Игорь Максимычев 60 лет назад, в июне 1948 года, командование Группы советских оккупационных войск в Германии приостановило движение на наземных транспортных путях, связывавших Западный Берлин и зоны оккупации трех западных держав в Западной Германии. На Западе эту дату считают фактическим началом холодной войны. И противники, и апологеты Советского Союза исходят из того, что Москва определяла лицо мировой политики. Однако на деле СССР лишь реагировал на действия Запада.
Истоки конфронтации
Опубликованные в последние годы документы МИД СССР показывают, что Москва не планировала конфликта с США и Великобританией после победы над нацистской Германией. Она всерьез относилась к перспективе коллективного регулирования проблем послевоенной Европы и мира, закрепленной в межсоюзнических соглашениях Тегерана, Ялты и Потсдама. Феномен, получивший название холодной войны, прямо противоречил интересам страны, понесшей наибольшие людские и материальные потери в войне против общего врага.
Поскольку американская и английская помощь после разгрома Германии прекратилась, единственным ресурсным источником для восстановления разрушенной войной европейской части Советского Союза оставались репарации, получаемые с Германии. Основные германские производственные мощности находились в оккупированной западными союзниками части страны, и СССР был материально заинтересован в подтверждении единства Германии. Пока же репарации из Западной Германии для СССР поступали в мизерном объеме и совсем прекратились после 19 декабря 1947 года.
Вопрос о дезинтеграции Германии даже не ставился на обсуждение конференции «большой тройки» в Потсдаме в июле–августе 1945 года. Но внесенное там Советским Союзом предложение о создании центрального германского правительства не прошло. Принятое в качестве компромисса решение об образовании пяти центральных германских департаментов (секретариатов) во главе с немецкими чиновниками не было реализовано. Главным препятствием стали возражения Франции, считавшей, что центральные органы власти в Германии «преждевременны».
Одним из показателей намерения СССР сотрудничать с Западом была реализация принятого еще до окончания военных действий решения о четырехсторонней оккупации Берлина, находившегося первое время под исключительной юрисдикцией Красной армии. Черчилль требовал от нового президента США Гарри Трумена, чтобы американские войска не отходили с достигнутой ими к маю 1945 года линии Висмар–Магдебург–Торгау–Дрезден, пока в Берлин не будут допущены западные гарнизоны. Если бы Москва исходила из конфронтации, ей лучше всего подошел бы вариант, исключавший возникновение «занозы» в самом сердце Советской зоны оккупации (СЗО).
Уникальная конструкция города четырех секторов была призвана служить символом четырехстороннего управления послевоенной Германией. Но и позже Берлин оставался своеобразной скрепой между западной и восточной частями Германии, даже если он время от времени и вызывал шумные конфликты интересов противостоявших блоков. Западный Берлин, возникший из обломков управляемого вчетвером Большого Берлина, сохранил свой неповторимый характер вплоть до германского объединения в 1990 году. Он не был частью ФРГ и не управлялся ею, оставаясь в правовом отношении особой территорией, на которой юридически сохранялось прямое правление западных оккупационных властей. Все важные решения городского магистрата (сената) нуждались в утверждении со стороны трехсторонней союзной комендатуры.
Слияние западных секторов бывшей германской столицы происходило параллельно объединению западных зон оккупации Германии: англо-американская «Бизония» возникла в январе 1947 года, тройственная «Тризония» – в апреле 1949 года. Деструктивная функция Западного Берлина полностью проявилась во время берлинского кризиса 1948 года, спровоцированного линией США, Англии и Франции на разъединение Германии, в частности, сепаратной денежной реформой в западных зонах оккупации.
«Дырявая блокада»
Денежная реформа назрела давно – уже с мая 1946 года в Контрольном совете четырех держав для Германии обсуждались возможные формы подавления чудовищной послевоенной инфляции путем введения новых денежных знаков. Однако общего решения нащупать не удавалось. СССР настаивал на том, чтобы часть новых банкнот печаталась в Лейпциге, то есть в Советской зоне оккупации, но Запад не соглашался.
В январе 1948 года, к удивлению западных представителей, очередной американский проект был одобрен советской стороной, которая согласилась даже на централизованное изготовление новых банкнот. Главноначальствующий Советской военной администрации в Германии (СВАГ) маршал В.Д.Соколовский предложил поручить финансовому директорату при Контрольном совете выработать в течение 60 дней план единой денежной реформы для всех четырех зон. Начались интенсивные четырехсторонние консультации, в ходе которых по многим моментам был достигнут консенсус.
