Виктор Севастьянов
США постоянно держат авианосец в западной части Тихого океана.
Фото Reuters
С окончанием холодной войны забрезжила надежда, что соперничество и конфронтация ушли в прошлое. Ведь прекратилось ракетно-ядерное и идейно-политическое противостояние двух сверхдержав – СССР и США. Ранее разделенное на лагери человечество начало сливаться в единое целое с общей экономикой, тесными гуманитарными взаимосвязями. Российские хоккеисты стали играть в североамериканских клубах, а американские баскетболисты – в наших. Состоятельные россияне скупили в Великобритании половину замков и устроили отпрысков на учебу в Итон и Оксфорд, а англичане принялись добывать нефть в заполярных мерзлотах Сибири.
Но, увы, очень скоро выяснилось, что окончание холодной войны и глобализация не перевели человечество в состояние нирваны. С распадом великой державы – Советского Союза – все обширное постсоветское пространство погрузилось в мучительный процесс приспособления к новым реалиям. Взорвалась после десятилетий спокойствия ситуация на Балканах, болезненно напомнив о событиях, приведших к развязыванию Первой мировой войны. Конфликты вспыхивали на других континентах. Ползучий финансовый кризис добрался до основных экономических центров планеты.
С точки зрения долгосрочной перспективы особенно опасно то, что прежняя система международных отношений, базировавшаяся на балансе сил двух сверхдержав, распалась, а новая еще не сложилась. Отсутствие системы порождает анархию на мировой арене. После небольшого затишья возобновилась и борьба за лидерство в глобальном масштабе.
Как же вести себя России в турбулентном мире? Очевидно, что наш главный национальный приоритет – модернизация, ей и следует подчинить внешнюю политику. Обеспечивать себе мирное окружение и максимальное участие заграницы в модернизационных процессах. Данная задача представляется вполне достижимой. Обстановка на планете хотя и сложная, но не критическая. Сейчас все-таки нет Наполеонов, Гитлеров и Мао Цзэдунов, которые создавали бы России и остальному человечеству смертельную угрозу и требовали бы максимальной концентрации всех сил и внимания. Защищать свои интересы мы в состоянии, проводя открытую, миролюбивую, многовекторную, гибкую, взвешенную и осторожную внешнюю политику. В Древнем Китае провозглашалась установка: «Сидя на горе, наблюдать, как дерутся тигры». Она пригодилась бы при выработке подхода к конфликтным разломам современного мира.
Первый из таких разломов – нарастающее соперничество США и Китая за глобальное лидерство. Вашингтоном движут в этом соперничестве идеологические (жажда распространения демократии) и геополитические (жажда повелевать другими) мотивы. Пекин подстегивают экономические импульсы: модернизация страны требует торгово-экономической экспансии, получения доступа к энергетическим и другим ресурсам, завоевания рынков сбыта. Эта экспансия нуждается в военно-политических подпорках. Китай наращивает стратегический потенциал и все более энергично проецирует его вовне.
Баланс сил меняется в пользу Поднебесной, и Соединенные Штаты, не желая мириться с потерей гегемонии, принимают контрмеры. В результате маховик соперничества продолжает раскручиваться.
Параллельно у китайцев по мере укрепления их совокупной национальной мощи возрастают и амбиции. Великодержавные планы не афишируются на официальном уровне. Напротив, китайские лидеры продолжают подчеркивать, что КНР пока всего лишь одно из развивающихся государств и что, даже когда Китай станет по-настоящему могущественным и богатым, он не будет стремиться к гегемонии, к контролю над другими народами.
Тем не менее подспудно, на теоретическом уровне, в Поднебесной уже прорабатывается тема китайского величия и потенциального лидерства в мире. В статьях журналистов и особенно ученых все чаще встречается тезис о том, что Великому Китаю уготована сия роль в ХХI столетии. Проводится мысль о необходимости для КНР присутствовать на пяти континентах и влиять на события там.
