Дядюшка Бентли против петухов

Один хрипло закукарекал, второй злобно клюнул первого. Франс Снейдерс. Петушиный бой. 1600-е гг. Музей Прадо, Мадрид

Сколько себя помню, дядюшка Бентли вечно докучал жителям нашего городка. Поскольку он постоянно маялся от безделья, то любил совать нос в чужие дела и к месту, и – гораздо чаще – не к месту. Едва представлялась возможность сделать что-нибудь никому не нужное, дядюшка Бентли был тут как тут.

Однажды теплым летним воскресным днем все горожане собрались в церкви. Наш пастор процитировал про «подставь другую щеку» или что-то в этом роде и начал проповедь о непротивлении, покое и мире. Его набожное настроение передалось всем. Сборище благочестивых прихожан – чудесное, милое любому добропорядочному человеку зрелище. Дядюшка Бентли, естественно, тоже был здесь. Он всегда восседал на передней скамье с вытянутой шеей, озираясь по сторонам: нет ли поблизости чего-нибудь такого, что нужно (а на самом деле совсем не нужно) сделать. Его любимым занятием было рассаживать входящих прихожан. Он не довольствовался тем, что указывал места впервые пришедшим в церковь, – нет, он провожал каждого и всякий раз усаживал на скамью рядом с тем человеком, соседства с которым хотелось бы избежать. Если вы отказывались следовать за ним после того, как он брал вас на буксир, дядюшка Бентли останавливался и оглядывался, укоризненно разводя руками. Если же вы делали вид, что его не замечаете, он привлекал внимание тихим посвистом, размахивая руками, как ветряная мельница.

В это необычайно теплое летнее воскресенье дядюшка Бентли восседал на своем месте в длинном сюртуке бутылочно-зеленого цвета. Он уже с радостью усадил рядом двух мужчин, которые обычно вообще не разговаривали друг с другом, и вручил им одну Псалтырь на двоих. К слову, дядюшка давно вошел у горожан в поговорку. «Сбентличать» означало поступить неправильно. «Сбентличать», «сбентличал», «бентличание»… Этих сидящих на одной скамье заклятых врагов только что «сбентличали».

Пастор плавно свернул на тему мира, когда дядюшка Бентли резко вскинул голову: снаружи донесся какой-то звук. Кричал один из молодых петухов диакона Пламмера, живущего неподалеку. Его птицы частенько голосили, и на них давно никто не обращал внимания – никто, кроме дядюшки Бентли. Вскоре посреди проповеди время от времени стало доноситься хлопанье крыльев. Эти неисправимые дурни, неспособные понять слово божье, затеяли драку. Хотя это не отвлекло нас: все внимательно слушали о мире. Но тут, как черт из табакерки, возник дядюшка Бентли и ринулся к выходу. Разумеется, он решил, что петухи мешают церковной службе и утихомирить их – его священный долг. До нас донеслись громкие вопли «кыш!», «получай!» и «чтоб тебя!». Вскоре дядюшка Бентли вернулся, явно гордясь собой. Шагая по проходу, он оглядывался по сторонам и величаво кивал, словно говоря: «Ну, что бы вы без меня делали?»

За окном с вызывающим видом пролетела ворона. В следующее мгновение кукареканье и хлопанье крыльев возобновились. Бентли опять бросился к двери, длинные фалды сюртука развевались за спиной. Снаружи снова поднялся шум, затем дядюшка вернулся на место, на этот раз обернувшись и хрипло прошептав: «Я их угомонил!» Но он ошибся: петушиные бои повторились еще дважды. Когда Бентли вернулся на свое место в последний раз, на его лице застыло спокойное, довольное выражение: «Ну, теперь-то я угомонил их окончательно!» Лучше бы наоборот – чтобы петухи угомонили дядюшку Бентли. Хотя никому не было до этого особого дела, кроме диакона Пламмера: он решил, что дядюшка Бентли мог свернуть птицам шеи. Хотя, как выяснилось, это не так.

Снаружи больше не доносилось шума, и через некоторое время проповедь подошла к концу. Настало время пожертвований. Конечно, дядюшка Бентли всегда настаивал на том, чтобы самому обойти прихожан. На этот раз он вскочил и схватил тарелку для пожертвований еще энергичнее обычного – видимо, успешная борьба с петухами наполнила его энтузиазмом. Вскоре он совершил обход и подошел к кафедре, чтобы положить туда собранный урожай. И тут все с удивлением заметили, что длинные фалды его нелепого сюртука сильно трепыхаются. В следующее мгновение из дядюшкиных карманов высунулись головы воинственных молодых петухов. Один хрипло закукарекал, второй злобно клюнул первого. Дядюшка Бентли выронил тарелку с монетами и вывернул карманы. Птицы вывалились на пол и ожесточенно принялись драться. Среди прихожан, особенно тех, кто помладше, поднялся шум; диакон безуспешно пытался поймать и утихомирить своих питомцев; органист заиграл «Вперед, христианские солдаты». В конце концов священник под громкие дядюшкины вопли «кыш!», «да я тебя!», «проваливайте, надоедливые твари!» выгнал всех вон без благословения.

Научил ли этот случай дядюшку Бентли уму-разуму? Да ничуть. Он стал еще невыносимее. 

Миннесота