в приукрашивании довольно сложно.
С конца XIX века русские фортификаторы в чинах не выше полковника многократно предлагали военному ведомству соединить крепости всех трех линий системой укрепрайонов (уров), то есть создать линии укреплений на многие сотни километров (нечто типа линий Сталина и Молотова). Но царь и его генералы не только отказались это делать, но и вообще перестали заниматься крепостями.
В феврале 1909 года по докладу начальника Главного управления Генштаба генерала Владимира Сухомлинова состоялось высочайшее повеление об упразднении нескольких крепостей – в том числе крепости Новогеоргиевск, считавшейся первоклассной, Батума, Очакова и Усть-Двинска. Потому что, по мнению Сухомлинова, «сохранение крепостей в том состоянии», в каком они тогда находились, «было бы изменой».
Через год, в мае 1910 года, новый начальник Генштаба генерал Евгений Гернгросс испросил другое повеление о крепостях, по которому крепости Новогеоргиевск, Батум, Усть-Двинск и Очаков не только не упразднялись, но должны были переустроиться, чтобы удовлетворять современным требованиям.
Кроме того, в разное время царь, не мудрствуя лукаво, легко подмахивал взаимоисключающие «высочайшие повеления».
К примеру, 1 января 1910 года Николай, еще не отошедший от встречи Нового года, подписывает повеление об упразднении крепости Ивангород. А 26 ноября 1913 года в Ялте был парад. Утром царь немного «тяпнул» в палатке с офицерами, а затем отправился завтракать, мешая водку с портвейном. Потом принял военного министра Сухомлинова и подмахнул «Высочайшее одобрение на сохранение и частичное переустройство крепости Ивангород».
С 1894 по 1916 год в русские крепости не поступило ни одного современного (с откатом по оси) орудия. Зато генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович обещал царю поставить в крепости такие орудия в 1930 году.
Германские и австрийские генералы, в отличие от русских, в 1900–1914 годах приняли на вооружение около тысячи тяжелых мобильных мортир (калибров 210–305 мм) и тяжелых минометов (калибров 170–250 мм).
Все русские пушки калибра свыше 107 мм и гаубицы калибра свыше 152 мм могли стрелять только со специально оборудованных оснований и перевозиться только по железной дороге. Германские и австрийские мортиры калибров 210–305 мм разбирались на две-четыре части и перевозились механической тягой.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
Как бы то ни было, ни германские, ни австрийские генералы в 1914 году не могли себе представить, что маневренная война уже к концу этого года перейдет в позиционную.
Пехотинцы не пожелали умирать под дождем шрапнельных, пулеметных и винтовочных пуль и зарылись в окопы. Позиционная война потребовала принципиально новых видов артиллерии: траншейной (батальонной), минометов, полковой артиллерии, а также артиллерии большой и особой мощности.
Любопытно, что русские генералы до 1918 года так и не смогли выговорить слова «полковая артиллерия» и придумывали различные глупые названия для батарей 76-мм горных пушек образца 1909 года и 76-мм коротких пушек образца 1913 года.
Не менее любопытно, что немецкие генералы после окончания Первой мировой войны решили вообще отказаться от полевых (дивизионных) орудий и шрапнели всех калибров (кроме зенитной). А старые и трофейные 75-мм и 76-мм пушки придавали только второстепенным дивизиям. Вместо них полкам придавались 75-мм и 150-мм пехотные орудия с углом возвышения до 70 градусов, а дивизиям – легкие 105-мм и тяжелые 150-мм гаубицы.
Во всяком случае, новые орудия и организационные изменения в артиллерии оказались недостаточными для перехода войны из позиционной в маневренную. Кстати, новые виды оружия – отравляющие газы, танки и авиация – дали возможность наступать черепашьими темпами по сравнению с движением наполеоновских войск.
Ход мировой войны в 1917–1918 годах изменила не техника, а человеческий фактор: революции в России, Германии, Австро-Венгрии. Замечу, что ни одна из этих стран не была выведена из войны силой оружия.
ЧЕТЫРЕ ГОДА В ОКОПАХ
Ни одна армия мира не была готова вести войну в окопах годами. До конца Первой мировой войны не удалось добиться нормального обеспечения жизни солдат в окопах.
В них царила антисанитария. Все армии страдали от сыпного тифа. Возникли новые заболевания: «окопная (волынская) лихорадка», «синдром траншейной стопы» и т.п. Последний был связан с повреждением ступней ног от холода, а еще больше – от грязи и вынужденной малоподвижности. «Окопная стопа» приводила к мумификации пальцев и омертвлению ступней ног.
