Александр Бартош
Ведение сетевых войн немыслимо без технологий спутниковой связи и управления. Фото с сайта www.mil.ru
Реализация «рывка» США к мировому господству, предпринятая после развала СССР, стала последовательностью авантюристических, непродуманных решений, ведущих в неизвестность, причиной гибели многих тысяч людей. Вспомним действия по расширению НАТО, агрессию против Югославии, вторжение в Афганистан и позорное бегство оттуда.
Внешняя политика Вашингтона приняла характер колониальной экспансии и стремления к доминированию, безудержной глобализации сферы национальных интересов. Это привело к расширению областей возможного столкновения – при подчеркнутом пренебрежении лидером консолидированного Запада «сигналами обратной связи» на уровне системы международных отношений.
Резко ограничились возможности для дипломатического маневра. Стала реальной вероятность перерастания локального конфликта с участием великих держав в глобальное столкновение. Особенно очевидна эта тенденция на фоне развязанной американцами прокси-войны на Украине и провокаций вокруг Тайваня.
«Рок событий» сегодняшних дней заставляет вспомнить предвидение Николая Бердяева. Первая мировая и слившаяся с ней Гражданская война вдохновили его на создание концепции «Нового Средневековья», отката цивилизации к сценариям Темных веков.
Трансформируются суть и содержание военных стратегий США, выстроенных на основах самопровозглашенной «исключительности», имперского национализма и стремления к доминированию на международной арене.
ФИЛОСОФИЯ СОВРЕМЕННЫХ КОНФЛИКТОВ: ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ
Наиболее верно суть войны определил Антон Керсновский в труде «Философия войны»: «Мир является нормальным состоянием человечества. Война для него – явление того же порядка, как болезнь для человеческого организма. Война – явление, таким образом, патологическое. Разница лишь в том, что человеческий организм не волен к заболеванию – тогда как государственный организм, наоборот, идет на риск «военного заболевания» сознательно. Но многие войны оказали услугу человечеству. Вообще же, если войну саму по себе всегда надо считать бедствием, последствия войны иногда бывают благотворны».
Меняются системообразующие элементы, определяющие содержание философии войны как гуманитарной составляющей учения о войне. Но как таковой полной и стройной системы рассмотрения войны с позиции именно философии нет.
В качестве примера современного комплексного научного подхода к осмысливанию философии войны и военной техносферы хочется привести работу академика Андрея Кокошина «Формирующаяся система мировой политики и роль в ней военной техносферы и вооруженного насилия». Кокошин отмечает, что развитие военной техносферы во все большей мере зависит от научно-технологических достижений в гражданской сфере. Такое соотношение между гражданскими и военными технологиями способствует созданию все более широкого спектра средств ведения вооруженной борьбы, доступных для многих стран (за счет приобретения тех или иных технологий, компонентов на коммерческом рынке).
Философия отличается от точного научного знания наличием в ней «вечных» вопросов, связанных в том числе с трансформацией восприятия войны как социально-политического феномена – в частности, с позиции этики, политической теории, техносферы и дипломатии. Такие вопросы всегда сохраняют значение и актуальность, что является одной из причин проявления факторов неопределенности в научном исследовании.
Как отметил французский философ Ален (Эмиль-Огюст Шартье), сама реальность войны остается в сущности невидимой, скрытой от глаз наблюдателя, от описывающего ее языка и в конечном счете от здравого смысла и разума. События войны разворачиваются в тени разума, в его отсутствие.
Снижение уровня неопределенности при исследовании конфликтов является одной из важных задач военной науки. Факторы неопределенности оказывают иногда решающее влияние на ход военных конфликтов, что требует их анализа на всех этапах операции.
ФИЛОСОФИЯ МГВ КАК ВОЕННОЕ МИРОСОЗЕРЦАНИЕ
Попытка осмыслить теорию и практику мировой гибридной войны (МГВ) сталкивает исследователя с необходимостью учета разнородных государственных и военных практик, явлений, процессов, событий, теоретических взглядов, мнений и оценок. В хаотизированном мире сложно ориентироваться, непросто выработать консолидированную оценку и обобщить противоречивые сведения.
Философия как способ навигации в сложном мире и искусство формировать концепты, проникать в суть вещей предоставляет возможности для развития и осмысливания вопросов МГВ и ее инструментов.
При описании МГВ как сложного комплексного феномена язык философии характеризуется уникальным свойством: с одной стороны, он обладает научной формой и структурностью; с другой – он позволяет охватить те измерения реальности, которые науке или обыденному сознанию напрямую недоступны. Использование языка философии, ее понятий и методов дает возможность легитимировать абстрактные понятия военной теории и практики, материализовать их в конкретной форме.
