Выживет ли евро?

Евро все же переживет кризис.
Фото Reuters

На прошлой неделе на алтарь кризиса еврозоны были принесены первые политические жертвы. В Евросоюзе «упали» сразу два правительства – в отставку ушли два премьера: греческий – Георгиос Папандреу и итальянский – Сильвио Берлускони. Показательно, что отставки обоих кабинетов не стали теми непредсказуемыми последствиями социальных протестов, которых опасаются многие наблюдатели, а прошли весьма аккуратно и спокойно. Сам характер ухода в отставку правительств – а именно то, что оба они сложили полномочия после одобрения плана по спасению своих экономик, – указывает на то, что оба премьера пали жертвами кулуарных интриг и аппаратной борьбы, а не «народного гнева».

Передышка, которую, как казалось, принесли заключенные на экстренном саммите ЕС в конце октября договоренности о мерах по спасению Греции, оказалась кратковременной. В коллективном вздохе облегчения единственным несогласным оказался Европейский центральный банк, отстраненный от этой миссии усилиями Германии и сдержанно относившийся к плану с самого начала. Возможно, потому, что итальянские правительственные обязательства так и не упали в цене, несмотря на продолжившуюся скупку бондов банком на вторичном рынке. «Связанность» плана спасения (долги списали только Греции), расплывчатость контуров Европейского фонда финансовой стабильности, ограниченность средств не убедили инвесторов. В результате ставки заимствования превысили для Италии 7,25% по десятилетним гособлигациям.

Итак, распространения заразы, которое лидеры ЕС надеялись купировать октябрьскими договоренностями, избежать не удалось. На фоне Греции проблемы Италии приобретают циклопические очертания. Долг Италии почти в шесть раз превышает долг Греции и составляет почти 1,9 трлн. евро, или около 120% ВВП. Это не просто худший показатель для стран еврозоны – он в два раза выше среднего уровня задолженности стран еврозоны. Очевидно, что системные риски в случае дефолта Италии существенно выше, чем в случае с Грецией. С другой стороны, несмотря на плачевное состояние госфинансов, экономика Италии куда устойчивее греческой.

Общая проблема для Греции и Италии – запредельные ставки по займам – распадается на множество совершенно непохожих особенностей. Начать хотя бы с того, что Италия обеспечивает около пятой части ВВП еврозоны и имеет наиболее весомую долю теневого сектора, который достигает, по некоторым оценкам, 30% объема экономики. Средняя срочность долговых обязательств Италии существенно выше, чем у Греции, а свыше 50% долга держат итальянские физические и юридические лица (у Греции 74% долга приходилось на европейских инвесторов). Эти обстоятельства дают большее поле для маневра правительству, однако именно его у Италии сейчас нет.

Неотвратимо приближающиеся «дни Италии» в еврозоне возвращают европейцев к линии старта в борьбе за жизнь евро и сохранение еврозоны. Несмотря на сходство проблем экономик еврозоны, схема лечения Греции Италию не спасет. Во-первых, слишком велик итальянский долг. Рынок Италии – третий по объему рынок госдолга после США и Японии. Собственных денег Евросоюза на спасение Италии не хватит. Европейский механизм финансовой стабильности, который дает Еврокомиссии право кредитовать под нулевую ставку, ограничен 60 млрд. евро.

Европейский инструмент (или фонд) финансовой стабильности не может выдать более 440 млрд. евро без риска понижения максимального рейтинга стран – лидеров еврозоны.

Собственно, неясным остается и то, нужно ли вообще спасать Италию. В отличие от Греции страна платежеспособна и имеет богатый опыт существования с госдолгом, превышающим объемы годового ВВП. Однако одно дело – объем госдолга в 120% ВВП в 1996 году – до евро, и совсем другое – сегодня, когда под угрозой находятся крупные системообразующие банки соседей по еврозоне.

Логично предположить, что если прежде всего под угрозой окажутся европейские банки, то первой реакцией европейцев станет их рекапитализация, тем более что она предусматривается «октябрьскими договоренностями». Французский банк BNP Paribas уже начал сокращать свои инвестиции в итальянский рынок, снизив их с июля на 40%. Те, кто не последовал его примеру раньше, наверняка сделают это сейчас. «Токсичные» активы, которыми для Европы стали гособлигации проблемных стран еврозоны, могут серьезно подорвать устойчивость банковской системы. Дело в том, что отличительной особенностью европейских банков является их крайне высокая капитализация крупнейших из них – три ведущих банка Франции имеют активы объемом 250%, Голландии – 406%, Германии – 118% ВВП.

Из всей палитры мер, предложенных саммитом ЕС в октябре, для спасения репутации Италии (речь пока идет о восстановлении доверия инвесторов) полностью пригоден лишь один – рекапитализация европейских банков, потребность в которой оценивается в 126 млрд. евро, 106 из которых предоставит Фонд финансовой стабильности, а 20 должны будут найти сами банки. Однако этот механизм косвенный, и он не дает ответа на вопрос о том, кто все-таки даст Италии в долг. На следующий год Италии необходимо привлечь около 300 млрд. евро, а в Европейском фонде финансовой стабильности, состоящем из взносов крупнейших экономик еврозоны, – всего лишь 250 млрд. евро. Финансовый рычаг, который позволит гарантировать инвестиции объемом до 1 трлн. евро (это уже ближе к проблемам Италии), до сих пор не проработан.

Очевидно, что решение у итальянской проблемы имеется. Но именно его, как проказы, пытались избежать лидеры европейских стран на протяжении последних полутора лет. Речь идет о предоставлении институтам еврозоны финансовой автономии и инструментов контроля над государственными финансами и экономиками стран еврозоны. Одним словом, об ограничении экономического суверенитета.