Дарио Тюбурн
Многие европейские политики надеются, что набравший опыта работы в Брюсселе Михаил Фрадков и в качестве премьера будет способствовать взаимопониманию между Россией и ЕС.
Фото Матвея Сысоева (НГ-фото)
Политика в отношении России была в последнее время головной болью высокопоставленных чиновников ЕС. От прежнего невнятного подхода к совместным делам с Москвой членам Еврокомиссии пришлось перейти к более тесному, чем когда-либо прежде, сотрудничеству с нею по всему комплексу интересующих обе стороны вопросов, главным образом связанным с торговлей и предстоящим расширением ЕС.
Как это бывает всегда, в самый последний момент Москва и Брюссель стремятся урегулировать проблемы, связанные с подписанием Россией нового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС), которое будет распространяться и на дебютантов ЕС из Центральной и Восточной Европы. Частично это запаздывание обусловлено тем, что каждая из сторон пытается добиться наиболее выгодной сделки в более напряженной атмосфере переговоров. Однако причина также и в отсутствии проницательности и стратегии в отношении друг друга – как в России, так и в Евросоюзе. Этот недостаток проявляется в наших двусторонних отношениях в течение многих лет.
На протяжении длительного времени Россия воспринимала Европейский союз как непонятное приложение к отдельным национальным правительствам государств – членов ЕС. Тем временем Евросоюз считал Россию бедным и нестабильным отдаленным соседом, от которого необходимо было скорее защищаться, чем делать с ним совместный бизнес.
Сейчас и та и другая сторона знают друг о друге гораздо больше. Многие россияне поближе познакомились с ЕС, прежде всего сквозь коммерческую призму. Россия же стала важным энергетическим импортером и торговым партнером Евросоюза. Хотя отношения наши по-прежнему непростые, что продемонстрировало и недавнее жесткое заявление Совета министров ЕС, в котором главы МИДа практически в открытую грозят России серьезными последствиями в случае, если она не подпишет СПС.
Однако дипломатия угроз явно не лучший способ формирования отношений, особенно в такой деликатный момент, как нынешний. Часто высказываются мнения о том, что с чисто коммерческой точки зрения Евросоюз гораздо более важен для России, чем Россия для него. Но это заблуждение. В ближайшие годы ЕС предстоит значительно увеличить импорт российского сырья, в частности природного газа. Кроме того, Брюссель заинтересован в конструктивном сотрудничестве с Россией по ряду трансграничных вопросов, в том числе по вопросам о таможенных пошлинах, иммиграционной политике, борьбе с наркоторговлей и с терроризмом. Исход переговоров, который станет ясен в ближайшие несколько недель, а также сама дипломатическая и политическая атмосфера вокруг расширения ЕС помогут определить развитие дальнейшего курса наших отношений.
На минувшей неделе комиссар ЕС по вопросам торговли Паскаль Лами и министр экономики РФ Герман Греф дали понять, что переговоры по торговому аспекту расширения практически завершены. Квоты на зерно и сталь, импортные стандарты согласованы, по крайней мере в принципе. Единственным крупным камнем преткновения остается проблема тарифов для российских товаров, идущих транзитом через территорию ЕС в Калининград.
Маловероятно, что на горизонте забрезжит торговая война между Россией и ЕС. Ясно, что некоторые российские импортеры понесут убытки на центральноевропейских рынках, но в долгосрочной перспективе многие из них только выиграют.
Однако в сфере высокой политики у России и ЕС многое, можно сказать, уже традиционно, не ладится. Главным образом это обусловлено сложным процессом принятия решений в ЕС. Российскому руководству, к примеру, нелегко понять, почему Сильвио Берлускони – премьер-министр Италии, до недавнего времени председательствовавшей в ЕС, поддержал политику Москвы в Чечне, а члены Еврокомиссии принялись ее критиковать. Евросоюз с опаской поглядывает на развитие российской внешней политики: создается впечатление, что она то прагматична и уступчива, то крайне сложна и иррациональна.
В последние недели стало особенно очевидно, что Россия предпочитает вести переговоры, держа в уме «пакетное» решение, а ЕС склоняется к пошаговым договоренностям. Россия представила 14 пунктов, которые она хотела бы обсудить с ЕС в связи с его расширением. Они варьировались от чисто коммерческих вопросов до визовой политики и проблем статуса русскоязычных меньшинств в странах Балтии. Однако уступать по одному вопросу в обмен на согласие оппонента пойти навстречу по другому пункту, особенно если речь идет и о коммерческих, и о чисто политических проблемах, – не тот способ договариваться, к которому привык ЕС. Основные «уступки», сделанные России в результате текущих переговоров, скорее всего будут неосязаемыми – будь то большая поддержка России в ее стремлении вступить в ВТО или отсрочивание на более далекую перспективу вопроса о низких ценах на энергоносители на российском внутреннем рынке.
Есть основания надеяться, что отношения Москвы и Брюсселя после 1 мая – даты расширения ЕС – будут развиваться более уверенно, чем до сих пор. Человек, стоящий сейчас во главе российского правительства, хорошо знаком с Евросоюзом, а новый министр иностранных дел располагает большими знаниями о еще одном многонациональном органе – ООН. Что касается ЕС, то его чиновники теперь имеют больше опыта в общении с российскими коллегами, и отношение к политике Москвы становится более выверенным.
Проблема отношений России и ЕС теперь уже не столько вопрос знания или незнания друг друга, сколько вопрос преодоления старых стереотипов. Ведь Россия считает, что ее по-прежнему воспринимают как сверхдержаву, а ЕС думает, что на него все так же взирает один из его бедных соседей. Расширение ЕС может стать тем сигналом к пробуждению, после которого мы перестанем смотреть друг на друга сквозь какие-то призмы, а засучим рукава и всерьез примемся за совместную работу.
Лондон