Для исследования МГВ особенно важна способность философии описывать сложное явление современности не только в локальном измерении, но и в глобальном масштабе, одновременно под разными углами.
Вопросы философского осмысления войны, военной стратегии и военной техносферы требуют углубленного изучения законов и принципов войны, анализа технологических укладов. Философия войны – это и обоснование стратегии войны как области военного искусства, высшего его проявления.
Стратегия МГВ охватывает вопросы подготовки страны и вооруженных сил к войне, планирование войны и ведение ее по единому замыслу при взаимодействии между силовыми и не силовыми способами воздействия. Стратегия МГВ включает искусство комбинировать подготовку к войне за счет воздействия на административно-политическую, финансово-экономическую, военную и культурно-мировоззренческую сферы противника.
Философские знания не всегда востребованы политиками и военачальниками. Однако существенное изменение характера войны, ее трансгрессия как фактор трансформации военных конфликтов, связанный, например, с возникновением принципиально новых целей войны, с технологическими инновациями, с новыми способами комплектования армий все чаще заставляют обращаться к философским проблемам. Философия войны находится в процессе постоянного развития по причине трансформации ее основного объекта – войны, а также военной техносферы и военного дела в целом.
Знания, полученные философией войны, формируют критерии для анализа обстановки накануне и в ходе военного конфликта, позволяют искать пути решения не только военных проблем, но и социальных, культурных, этнических конфликтов на основе выявления системы ценностей внутри самой военной действительности. Диалектика войны акцентирует внимание на взаимосвязях войны и мира, на механизме их «перетекания» друг в друга, на взаимообращении победы и поражения.
В сочинении «Философия войны» классик геополитики Андрей Снесарев дает такое определение: «Философия войны есть научно переработанное (или, проще, обнаученное) военное миросозерцание. Иначе говоря, философия войны – наука о существе и смысле войны и о высших интересах, с нею связанных». Далее он предлагает элементы содержания предмета: «1) существо войны, 2) основные идеи, с этим существом связанные, 3) пути к познаванию войны и 4) наука о войне в ее целом и ее классификация».
Идеи Снесарева применимы к анализу не только конвенциональных войн, но и военных конфликтов современности, существо и смысл которых выходят за пределы традиционных представлений.
Можно утверждать, что суть МГВ в решающей степени определяется следующими факторами:
– глобальный геополитический характер конфликта, поскольку США стремятся устранить Россию как одного из своих главных противников, единственного, который может их уничтожить вооруженным путем;
– цивилизационный характер, так как США намерены ослабить и устранить Россию, Китай и Иран как своих наиболее значимых идеологических противников, создавших проекты национального развития, принципиально отличные от глобализации и либерализации;
– перманентный характер, что обусловлено применением в МГВ стратегии изнурения, постепенного перехода от ненасильственных действий в разных сферах к военно-силовым операциям; стратегия рассчитана на длительное время и реализуется в специально созданных «серых зонах» – на театрах МГВ;
– диффузный (гибридный) характер, использование всех известных средств и методов войны, включая технологии цветной революции – синтез стратегий изнурения и сокрушения как катализатор для развала государства противника;
– опосредованный характер, использование стратегии прокси-войны как инструмента, позволяющего замаскировать государство, заинтересованное в победе в МГВ.
В планировании МГВ определяющая роль принадлежит долгосрочным стратегиям, построенным на прогнозировании, а также на умении создавать опережающее отражение действительности, связанное с заблаговременной подготовкой к возможным изменениям операционной среды. Опережающее отражение – это перспективное видение развития военного конфликта, основанное на четко выстроенной последовательности действий для достижения цели.
Пренебрежение принципом упреждения сыграло роковую роль в событиях на Украине, когда противнику за счет скоординированного внешнего вмешательства и поддержки внутренних националистических сил удалось захватить инициативу и навязать проведение в стране цветной революции и государственного переворота, что привело к гражданской войне и превращению Украины в плацдарм агрессии США и НАТО.
В то же время принцип упреждения и ведение непрерывной разведки сыграли решающую роль в успешной операции по воссоединению Крыма с Россией.
|
|
У американского военного трудно складывается диалог с российскими блюстителями порядка на аэрокосмическом салоне в Жуковском. Фото Владимира Карнозова |
В условиях наличия ядерного оружия и мощных суверенных центров силы потребовались новые механизмы влияния на соперников, позволяющие сбалансированно применять несиловые и военно-силовые способы навязывания им своей воли. В качестве последнего средства, способного переломить ход противоборства, было предусмотрено задействование военной силы при несговорчивости оппонента. С чем мир и столкнулся при развязывании прокси-войны против России с территории Украины.