В маневренной войне начальству сравнительно легко поднять боевой дух солдат. В наступлении: «Через месяц возьмем Берлин (Париж)! И все закончится». В отступлении распространяются страшилки о зверствах врага и призывы любой ценой защитить родные города и села.
Кроме того, давайте назовем кошку кошкой. Маневренная война, что в наступлении, что в отступлении – это хорошие трофеи. Понятно, речь идет не о пушках или «еропланах» – эта добыча для генералов. А солдаты с большим удовольствием берут часы, золотые портсигары, выпивку, всякую вкуснятину и т.п. И само собой разумеется, женщин. Насилия не слишком часты, в большинстве случаев дамы исповедовали принцип «война все спишет».
Но когда войска месяцами стоят друг против друга и их постоянно сопровождают вонь и грязь, голод и холод, болезни и вши, объяснить цели войны отцам-командирам довольно сложно. Тем более что русские войска защищали не родные деревни, а Прибалтику, Литву, Западную Украину, Трапезундскую область и т.п., а население этих краев по большей части негативно относилось к русским.
И что могли пообещать командиры? Помещичьей земли солдатам все равно не дадут. Конституции для грамотеев не предвидится. Сословное неравенство, привилегии дворян и духовенства не отменят. Зато когда-нибудь возьмем Царьград, о котором 99% русских солдат не имели никакого представления.
Германские аэропланы сбрасывали на наши окопы листовки с картинками, где кайзер деловито мерил сантиметром 420-мм снаряд, а царь – член Распутина.
ФРОНТ РАССЫПАЕТСЯ
Кто же был решающей силой Февральской революции? Большевики? Пролетарии? Студенты? Эти большевистские сказки мы уже сто лет слушаем. Власть в Петрограде была захвачена в основном силами запасных полков, расквартированных в городе и его окрестностях.
Запасные полки состояли на 80–90% из новобранцев. А остальные – излечившиеся раненые, которые с чувством, с толком, с расстановкой повествовали новобранцам о прелестях окопной войны. И ни новобранцы, ни ветераны, ни офицеры военного времени из студентов и приказчиков принципиально не хотели идти на фронт.
Да, конечно, Ленин в 1915 году выпустил в Швейцарии брошюру (50 экземпляров), где предлагал «превратить войну империалистическую в войну гражданскую». Но советские историки 50 лет тужились, чтобы найти хоть один экземпляр, попавший не то что в окопы, но хотя бы в тыл. И так и не смогли отыскать.
Братания начались на Восточном фронте уже на Пасху 1915 года (22 марта). Волей-неволей солдатам вражеских армий приходилось общаться при захоронении трупов на ничейной земле и при других оказиях. А к январю 1917 года офицеры доносили: «Братания у нас стали обычным явлением». Дальнейшие события общеизвестны.
СТО ЛЕТ СПУСТЯ
Как и в 1914 году, в 2022-м ни наши, ни западные генералы не ожидали быстрого перехода маневренной спецоперации в позиционную. Подобный переход был связан с множеством факторов.
Беспилотники точно указывают цели артиллерии. Появились многочисленные артиллерийские радиолокационные станции, также указывающие места расположения орудий и минометов. Российские и американские космические аппараты регулярно выдают информацию в части и даже в подразделения.
Поэтому войска в наступлении неизбежно несут большие потери. Я уж не говорю о действии дронов-камикадзе. При этом обе стороны располагают достаточно мощной противовоздушной обороной и по политическим соображениям (опасаясь больших потерь) не производят массированных налетов авиации.
Наконец, российское руководство по неведомым соображениям не наносит ударов по мостам и плотинам на Днепре. Уничтожение их рассекло бы пополам всю территорию Украины от Белоруссии до Черного моря. Тем более что свыше 90% реки Днепр представляет собой цепь огромных водохранилищ.
В случае потери мостов на существующих плавсредствах ВСУ сможет перебрасывать пехотные подразделения с личным оружием. Но танки, самоходные артиллерийские установки, пусковые ракетные установки без мостов перебросить с правого берега на левый им будет не на чем.
Между прочим, американские военные эксперты еще в январе 2022 года утверждали, что уничтожение Киевской плотины приведет к тому, что десятки мостов ниже по течению Днепра на протяжении минимум 300 км сложатся, как костяшки домино.
Хочется надеяться, что те, кому это положено, просчитывают все риски продолжения позиционной войны до 2024 года и далее.
