Велосипед, два кума и красивые глаза

С чакрами не шутят! Иллюстрация Depositphotos/PhotoXPress.ru

Один мой друг рассказывал, как он с большой компанией выпивал у кого-то из друзей на даче. Что-то там они торжественно праздновали. Пили долго и радостно. То во дворе дачи, то внутри нее. Пили, пока не попадали спать, там, где кто был…

Друг мой заснул на полу в каком-то сарае.

А ночью вдруг проснулся. Поворочался и понял, что не сможет уснуть, если чем-то не накроется. Неуютно ему стало. А кругом темнота – хоть глаз выколи. Друг мой пошарил в темноте, пошарил… Что-то такое на ощупь нашарил, накрылся и спокойно уснул. Вроде стало уютно. Укрылся ведь…

А утром, проснувшись, он обнаружил, что накрылся парой связанных между собой сапог и старым велосипедом.

* * *

Одна знакомая рассказывала, что, когда она училась в школе, был у них учитель, который явно ей симпатизировал. Это выражалось в том, что он ей все время завышал оценки. И был в ее классе мальчик, который, как он полагал, был достоин более высоких оценок, чем ему ставил этот же учитель. И вот однажды этот одноклассник не выдержал и спросил учителя прямо и с вызовом:

– Вы почему ей ставите такие высокие оценки? За красивые глаза?

– Да, – честно ответил учитель. – За красивые глаза!

– А мне почему не ставите? – наивно спросил мальчик.

– А у тебя глаза некрасивые, – ухмыльнулся учитель. И в чем-то был прав.

А вы говорите, ЕГЭ – запредельное зло…

* * *

С кем только мне не приходилось пить во ВГИКе. Был в то время в институте так называемый нацнабор. То есть национальный набор. То есть – целый курс жителей Крайнего Севера.

Все они, конечно, были только на первый взгляд одинаковыми. А на самом деле – очень разными. И пили все они по-разному. У кого-то, как часто пишут в книгах, действительно не вырабатывалась алкогольдегирогеназа – то есть выпитый спирт из организма не выводился. Они, конечно, как начинали пить, так остановиться не могли. Начинали крушить мебель в общежитии, выбивать двери, бить соседей. Пока земляки их не скручивали простынями. А потом держали в состоянии кокона несколько дней.

А были и те, с кем можно было выпить тихо, мирно и поговорить по душам. Без какого-то проявления агрессии. Даже наоборот. Вот раз пьем мы с таким, а он вдруг и рассказывает:

– А ты знаешь, что мы писием, как женщины, – сидя?

Я удивился:

– Не знал… А почему?

– Характер такой, – был тихий и кроткий ответ.

* * *

Был у меня в школьные годы учитель рисования, который уже в те годы увлекался эзотерикой и оккультизмом. Ну, в той мере, в какой это было возможно в те годы. Он мне много всего разного рассказывал. О тонких телах, об индийских йогах… Он открыл для меня творчество Николая и Святослава Рерихов, «Агни Йогу», Блавацкую и «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха – в ксерокопии из журнала «Иностранная литература». Рассказывал он и весьма поучительную историю о том, как опасно обольщаться, увлекаясь этими тонкими материями, насколько обманчивы могут быть эти самые эзотерика и оккультизм.

Один неофит занимался йогой и стремился к раскрытию чакр. Это такие психоэнергетические центры в тонком теле человека, через которые протекает жизненная энергия, прана. Если, конечно, они открыты. Основных чакр семь, и располагаются они снизу вверх – от копчика, вдоль всего тела человека и до макушки. Считается, что открываются они так же снизу вверх – сначала самая нижняя, потом та, что выше, и так далее. Чем выше открывается чакра, тем выше энергии, с которыми может работать адепт.

И вот однажды этот йог сел в позу лотоса и начал медитировать. Медитировал, медитировал… И вдруг понял – вот они! Началось. Такая легкость образовалась в нижней части его организма, такая нега растеклась в паховой области. И пошла энергия, пошла… Пошла энергия, словно неудержимый поток. И такое облегчение возникло, такая радость. Нижняя чакра открылась, решил йог. Того и гляди и вторая откроется, а за ней и третья…

Когда он закончил медитацию и вернулся в свое физическое тело, оказалось, что у него расстроился желудок. И то, что у него пошло-пошло, было вовсе не тонкой энергией.

* * *

Мой отец рассказывал, что когда-то на территории Краснодарского научно-исследовательского института сельского хозяйства, где он проработал лет сорок, жили люди. Называлось это Селекционным центром, или Селекцентром, или просто Селиком. Его основал ученик Николая Вавилова Михаил Хаджинов… На территории Селекцентра были одноэтажные домики, баня, магазин и даже детский садик. Еще было много полей, теплиц, лесополос и собственно здание Селекцентра. И все это было огорожено забором, в котором с трех сторон были ворота. С четвертой стороны был завод строительных материалов, или рубероидный завод, или Рубик. Ворота, находящиеся на противоположных сторонах периметра, соединяла дорога, в середине которой были еще одни ворота. И все эти ворота, конечно, не закрывались.

Пока не выяснилось, что автомобилисты повадились ездить через Селекцентр, чтобы миновать пункт ГАИ. И тогда ворота, что были посередине дороги, заперли…

И вот однажды по этой дороге ехали два кума на мотоцикле с коляской. Они чувствовали себя в Селекцентре, как у себя дома. Тем более что оба там работали. Ну и были они в тот день навеселе.

Мотоцикл приближался к воротам. И вот тот кум, что сидел в коляске, говорит тому куму, что сидел за рулем:

– Кум, ты видишь – впереди ворота!

– Вижу, кум, вижу, – отвечает тот кум, что сидел за рулем. Но сам не сбавляет скорости и курс не меняет.

Тот кум, что сидит в коляске, снова говорит:

– Ты меня слышишь, кум, – впереди ворота!

– Да слышу, кум, слышу, – отвечает тот кум, что сидит за рулем. Но скорости не сбавляет.

– Кум, ворота… – только успевает сказать тот кум, что сидел в коляске, когда мотоцикл на полной скорости врезался в ворота.

Кумовья улетели в кювет. Понемногу очухались, вылезли.

– Кум, я же тебе говорил, что впереди ворота!..

– Говорил, говорил… Что же ты не сказал, что они закрыты.