Тем временем американская военная администрация получила указание выйти из переговоров по истечении 60-дневного срока. Но еще раньше, 20 марта, советский представитель покинул заседание Контрольного совета, заявив, что четырехсторонний механизм разрушен отказом Запада информировать Советский Союз о решениях сепаратного совещания западных держав по германскому вопросу в Лондоне (23 февраля – 6 марта 1948 года), на которое СССР не был приглашен. В Лондоне действительно были приняты решения, предопределявшие раскол Германии.
Запад ожидал ответной реакции Москвы и знал, что она последует в Берлине: не так уж много было у СССР возможностей, не прибегая к силе, оказать давление на политику западных держав. Пребывание войск западных держав в Западном Берлине опиралось не на «первоначальные оккупационные права», как у СССР, а на межсоюзнические соглашения. По логике вещей, нарушение западными державами этих соглашений (в частности, Потсдамского соглашения) ставило под вопрос их право находиться в Западном Берлине. К тому же создание трех коридоров для автомобильного и железнодорожного транспорта между западными зонами оккупации и соответствующими секторами Западного Берлина опиралось лишь на устную договоренность между главнокомандующими оккупационными войсками четырех держав, достигнутую в июне 1945 года. Письменно союзническим Контрольным советом для Германии было подтверждено в ноябре 1945 года лишь использование западными державами трех воздушных коридоров.
Денежная реформа в Западной Германии была проведена 20 июня 1948 года. 22 июня СВАГ информировала западных комендантов о том, что СССР вынужден провести аналогичную реформу в своей зоне и в Большом Берлине. В этот же день финансовые эксперты четырех держав обсудили возможность введения восточногерманской валюты в Западном Берлине. Предложение СССР поддержали только французы, американцы и англичане его отвергли. 24 июня деньги западных зон были введены и в Западном Берлине (на первое время с наклейкой «Б», то есть «Берлин»). Ответная денежная реформа в Восточной Германии и Восточном Берлине состояла в том, что с 24 по 28 июня на старые банкноты клеились специальные купоны, на «купонные марки» по определенной квоте обменивались прежние деньги. Печатание новых купюр было завершено лишь через месяц, обмен «купонных марок» на них осуществлялся в период с 25 по 28 июля 1948 года по курсу 1:1.
Перекрытие всех наземных и водных путей сообщения между Западной Германией и Западным Берлином сразу после сепаратной денежной реформы на Западе было нацелено на предотвращение наводнения советской зоны обесцененными денежными знаками из западной части Германии. Межзональная граница в Берлине носила номинальный характер, и бесконтрольный переход ее в обоих направлениях не представлял труда. Однако ограничения на путях сообщения с Западным Берлином сохранились и после завершения обмена денежных знаков в Восточной Германии. Указанные меры имели более широкую цель, чем только сохранение финансовой и экономической устойчивости СЗО.
Процесс ужесточения контроля в наземных коридорах между Западной Германией и западными секторами Берлина начался уже с 1 апреля 1948 года и был следствием выхода советского представителя из Контрольного совета. Российский исследователь М.М.Наринский цитирует сообщение руководства СВАГ в Москву от 17 апреля: «Разработанный в соответствии с вашими указаниями план контрольно-ограничительных мероприятий на коммуникациях Берлина и советской зоны с западными зонами оккупации Германии проводится неуклонно – начиная с 1 апреля, кроме ограничений по воздушному сообщению, которые мы намерены провести позднее». Блокирование путей сообщения с Западным Берлином после 28 июля 1948 года служило средством политического давления на западные державы.
Но ограничения воздушного сообщения с Западным Берлином так и не были введены в действие. Москва не дала добро на них. В записи беседы Сталина с восточногерманскими лидерами Вильгельмом Пиком и Отто Гротеволем 26 марта 1948 года зафиксировано высказывание Пика о том, что руководство СЕПГ было бы радо, «если бы союзников [удалось] удалить из Берлина». На это Сталин заметил: «Давайте общими усилиями попробуем, может быть, выгоним». «Контрольно-ограничительные мероприятия на коммуникациях» были, видимо, советской частью «общих усилий» с целью побудить западные державы ретироваться из Берлина «по доброй воле». В то же время перекрытие наземных и водных путей сообщения с Западным Берлином являлось максимумом того, на что СССР был готов пойти. Главной целью Москвы оставалось возвращение западных держав за стол переговоров для согласованного решения германского вопроса. Западный Берлин и пребывание западных гарнизонов в нем носили подчиненный характер.
Сорвать использование западными державами берлинских воздушных коридоров без прямых враждебных действий с советской стороны было не так уж сложно. Стоило лишь отозвать советских военных авиадиспетчеров из Берлинского центра воздушной безопасности, который регулировал движение самолетов союзников над территорией Советской зоны оккупации. В воздушных коридорах над территорией СЗО возник бы хаос, упорядочить который у западных держав без помощи органов СВАГ не было бы средств. Только бесперебойная работа Берлинского центра воздушной безопасности создавала условия для функционирования того самого «воздушного моста», который во всех учебниках истории на Западе подается как американская победа.
