Мария Данилова ДВА УДИВИТЕЛЬНЫХ события произошло в последнее время на литературном поле. Во-первых, воронежский журнал "Подъем" своим # 1 в текущем году сделал специальный выпуск, назвав его "Новые реалисты" - XXI веку". А во-вторых, Институт мировой литературы имени Горького, точнее, один из его отделов, новейшей русской литературы и русского зарубежья, организовал встречу с писателями - авторами "сборника" для обсуждения современного состояния реализма.
Что касается "Подъема" (чье финансовое положение, кстати, довольно плачевно, неспроста Воронеж считается столицей "красного пояса" - не нужно большого ума, чтобы догадаться об экономическом положении региона и обитающих в нем жителей, что, очевидно, определяет уровень финансирования подобного рода изданий и подписной способности на них), то это не первый опыт нетрадиционных журнальных выпусков. К примеру, июньский номер за прошлый год представляет стихи самого Пушкина, а также "материалы" о нем - митрополита Антония Храповицкого, Гоголя, Достоевского, Петра Струве, Ильина, Бунина и так далее. Так что представление в нынешнем выпуске текстов хотя и более современных, но также уже публиковавшихся, имеет прецеденты. Свою политику главный редактор "Подъема" Иван Евсеенко объясняет почти полным отсутствием новых поступлений, в том числе и "центральных" журналов, в местные библиотеки и желанием познакомить воронежских читателей с некоторыми направлениями современной литературной палитры, которые по духу близки "Подъему".
В области прозы представлены прозаики Москвы: Василий Голованов, Светлана Василенко, Василий Киляков, Владислав Отрошенко, Лилия Павлова, Олег Павлов, Михаил Тарковский и Александр Яковлев. Интересно отметить, что большинство из них родились и выросли в провинции, зато москвич по рождению Тарковский давно променял прелести мегаполиса на далекий Туруханский край.
Ученые-литературоведы из ИМЛИ попытались прежде всего выяснить, что именно новое обозначилось в нынешнем поколении реалистов. При отдельных голосах (например, Вячеслава Савватеева, занимающегося как раз сугубой современностью и автора ряда критических статей по текущей прозе), утверждавших, что особенных новаций в обсуждаемых текстах незаметно и они представляют в основном традиционную прозу, многие настаивали на том, что новое обнаружить можно.
Так, Виктор Чалмаев признался, что его порадовали возвращение "к маленькому человеку, к детству", восстановление "утраченных литературой прошлого роли и значения жизненной середины". Он дал этому направлению определение "тихая проза". Помимо этого, было отмечено новаторство в области сюжетосложения.
Светлана Семенова свое очень эмоциональное выступление начала с того, что предложила прочесть предложенные тексты как своего рода манифест, постулирующий принципы традиционной для русской литературы реалистической школы и как "оппозицию модернизму", стремящемуся осквернить и опорочить красоту окружающего мира, отметив как главную тенденцию в "новом реализме" стремление к "оправданию человека".
Наталья Корниенко отметила, что "эту прозу пронизывает живая жизнь слова" и потому "ее можно перечитывать" (что она, по собственному признанию, проверила на собственном опыте. Замечание, между прочим, небезынтересное: современную литературу в общей массе и читать-то бывает затруднительно, а уж перечитывать... Так что признание Натальи Корниенко дорогого стоит).
Алексей Чагин предложил провести параллель между происходящим сейчас и тем, что происходило на предыдущем рубеже веков, заметив, что и тогда, и теперь мы видим "поиски духа нужной ему формы".
Вообще хотелось бы отметить удивительную доброжелательность, которую обнаружили филологи по отношению к обсуждаемому предмету. И хотя тот же Вячеслав Савватеев предостерегал авторов от соблазнов стилизации и упрекнул в некоторой замкнутости повествования, что мешает понять, "где и в какое время происходит действие", общий тон был более чем одобрительный. Литературоведы продемонстрировали настоящее мастерство "медленного чтения" (которое, кажется, почти напрочь утратили критики), крайнюю степень внимательности и заинтересованности в предмете. Кроме того, показала себя и настоящая академическая школа, оставившая от встречи в ИМЛИ не столько ощущение законченного разговора, сколько стимул к дальнейшему выяснению путей развития реализма на почве русской литературы. Многие темы, поднятые в дискуссии, как, например, "усталость" реализма, совмещение реализма с модернистскими приемами, сами границы между реализмом и нереализмом, так и просятся в отдельные обсуждения как со стороны науки, так, хочется надеяться, и литературной критики, располагающей, возможно, не столь фундаментальными знаниями, зато более широким знакомством с материалом.