Идея гибридной войны (ГВ) и ее важнейших инструментов – информационно-психологической и прокси-войны, цветной революции – родилась в США. Вскоре ГВ стала темой военно-научных разработок ведущих американских научно-исследовательских центров – корпорации РЭНД, Центра стратегических и международных исследований, Гудзоновского института и др. Полученные результаты нашли отражение в официальных документах Пентагона и НАТО, а само понятие ГВ все чаще употребляется военачальниками, политиками и учеными.
Примером философского осмысливания МГВ является подготовленный РЭНД в 2019 году доклад «Перенапряжение и разбалансировка России. Оценка влияния вариантов наложения затрат», где с циничной прямотой дан спектр гибридных подрывных действий против России. Аналитики РЭНД дали свою версию наших уязвимостей и фактически разработали «дорожную карту» ослабления и развала России.
ФИЛОСОФИЯ СЕТЕЦЕНТРИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
Следующим шагом по «дорожной карте» РЭНД стала попытка американских военных осмыслить происходящие в мире изменения, выработать курс США и спрогнозировать возможные варианты развития обстановки.
В феврале была обнародована подготовленная Пентагоном «Совместная концепция конкуренции» (СКК). Она носит комплексный характер и содержит определение противоборства, стратегической среды, угроз и военно-технологической сферы.
Долгосрочная стратегическая конкуренция рассматривается как «постоянная и длительная борьба между двумя или более противниками, стремящимися преследовать несовместимые интересы, не обязательно вступая в вооруженный конфликт друг с другом». СКК определяет глобальную стратегическую среду и вызовы со стороны враждебных государств.
В военно-технологической сфере противники инвестируют в ключевые технологии, предназначенные для противодействия военным возможностям США, включая ядерное оружие, системы предотвращения доступа и блокирования территорий, наступательное киберпространство, искусственный интеллект, гиперзвуковые системы доставки, электромагнитный спектр. Стороны могут активно комбинировать доступные на коммерческом рынке гражданские технологии для создания различных средств ведения вооруженной борьбы.
Центральная идея СКК носит философский характер и требует, чтобы политики и военные США расширили свое конкурентное мышление в оценке вызовов и угроз современности, разработке стратегий и путей развития военной техносферы.
СКК развивает теоретические концепции «сетецентрической войны» (Network-centric warfare). Это концепция ведения боевых действий, предусматривающая увеличение боевой мощи группировки за счет образования информационно-коммутационной сети, объединяющей источники информации (разведки), органы управления и средства поражения (подавления), обеспечивающей доведение до участников операций полной информации об обстановке в реальном масштабе времени.
Одной из первых работ в этом направлении была статья вице-адмирала Артура Себровски и Джона Гарстка «Сетецентрическая война: ее происхождение и будущее». Идеи сетецентрической войны внедрялись в практику боевых действий США в Ираке и Афганистане, сегодня с помощью американских инструкторов тестируются на Украине. Разработчики теории убеждены, что она «если не заменит собой традиционную теорию войны, то существенно и необратимо качественно изменит ее».
Опыт СВО показал, что ключевое место в концепции, которая в решающей степени будет определять войны будущего, отводится всем видам разведки и связи.
ТРИ ФАЗЫ ФИЛОСОФИИ ВОЙНЫ
Философия войны основана на делении циклов человеческой истории на три фазы: аграрную, промышленную и информационную эпохи, со своими особыми моделями военных стратегий. Этим эпохам соответствуют социологические понятия – премодерн, модерн и постмодерн.
Информационная эпоха – сегодняшний период постмодерна, когда развитые общества Запада (в первую очередь США) переходят к качественно новой фазе. Теория сетецентрических войн – модель военной стратегии постмодерна.
Как модели новой экономики, основанные на информации и высоких технологиях, доказывают свое превосходство над моделями промышленной эпохи, так и сетецентрические войны претендуют на качественное превосходство над стратегическими концепциями индустриальной эпохи (модерна).
Александр Дугин отмечает, что сетецентрическая война сегодня ведется против России, а сама сущность сетевой войны основана на установлении мирового господства США на основе сетевых технологий – главного инструмента установления этого господства.
Создание «сети» по лекалам стратегов Пентагона – это выстраивание системы глобального доминирования США над всем миром. Это постмодернистский аналог колонизации и подчинения в новых условиях, в новых формах и с помощью новых средств. Стратегия сетецентрической войны возвращает к приведенным выше определениям ГВ и МГВ, изложенным в новой американской концепции конкуренции.
