Столетие завершается дискотекой

"ТЕРПЕТЬ не могу культуру" - написано на разных языках у входа на выставку "Культура ХХ века". Столь неожиданный подход к теме придает раскованность толпящейся у входа публике. После покупки билета необходимо подождать, пока не откроется заветная дверка в культурные недра. Дверь открыта, и очередная группа посетителей впущена в темное помещение, освещенное лишь тонким орнаментом голубых галогенных ламп. "Дискотека", - хихикают стоящие рядом тинэйджеры и... не совсем ошибаются. Но не будем забегать вперед. Пока это не дискотека, а только кино. На экране молодые члены европейского сообщества охвачены тем же любопытством, что и зрители. Что же такое культура? Порассуждав об этом на разных языках (на вопросы по-немецки следуют ответы по-итальянски), к общему выводу они так и не приходят и обращаются за помощью к выставке.

Экран поднят. За ним открывается вход в 5000 кв. м визуально-звуковых рефлексий на тему культуры ХХ века. Культура предстает перед зрителями вовсе не в классическом виде большого и светлого зала с картинами. Это - искусственный город, городской лабиринт из входов, выходов, интерьеров и улиц. Зритель оказывался на Бульваре Времени, который начинается в 1900 году и заканчивается в 2000 году. Архитектура домов следует историческим изменениям, начиная со стиля модерн Виктора Хорта и заканчивая постмодерным неоклассицизмом в стиле Альдо Росси. В каждом из домов располагается выставка одного из пластов культуры: музыки, литературы, театра, кино, живописи, комикса, фотографии, архитектуры и телевидения. В то время как интерьеры рассказывают о мире искусства, фасады домов вещают огромными фотографиями о мировых событиях: Первой и Второй мировых войнах, русской революции, научных открытиях, космических полетах. Течение и изменение культурной жизни связывается, таким образом, с фоном из социально-исторических событий. Выходя из книжного магазина, консерватории, театра, зритель вновь и вновь попадает на Бульвар Времени, видя лица политических деятелей и харизматических вождей, сухую фигуру Махатмы Ганди и неизменную улыбку Юрия Гагарина. Таким образом, проводится ясная параллель между главными стилями в искусстве и основными социальными ценностями ХХ века, рожденными в Европе: права человека, политическая и социальная демократия, либерализация экономики, идеология прогресса. Религия не рассматривается отдельно, так как почти религиозным поклонением пользовались в ХХ веке научная рациональность и искусство.

Выставка пользуется всеми возможными средствами, чтобы добиться желаемого впечатления универсальности. Помимо фотографий, картин, скульптур на ней представлены костюмы поп-звезд (знаменитый бюстьер Мадонны, сшитый по эскизу Жан-Поля Готье). Оригинальные партитуры Арнольда Шенберга, Игоря Стравинского, Албана Берга и гитара Джимми Хендрикса соседствуют с архитектурными макетами и артистическими контрактами. Многочисленные видеоэкраны употребляются не только в их прямом назначении (в консерватории можно посмотреть концерт, в кино - один из фильмов Альфреда Хичкока). Они являются также частью достаточно интересных инсталляций. Так, "Театр XX века" начинается не с вешалки, а с артистического гардероба, в котором вместо зеркала висит видеоэкран в золоченой раме. На экране актриса, старательно накладывающая макияж, глядит прямо на зрителя в зеркало.

Каталог, сопровождающий выставку, содержит множество смелых обобщений об "эмансипации танца" или "конкуренции средств массовой информации". С представленными на выставке работами теоретические выкладки каталога перекликаются лишь постольку поскольку. Например, фотографии, взятые исключительно из Музея фотографии в Шарлеруа, не в состоянии полностью визуально поддержать историческую схему каталога. В "ателье художника" представлены исключительно бельгийские работы: Рене Магритт, Джеймс Энзор, Поль Дельво. Достаточно броско присутствие рекламы шоколада, которая, видимо, должна восприниматься как интегральная часть культуры ХХ века.

Столетие завершается дискотекой, как интуитивно предполагают школьники в начале выставки. Дискотека, этот современный гезамткунстверк с участием публики, учит нас, что революции происходили в западном музыкальном мире. Сэм Филлипс, владелец фирмы звукозаписи "Сан", хорошо понял, что революция назревает. "Дайте мне белого, поющего как черный", - сказал он в 1954 году. И этот белый нашелся. Им был Элвис Пресли.

Если не терзать выставку слишком интеллектуальной критикой, не сравнивать ее с парижской выставкой "1900", закрывшейся совсем недавно, и согласиться с ее уровнем рефлексии, то можно прийти к выводу, что она вполне добросовестно выполняет свою цель - "образовывать развлекая".