«Сорвиголова» за кило картошки

Э, нет, с Толстого я вам сдачи не наберу! Виктор Васнецов. Книжная лавочка. 1876. ГТГ, М.

− У меня Лев Толстой, «Война и мир» – все четыре тома, – и Луи Буссенар, «Капитан Сорвиголова».

− Ну, с Льва Николаевича я вам, благороднейший Дон Мигель, сдачи не наберу, не наторговал еще, а «Сорвиголовы» на все набранное вами не хватит. Давайте‑ка лучше от чего‑нибудь отказывайтесь или приходите попозже. В долг записывать не могу. Хозяин запретил.

Пришлось Мигелю выложить колбасу и масло. Буссенара хватило только на сыр с хлебом и картошку, даже на сдачу дали еще повесть Гектора Мало «В семье». На нее только два коробка спичек купишь, но спички у Мигеля пока еще не кончились. В банк, что ли, сходить, Толстого разменять? Хотя завтра уже пенсия, надо будет у почтальонши попросить, чтобы выдала ее произведениями номиналом поменьше, а то забронзовевших классиков никто в кассах брать не хочет, а в банк с его‑то ногами много не находишься. Вот тебе и «Культура в массы», и «Книга не только средство оплаты, но и инструмент просвещения». Лозунги, лозунги.

Дома Дон Мигель поставил на плиту маленький ковшик с водой, опустил туда две картошины, посолил и сел на стул, ждать, пока сварится его обед. Телевизор до четырех не работал. Чем бы заняться? Может, Мало почитать, раньше он такого писателя не слышал. Повествование реально захватило, хоть книжка и была явно рассчитана на подрастающее поколение, но где стар − там и млад. Мигель оторвался от чтения, только когда кастрюлька зашипела совсем уж предательски, предупреждая, что вода чуть ли не вся выкипела. Хорошо, хоть дно не подгорело: новая посуда явно не укладывалась в его бюджет.

Мигель переложил в тарелку две практически разварившиеся картошины, даже не очищая их от кожуры, раздавил ложкой в подобие кашицы. Жаль, масла ему не продали, сытнее было бы, но на безрыбье… Зато сыр есть, два ломтика можно сейчас употребить, ведь пенсия уже завтра. За обедом Мигель не читал. Этому его еще отец научил. Читать не читал, но мысли же не отключишь. Вот почему, например, «Сорвиголова», хоть и тоже детская, а понравилась ему значительно меньше Мало? Если честно сказать, то он ее даже не дочитал. И почему на Буссенара ему картошку, сыр и хлеб продали, а на Мало можно только два коробка спичек приобрести? А по числу страниц они примерно одинаковы. Вот как Министерство экономики и культуры составляет таблицу цен книг? Что за основу берет? А еще мечталось, вот хорошо бы клад найти. Говорят, что в зараженных районах есть еще не разграбленные жилища, и там иногда такие библиотеки попадаются! Но, во‑первых, на них нет штампа Центрального банка‑библиотеки, а во‑вторых, ему туда с больными ногами точно не дойти.

Доев картошку, Мигель заварил чай, помыл посуду и пошел прилечь с книжкой Мало. Спешить до ужина теперь все равно было некуда.

* * *

Слесарь справился с замком минут за десять. Приоткрыл дверь, откуда резко шибануло затхлым воздухом с оттенками гниения, так что аж глаза заслезились. Сержант полиции быстро натянул на нос маску респиратора и жестом предложил сделать то же самое молоденькому лейтенанту.

− Можно я пойду? − поинтересовался у сотрудников правопорядка слесарь. − А то жмуриков страсть как не люблю.

− А мы, значит, их просто обожаем? − ответил сержант, заглянув в открытую дверь. − Ладно уж, иди, в протоколе осмотра только распишись, и не удивляйся потом, если в суд вызовут и спросят, что мы здесь за ценности обнаружили.

− И откуда я узнаю, что вы обнаружили? Как бы потом в историю какую‑нибудь не попасть.

− Слушай, ты, рабочий класс. Давай уж определяйся: либо дожидайся окончания осмотра и подписывай заполненный протокол, либо доверяй нам и подмахивай так эту бумаженцию. Ты что ж, думаешь, что органы могут у этого окочурившегося старикашки последнюю рубаху стырить? Так у меня не тот размерчик. Да и кому дедок этот нужен? Почтальон говорил, что он уже две пенсии пропустил, значит, больше месяца как отошел, и никто про него не интересовался. Раз родственников нет, то все имущество государству отойдет.

− Бывает, потом родня находится. Когда жив был − никому не нужен, а помер − все сразу и налетели откуда ни возьмись. Меня один раз по такому же случаю четыре раза в суд вызывали. А мне работать надо, семью кормить.

− Хорош уже плакаться, подписывай или жди и нюхай.

− Все‑все, иду. − Слесарь расписался в протоколе. − А как я все‑таки узнаю, что вы здесь обнаружили, ежели в суд вызовут?

− Ты меня утомил. В участок зайдешь и спросишь, если повестка придет. Иди давай, а то я сейчас тебе пятнадцать суток впаяю, и будешь ты у меня тротуары мести за похлебку.

После этой реплики слесарь исчез как по мановению волшебной палочки. Сержант, а за ним и лейтенант зашли в квартиру и начали осмотр. Собственно, смотреть было не на что. Старая обшарпанная мебель, в правом углу у стенки традиционная панцирная кровать, поблекшие никелированные шарики на спинках, и бывший владелец этого добра в положении полусидя на той самой кровати. Последняя книга вывалилась из омертвелых рук на живот. Сержант потянулся к рации:

− Труповозку надо вызвать, санитары за второго понятого сойдут, им не впервой.

Лейтенант подошел ближе к трупу, наклонился, чтобы прочитать название книги:

− Куприн, «Суламифь». Товарищ сержант, а вы не помните, что за книга была у умершей женщины с проспекта Грез? Ну, та, что с первого сегодня вызова.

− Лейтенант, чего ты выкаешь? Серега меня звать, так и зови. И на фига мне про книги помнить? У нас в протоколе это записано.

Сержант порылся в своей планшетке, нашел нужный документ и зачитал чуть ли не по слогам:

− «Похождение скверной девчонки» какого‑то Льосы. А зачем тебе?

− Да я думал, а вдруг у них одна и та же книга последней была, и она у них смерть вызывает. Тогда надо об этом рапорт в Министерство экономики и культуры написать, чтоб исключили эту книгу из Центрального банка‑библиотеки.

− Лейтенант, а ты не думай, нам не за это деньги платят. Думают пусть те, у кого звание повыше. Полковники там и генералы. А мы должны в грязи этой копаться, ну и бандюков еще там всяких ловить. А книги... чего про них думать‑то? Их в свое время для того и изобрели, чтобы в магазинах, ну и так по жизни расплачиваться. Вот так‑то вот.