При тщательной подготовке, хорошо поставленной разведке и учете мотивации сторон не обязательны прямая оккупация, массовый ввод войск или захват территорий. Излишни военные действия, огромные военные траты и человеческие потери. Сеть – более гибкое оружие, она манипулирует насилием и военной силой только в крайних случаях. Основные результаты достигаются в контекстуальном влиянии на совокупность факторов – военных, политических, информационных, социальных, когнитивных, мотивационных и т.д.
США ведут дело к строительству национальной сети обеспечения глобального доминирования. Сетевую войну ведут именно США и ведут ее против всех остальных стран и народов – как против врагов, так и против «друзей» (стран Евросоюза, например) и нейтральных сил. Установление внешнего контроля и внешнее управление действиями и есть порабощение – но в эпоху постмодерна оно принимает иные образы, нежели в индустриальную эпоху. Философия «сети» – это философия системы ведения военных конфликтов XXI века.
В работах Игоря Кефели принципиально важной представляется философская мысль автора о том, что технологические новации Четвертой промышленной революции могут создать синергетический эффект, который способен перезапустить социальную динамику. В этом контексте примечательно, что ученые с мировыми именами, нередко наперекор элитам, намеренно «придерживают» развитие таких новаций. В 1940-х годах подобные споры велись в США против «атомного проекта», сегодня – вокруг проблемы искусственного интеллекта.
Пока влиятельные силы не пришли к консенсусу, смогут ли человек и общество адаптироваться к грядущим переменам? И насколько серьезными будут долгосрочные последствия трансформаций, обусловленных технологическими прорывами последних лет? Не исключено, что инновации в военной техносфере принципиально изменят человеческое восприятие пространства и времени, поскольку привнесут революционную (не обязательно позитивную) динамику в скорость обращения информации. Не исключено, что некоторые инновации выйдут из-под контроля и поставят человечество на грань вырождения и гибели.
ПРАВИЛЬНЫЙ КУРС В «ТУМАНЕ» МГВ
Ведение США и их союзниками сетевой гибридной войны против России заставляет по-новому осмыслить вопросы подготовки государства, общества и ВС к современным военным конфликтам.
Важным фактором философии МГВ является наличие внешних и внутренних влияний, структурированных в рамках единого замысла, неслучайных и направленных к конкретной цели. Сетевые войны постоянно апеллируют к контексту, к когнитивным, информационным и психологическим факторам. Помещение в центр задачи влияния на «стартовые условия войны» указывает на заинтересованность США в манипуляциях социальными процессами еще тогда, когда перспективы реального столкновения и близко нет.
Отсюда сама собой напрашивается вполне конкретная задача: выявление сегментов американской «сети» в российском обществе, исследование системы влияний, импульсов и манипуляций в информационной и социальной сферах, а также в иных областях, являющихся приоритетными зонами воздействия в «сетецентричных операциях».
Следует отметить предложенные Андреем Кокошиным и его коллегами новые подходы к эскалации и деэскалации войны, где важное место отводится использованию возможностей гибридного военного конфликта, призванного сыграть роль своеобразного «поворотного пункта» при переходе международной обстановки от обострения политического кризиса к ГВ с ограниченным применением военной силы и вплоть до масштабной войны, включая ядерную. (Кокошин А.А., Балуевский Ю.Н., Есин В.И., Шляхтуров А.В. «Вопросы эскалации и деэскалации конфликтов», 2021). Похоже, еще до начала СВО авторы сумели предвидеть угрожающее развитие обстановки, спровоцированное действиями американской администрации.
Здесь же хочется отдать должное инновационным работам по вопросам теории и практики гибридной войны Федора Ладыгина, Евгения Анисимова и его коллег, Андрея Ильницкого, Александра Кудрявцева.
Отдельно отметим смелую и новаторскую монографию Марины Кривко «Социально-философские аспекты гибридной войны», которая удачно и профессионально корректно применила философский язык для описания комплекса социальных и философских проблем ГВ. Для практического использования представляет интерес глубокий анализ человеческого фактора, вопросов мотивации. А также умелое использование философских категорий при исследовании проблем информационного противоборства и многообразия информационного манипулирования сознанием людей.
Но при всей значимости подобных работ их все же пока недостаточно, для того чтобы сформировать синергетический вектор философского осмысливания проблем современных конфликтов.
СИНЕРГЕТИКА РАЗВЕДКИ В МГВ
Синергетическая методология, основанная на идеях системности, целостности представлений о мире и возможности научного знания о нем, изучает общие закономерности развития объектов всех уровней материальной и духовной организации.
