НАТО не поможет

Новый виток российско-грузинской конфронтации до предела актуализировал роль НАТО в постсоветской геополитике и в разрешении «замороженных конфликтов» в СНГ. С одной стороны, тревогу вызывает тот факт, что государства, заявляющие о вхождении в Североатлантический альянс как о своей стратегической перспективе, рассматривают Россию в качестве «потенциального противника», а ее роль в урегулировании «замороженных конфликтов» расценивают исключительно негативно. Но есть и другая сторона. Возникает вопрос: «А при чем здесь НАТО?» НАТО – это не филиал американского Госдепартамента (да и вообще неправильно отождествлять НАТО и США). Это структура, созданная на основе договора между отдельными национальными государствами, имеющими зачастую свои отличные друг от друга интересы, включая и постсоветское пространство. В НАТО входят Болгария и Румыния, стремящиеся к интернационализации Черного моря, в то время как Турция заинтересована в сохранении ЗАО «Черное море», где главными держателями акций будут она сама и Россия (которая не является членом НАТО вообще)! Разные взгляды на постсоветское пространство у таких членов альянса, как Польша и Румыния. Первая всячески поддерживает территориальную целостность Украины и патронирует ее на пути в Североатлантический альянс и Европу. Вторая имеет сложную и противоречивую историю пограничных взаимоотношений с «незалежной державой». И хотя позади осталась проблема Северной Буковины, Румыния до сих пор оспаривает принадлежность острова Змеиный Украине. Сегодня Бухарест и Киев ждут решения Международного суда по этому вопросу, которое должно быть принято не позднее 2008 года. Кроме того, Румыния является европейским и натовским патроном Молдавии. Отсюда и различные взгляды Варшавы и Бухареста на приднестровское урегулирование. Если в Польше готовы к более гибкой политике (не зря ведь в декабре 2005 года на парламентских выборах в ПМР были замечены представители польского Сейма), то в Румынии полностью разделяют подходы Кишинева. Вспомним, что Франция является одним из сопредседателей Минской группы ОБСЕ по нагорно-карабахскому урегулированию, а Турция начиная с 1993 года осуществляет экономическую блокаду Армении (из-за оккупации этой республикой азербайджанской территории).

Так что НАТО – это не ЦК КПСС, а сложный институт, который принимает все решения (включая и позиции по «замороженным конфликтам») на основе консенсуса. Именно это превращает альянс (особенно с его расширением) в недостаточно мобильный и эффективный институт. Естественно, НАТО не может одобрять или не одобрять оборонное взаимодействие отдельных своих членов с Грузией или Молдавией. Альянс не для этого создавался. Если США, принимая поправки к акту о поддержке свободы, ограничивали помощь Азербайджану по государственным каналам (поправки до сих пор полностью не аннулированы, на чем настаивает официальный Баку), то это делалось без всякого одобрения со стороны Брюсселя. Если сегодня США или Британия поддерживают Грузию и не готовы признавать Абхазию или Южную Осетию, то это никак не координируется НАТО. Помимо политики альянса в СНГ (как института) есть политика отдельных членов НАТО на том же Кавказе или в других регионах Содружества. Если США рассматривают Кавказ как тыл своего ближневосточного фронта, то страны ЕС – как полигон для обкатки «политики добрососедства».

Так в чем же заключается вызов НАТО России? На наш взгляд, одной из главных проблем российской дипломатии является неумение четко сформулировать суть «натовских страхов». Скорее всего Россия опасается не самого альянса, который переживает не лучшие времена. К тому же РФ вовлечена в кооперацию с НАТО, и Москва довольна уровнем сотрудничества. Не вступая в некогда грозный блок и являясь членом совета Россия–НАТО, она имеет равный голос с другими полноправными членами альянса. Участвует Россия и во многих натовских проектах. Более того, сегодня блок переживает серьезный кризис целей и ценностей. Постоянное его расширение за счет вчерашних вассалов Советского Союза сделало НАТО куда менее мобильным, зато более гетерогенным с точки зрения политических интересов. Россию пугает расширение блока за счет государств, мягко говоря, не дружественных нашей стране, что может изменить российский вектор политики НАТО. В этом плане наибольшую тревогу вызывают «особые условия», которые Брюссель представляет натовским неофитам. Натовский истеблишмент недостаточно требователен к бывшим союзным советским республикам. «По умолчанию» их рассматривают как беглецов от империи, а потому как «молодые демократии», хотя в реальности до европейской демократии им далеко.

Одним из важнейших условий для вступления в НАТО до сих пор был внутриполитический консенсус в политической элите и в народе страны-кандидата. Очевидно, что ни на Украине, ни в Грузии таких консенсусов нет. Если иметь в виду Грузию в границах Грузинской ССР (с Абхазией и Южной Осетией), понятно, что такого консенсуса вообще не может быть. Такая идея отторгается в Цхинвали и в Сухуми. Но этого как будто никто не слышит. Однако после принятия резолюции Совбеза ООН по Грузии мнение официальных представителей альянса было заметно скорректировано. В одном из последних интервью генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер, признавая ведение «интенсивного диалога» с Грузией, заявил: «Это не означает, что Грузия вот-вот вступит в НАТО. Хотя Тбилиси явно к этому стремится, дальнейшие шаги будут зависеть от того, насколько Грузия привержена основным принципам НАТО, таким как мирное разрешение внутренних и внешних разногласий. Речь идет об урегулировании конфликтов с Абхазией и Южной Осетией». Поэтому закономерен вопрос: а стоит ли обнадеживать потенциальных членов перспективами их скорейшего присоединения к блоку, если это долгий и растянутый во времени процесс? Не честнее было бы дать понять, что НАТО – не политический ресурс в их борьбе с Россией. Тем более что под борьбу с «имперскими поползновениями» зачастую маскируются собственные этнократические и авторитарные тенденции.