Налицо и эскалация амбициозности сторонников конфуцианства в китайской научной среде. Они все чаще заговаривают о том, что конфуцианские идеи необходимы не только Китаю, но и другим странам, всему человечеству. Лишь эта древняя идеология способна, мол, спасти человечество от технизации и моральной деградации, от войн и религиозно-этнических конфликтов.
Соперничая, Китай и США стремятся обзавестись сочувствующими, попутчиками и партнерами. Особое внимание уделяется привлечению на свою сторону России. Китайские политологи проводят мысль, что между Пекином и Москвой сложились «предсоюзнические» отношения, которые могут перерасти в союзнические, «если США встанут на путь открытой враждебности к Китаю, перейдут к стратегическому окружению и блокаде, тем более если вознамерятся нанести по КНР военный удар».
Американцы, в свою очередь, начинают обхаживать нас на предмет совместного сдерживания китайского «дракона». Недавно Россию посетил известный эксперт, в прошлом заместитель министра обороны США, который на протяжении 1970–1980-х годов громче других ратовал за военный альянс Вашингтона с Пекином против Москвы. Ныне у эксперта совсем иные намерения. В московских аудиториях он призывал «сплотиться на борьбу с китайским гегемонизмом, пока не поздно».
 В КНР достраивается первый авианесущий корабль. Фото с сайта www.korabley.net |
Такого рода уговоры будут, несомненно, продолжаться. Как представляется, не следует на них поддаваться, ибо втягивание в это соперничество на той или иной стороне сделает Россию заложницей чужих интересов и негативных действий партнера, станет препятствовать сотрудничеству с другими странами, вновь засосет нас в гонку вооружений и т.п. Разумнее добиваться сбалансированных отношений и с Китаем, и с Соединенными Штатами, способствовать конструктивному взаимодействию в рамках всего «треугольника» Москва–Пекин–Вашингтон. А если это недостижимо, то по крайней мере иметь с двумя гигантами лучше отношения, чем они имеют между собой.
Второй конфликтный разлом назревает из-за недовольства различных государств, организаций, движений преобладанием Соединенных Штатов и Китая в современном мире. Усиливаются симптомы стремления недовольных к широкому партнерству, созданию фронтов для сдерживания двух сверхдержав. На протяжении ряда лет в Москву с лекциями приезжает директор пакистанского научного центра, связанного с правительством. Он неизменно проводит мысль о необходимости создания антиамериканского военного блока в составе Пакистана, России, Китая и стран Центральной Азии. Многие арабы, латиноамериканцы, африканцы ратуют за то, чтобы Россия присутствовала в их регионах и уравновешивала Соединенные Штаты, не допускала, чтобы американцы «садились всем на голову».
В Азии же больше обеспокоены растущей словно на дрожжах мощью Китая. Даже японцы, которые еще недавно били тревогу по поводу чрезмерной активности России на Дальнем Востоке, ныне сетуют, что мы там слишком пассивны, предлагают согласовывать усилия по сдерживанию Срединной империи. Некоторые из японцев откровенно призывают к развалу КНР как «единственному средству предотвратить китайскую гегемонию в ХХI веке». О китайской «угрозе» все чаще заговаривают представители Южной Кореи, стран Юго-Восточной Азии, Океании.
И от этих фронтов лучше держаться на расстоянии, не втягиваться в них и уж тем более не искушаться предложениями возглавить то или иное «антигегемонистское» движение. Конечно, по волнующим Россию проблемам мы можем выступать совместно с той или иной страной или группой стран. Например, добиваться, чтобы США во всех случаях соблюдали Устав ООН или чтобы КНР подключилась к ядерному разоружению. Но при этом Москва не должна отходить от курса на партнерство с Пекином и Вашингтоном.
Взвешенный, осторожный, лишенный идеологических привязанностей и ностальгии по прошлой дружбе подход предпочтителен и в отношении конфликтных ситуаций между средними и малыми государствами, внутри государств. Вмешиваться в эти ситуации имеет смысл лишь тогда, когда напрямую задеваются национальные интересы России, возникает угроза миру во всем мире и разворачивается гуманитарная катастрофа.
Только так, «сидя на горе», мы обеспечим оптимальные условия для модернизации России.