В этом контексте термин «синергетика» в понятийном аппарате МГВ означает совместное действие, подчеркивает согласованность функционирования элементов стратегии и тактик, что оказывает определяющее влияние на ход войны, подчиненной единому замыслу.
В современной теории ГВ синергетика оперирует категориями «самоорганизация», «нелинейность», «открытость», «хаос». Методология синергетики позволяет сконцентрировать внимание на согласованном состоянии процессов самоорганизации в МГВ и в действующих в ее рамках системах различной природы. Этот фактор, в частности, определяет важную роль синергетики в развитии теории и практики ведения разведки в МГВ.
Неопределенность и недостоверность, свойственные стратегии МГВ, неоднозначность и сложности прогнозирования мотивации и действий сторон, оценки происходящих событий являются важными факторами, определяющими ведение разведки в многосферных операциях гибридного военного конфликта.
Одним из следствий действия упомянутых факторов является феномен многосферности разведки в МГВ. В разведывательной деятельности в операционном пространстве МГВ, охватывающем не только отдельные государства, но и целые мегарегионы (Большую Евразию, например), неразрывно действуют различные гибридные силы, нередко несводимые друг с другом и даже противоположные.
Многосферность разведки связана с проведением разведывательных операций, во-первых, каждой из сторон, участвующих в конфликте. И, во-вторых, в каждой из сфер МГВ. В общем случае разведку в МГВ ведут несколько участников:
– государство-агрессор, которое совместно с союзниками проводит подрывные операции МГВ и планомерно изучает всю совокупность факторов «серой зоны» – театра МГВ – для разработки стратегии использования гибридных угроз;
– государства-жертвы МГВ, которые следят за направленными против них враждебными действиями агрессора на своих территориях и в мегарегионе в целом и организуют отпор (заметим, что в государстве-жертве процессы осознания себя жертвой, вскрытия действующих и потенциальных гибридных угроз, принятие мер противодействия и ликвидация последствий подрывных действий могут занять многие годы);
– государства-жертвы и/или их коалиции также ведут разведку территории агрессора для выработки ответных действий.
Таким образом, на театре МГВ действует несколько антагонистических систем, в задачу которых входит информирование военно-политического руководства каждого из государств -участников.
Политические и экономические элиты некоторых государств, расположенных в пределах театра МГВ в мегарегионе, в ряде случаев могут занять позицию скорее доброжелательную по отношению к действиям агрессора и даже способствовать ему в превращении своего государства в плацдарм гибридной агрессии против соседей. В этом случае государства, противостоящие агрессору, ведут совместную разведку как агрессора, так и примкнувших к нему других стран.
Итак, речь идет о гибридном характере разведывательных сведений и о необходимости создания приспособленной к этому фактору гибридной структуры разведки, способной применять специальные методы добывания, анализа и прогнозирования с опорой на принципы синергетики.
Использование принципов синергетики при разработке стратегии и прогнозировании альтернативных вариантов многосферных операций МГВ, а при более широком подходе при исследовании МГВ в целом как социального явления, позволяет провести углубленный анализ процесса трансформации хаоса в социальный порядок.
ВЫВОДЫ ДЛЯ РОССИИ
Взрывной рост интереса к проблеме МГВ позволяет рассчитывать на переход от научных разработок к созданию соответствующей полноценной теории, на основе которой будет вестись подготовка страны, вооруженных сил и коалиций к противоборству.
Продвижению к решению этой немаловажной для национальной безопасности России задачи может способствовать предпринятая в настоящей статье попытка привлечь язык философии для исследования феномена, который, по всей видимости, еще в течение многих лет будет присутствовать в практике военного дела как один из видов межгосударственного противоборства.
По оценке МИД России, нам объявлена тотальная война, которая ведется в гибридных формах и во всех сферах. Степень озлобленности наших противников огромна, чрезвычайна. Эта озлобленность вылилась в смертельно-враждебные отношения, искусно подогреваемые недругами России, рассчитывающими уничтожить нашу страну и выжить в подготовленной ими схватке. Мир вступил в эпоху решающих изменений, контроль над которыми требует холодной головы и знаний, позволяющих противопоставить нашим врагам традиционную стойкость и решимость.
Подобный вывод наряду с последовательно реализуемыми практическими шагами по решению задач СВО придает новый импульс проведению военно-научных исследований по осмыслению теории и практики МГВ с использованием категорий философии. Императивность такой направленности российской военно-научной мысли в целом и философских усилий в частности представляется весьма актуальной при изучении трансформации военных конфликтов современности, прогнозировании изменений в их стратегии и определении направлений военного строительства.