Отказ СССР от введения ограничений на воздушных путях связи с Западным Берлином был обусловлен нежеланием «загонять в угол» западные державы, которые могли бы в такой ситуации пойти на необдуманные шаги. Действительно, за два месяца до берлинского кризиса Черчилль вносил предложение нанести превентивный ядерный удар по СССР; в начале кризиса американцы перебросили в Англию 60 бомбардировщиков Б-29, способных нести ядерное оружие; командующий войсками США в Германии генерал Люциус Клей настаивал на «прорыве блокады Берлина» с помощью вооруженного конвоя. Москва вовсе не хотела меряться силами с Западом – наоборот, она желала добиться взаимоприемлемых договоренностей.
В ходе состоявшейся 2 августа 1948 года беседы с послами западных держав в Москве Сталин изложил условия возможного компромисса. Он заявил, что «одновременно с ликвидацией ограничительных мер по транспорту, принятых военной администрацией советского правительства, должна быть отменена специальная валюта – «марка Б», введенная тремя державами в Берлине, – и заменена той валютой, которая имеет хождение в советской зоне, то есть валютой «дойче марк». Это первое. Во-вторых, должно быть дано заверение, что исполнение решений Лондонской конференции будет отложено до того, пока представители четырех держав не встретятся и не договорятся по основным вопросам, касающимся Германии». Подытоживая, Сталин сказал: «Приостановите исполнение лондонских решений и отмените «марку Б». Никаких затруднений не будет. Это можно хоть завтра сделать. Подумайте об этом».
Надежная работа советских офицеров в Берлинском центре воздушной безопасности лучше всего опровергает выдвинутые в адрес СССР обвинения в том, что он объявил «блокаду» Берлина (при этом обычно забывают о введенной в действие 24 июня западной «контрблокаде», прервавшей поставки в СЗО угля и стали из Западной Германии). Власти СЗО сразу же выразили готовность снабжать Западный Берлин в достаточных количествах продовольствием и товарами из прилегающих районов советской зоны. Западный Берлин в полной мере воспользовался этой возможностью: никакие «воздушные мосты» не были бы в состоянии обеспечить всем необходимым город с почти трехмиллионным населением. На первое время военные администрации трех держав в Берлине предусмотрительно разрешили хождение восточногерманской валюты наряду с западногерманской и даже поддерживали для нее льготный обменный курс 1:1 (на черном рынке ставки обмена очень скоро составили 1:4 в пользу западной немецкой марки). К весне 1949 года западные коменданты ограничили хождение восточной марки в западных секторах: она могла и дальше находиться в обращении в Западном Берлине, но уже по текущему курсу дня.
Итоги кризиса
В архивах СВАГ сохранилась датированная 5 мая 1949 года обстоятельная докладная записка заместителя главноначальствующего Советской военной администрации в Германии по политическим вопросам генерал-лейтенанта А.Русских в ЦК ВКП(б), подготовленная в связи с проводившимися в Нью-Йорке в закрытом порядке советско-американскими переговорами об урегулировании кризиса вокруг Западного Берлина.
Выводы СВАГ из анализа положения были далеки от оптимизма. Генерал Русских, в частности, подчеркивал: «Под маркой обеспечения Берлина воздушным путем строятся, расширяются и модернизируются англо-американские базы в Западной Германии. На работах по обеспечению интенсивных полетов военно-транспортной авиации в Берлин квалифицируется летный и технический состав военно-воздушных сил США и Англии. Под ширмой обеспечения «нормальной» работы «воздушного моста» в Америке и Англии проходят подготовку всё новые группы военных специалистов».
Берлинский кризис был урегулирован в мае 1949 года. Достигнутое соглашение предусматривало, с одной стороны, отмену с 12 мая ранее введенных ограничений по транспорту и торговле между Берлином и Западной Германией, а также между западными и восточным секторами Берлина, а с другой – согласие Запада на созыв 23 мая в Париже сессии Совета министров иностранных дел четырех держав для рассмотрения «германского вопроса», включая положение в Берлине. Внешняя сторона дела выглядела неплохо: в обмен на нормализацию обстановки на коммуникациях с Западным Берлином три державы согласились вернуться за стол переговоров по германской проблеме, чего СССР требовал с самого начала. Однако на деле западная уступка оказалась пустышкой: как раз 23 мая был введен в действие Основной закон (Конституция) ФРГ; до объединения Германии в 1990 году именно эта дата ежегодно отмечалась как «день рождения» Федеративной Республики.
