Дмитрий Сабов
Чтобы взять ситуацию под контроль, президент Франции Эмманюэль Макрон командировал в Новую Каледонию 3,5 тысячи жандармов. Фото Reuters
До Большой земли посреди Тихого океана, а именно так, La Grande Terre, называется главный остров архипелага Новая Каледония, из Парижа 17 тыс. км – даже до Антарктиды ближе. Президент Франции проделал этот путь за 24 часа в разгар подготовки к выборам в Европарламент, которые его сторонники, похоже, сокрушительно проиграют. И все это ради 17 часов совещаний, которые по большому счету результата не дали. Так почему же понадобилось лететь как на пожар?
Названная причина – восстановить «диалог» после 10 дней волнений в этом особом административно-территориальном образовании Франции, статус которого был предметом уже трех референдумов, но не определен до сих пор. Однако есть и неназванная: именно попытка Парижа форсировать оформление статуса территории с 270-тысячным населением к волнениям и привела. Радикальные сторонники независимости из коренного населения, канаки, вышли на улицы, как только в нижнюю палату парламента Франции был вынесен проект закона о предоставлении права голоса тем, кто проживает в Новой Каледонии более 10 лет. С точки зрения канаков, которые живут на архипелаге 5 тыс. лет и сейчас составляют около половины его населения, это «размывает» электорат и лишает их возможности добиться независимости демократическим путем. Радикалы перекрыли транспортные артерии, жилые кварталы. Тут же пошли погромы складов и магазинов.
Мобилизовалась и радикальная часть европейских переселенцев, обжившихся на этом краю земли. «Кальдоши», как их здесь называют, требуют прекратить «позитивную дискриминацию», дать вновь прибывшим право голоса и грозят навести порядок своими силами. Остров, особенно его зажиточная часть около столицы Нумеа, покрылся блокпостами. Убиты два жандарма, три канака, два кальдоша. Учитывая, что официально на руках 64 тыс. стволов (к ним надо прибавить еще столько же неучтенных), а память о противостоянии 1984–1988 годов с десятками жертв жива, контуры новой сшибки выглядели угрожающе. В этих условиях решение Совета обороны Франции объявить на острове чрезвычайное положение и довести корпус жандармов до 3,5 тыс. человек выглядело логичным. Как и вояж президента – кто, как не он, отвечает за все?
Впрочем, логичен и другой вопрос, который будоражит Францию: а как можно было до этого довести? Всплеск насилия поставил под удар уникальный процесс, начатый Матиньонскими соглашениями 36 лет назад. В 1988 году премьер от Соцпартии Мишель Рокар смог сбить накал противостояния и добиться диалога между сторонниками независимости и лоялистами, которые хотят остаться в составе Франции. Чтобы запустить его, в Новую Каледонию тоже летал президент – в ту пору Франсуа Миттеран. Была достигнута договоренность, что решение о будущем острова будет принято за 30 лет на трех референдумах путем голосования всех его жителей, попавших в списки избирателей на 1998 год. Даже то, что тогдашний лидер сепаратистов Жан-Мари Тжибау был убит канакским радикалом, не остановило процесс: его соблюдали обе стороны, а курировали взрывоопасное досье хозяева Матиньонского дворца – премьеры самых разных правительств, лично гарантируя, что государство в нем непредвзято и играет роль арбитра.
По сути, этот путь к деколонизации демократическим путем, с учетом мнения коренных жителей и укоренившихся переселенцев стал политическим шедевром Пятой республики. Причем выстраданным: не секрет, что Франция с большей частью своих колоний расставалась после тяжелых войн (Вьетнам, Алжир). Матиньонские соглашения по Новой Каледонии от 1988 года, которые подтвердили в Нумеа в 1998-м, содержали работу над ошибками. Признавались трагические издержки колонизации с 1853 года (Наполеон III по британскому примеру пытался заселить Новую Каледонию ссыльными, затем сюда направили 4 тыс. арестованных после разгрома Парижской коммуны, а когда нашли никель – рабочих из других колоний), провозглашалась задача создать новую общность – с учетом этнических реалий. Ставилась задача поднять уровень жизни и образования канаков, обеспечить им доступ к полезным ископаемым (прежде всего к переработке никеля, главного экспортного продукта), создавались местные органы власти. Новая Каледония стала самой автономной территорией в унитарной Франции. Все это и делало возможным диалог: сторонники независимости соблюдали договоренности, хотя два первых референдума (в 2018-м и 2020 годах) проиграли, потому что государство тоже следовало оговоренным правилам. Эксперты так и говорили: в Океании время переходит в доверие – что было невозможно в 1980-е, становится реальным в 2020-е. Через «каледонскую идентичность» замаячил уникальный сценарий присутствия Франции в стратегическом Индо-Тихоокеанском регионе, где соперничают США и Китай, – «третий путь», стратегическая автономия, о которой так много говорит Эмманюэль Макрон. Что же сорвало это движение?
Похоже, желание его ускорить. Парижские аналитики неслучайно называют Новую Каледонию «скороваркой геополитики»: ошибки тут немедленно сносят крышку, а чтобы их исправить, уходят десятилетия. На исходе первого президентского срока Макрон передал каледонское досье тем, кого посчитал эффективными менеджерами – сначала министру заморских территорий (ныне – министру обороны) Себастьяну Лекорню, затем – главе МВД Жеральду Дарманену. Первый организовал заключительный референдум (третий) в пандемию COVID-19, эффективности ради надавив на «сепаратистов» через «лоялистов». Итог – канаки бойкотировали референдум, тем самым дезавуировав его. Второй форсировал закон о «размораживании» списков избирателей. Итог – нынешний всплеск насилия.
Лидеры сторонников независимости демонстративно отказались от общения с обоими силовиками, которые прилетели на остров вместе с Макроном. С президентом, напротив, они говорили, что на данный момент можно считать его главным успехом. Он оставил трех высоких уполномоченных, чья задача развивать диалог. Достаточно ли этого, чтобы восстановить его до конца июня, когда закон о «размораживании» избирателей в Новой Каледонии должен быть проголосован тремя пятыми голосов верхней и нижней палат парламента для внесения в Конституцию Франции? Эксперты почти хором твердят, что голосование надо переносить. Президент пока непреклонен. Сторонники и противники независимости на острове – тоже. Воодушевляет этот диалог глухих разве что стратегических соперников в регионе.
