Марина Тимонина
Старенький Арбенин (Сергей Шакуров) никак не может понять молоденькую Нину (Ирина Гринева).
Фото Дениса Тамаровского (НГ-фото)
Вот уже четвертый капустник подряд под видом премьеры: "Чапаев и пустота", "Миллионерша", "Кухня". С пятницы по воскресенье в Театре им. Станиславского играли премьеру "Маскарада"┘ Впрочем, капустники устраиваются для своих, продолжаются не по три часа, и билеты не продаются по 200 рублей. Кроме того, капустник - это нечто живое и непринужденное, а здесь показывают примерно одно и то же. Ничем не обоснованные попытки приспособить героев и гениев прошлого к собственной пустоте. Строевое, не смешное ерничество. В случае с Лермонтовым - особенно обидно.
В принципе искушенному искусствоведческому мозгу даже понятно, что режиссер Виктор Шамиров имел сообщить. Что мир - бордель, светские дамы и господа - шлюхи и сутенеры, что жизнь их проходит в бане, не то в турецкой, не то в сауне (см. декорации Павла Каплевича), что Россия - недоделанная Европа на полпути в Азию (см. костюмы Павла Каплевича - гибрид восточных халатов с русской сермягой), что Арбенин - никакой не романтический герой, а мужчина климактерического возраста, что если и есть светлое пятно в этом царстве, то одна лишь Нина, да и та вынуждена приспосабливаться.
Ничего ни в чем этом нет оригинального, свежего или своего. Вот разве что на балу, когда Нину просят спеть, она поет матерные куплеты. В программке написано, что Пушкина. Раз Пушкин ругался матом (за бутылкой вина), то и нам можно (со сцены). Добавлю по секрету, что Пушкин и Лермонтов не только ругались, но еще и испражнялись время от времени. Но если кто от имени Лермонтова нагадит на обеденный стол, то назовут его не поэтом. И не режиссером.
Есть такая дисциплина - сопротивление материала. Не знаю уж, как в естественных науках, но в театре чем сильнее материал, тем сильнее его сопротивление. Так вот, даже в том, что касается вышеописанного конфуза: в "Маскараде" Лермонтова гость произносит: "Во всякой песне модной всегда слова такие есть, которых женщина не может произнесть". Этим гость объясняет то, что Нина не допела безвиннейший на современный взгляд романс. Возможно, в нем и вправду содержались грубые ( для прошлого века) слова. Но Нина-то их не допела! А те, что исполнила, имеют прямое отношение к ее самочувствию, то есть - к смыслу. В спектакле романс заменен на непристойный куплет, все слова Нина допевает, а смысла в них нет.
У Лермонтова рассказана история гипертрофированного чувства собственного достоинства: представления о чести, которая важнее жизни.
Если баронесса Штраль - нелепая голозадая подстилка (см. костюмы Каплевича), Казарин - состарившийся мальчик из кулинарного техникума, Звездич - пустой и наглый дембель, а Арбенин (Сергей Шакуров!!!) - ничтожный, дряблый себялюбец, который никак не может простить Нине карточную игру, принесенную ей в жертву, то вся пьеса Лермонтова - "пустая комедия". К чему ж ее ставить? Зачем уродовать актрис - ту же Ирину Гриневу (Нина), заголив подол и перетянув ноги тесемками, как жгутами в процедурном кабинете? Зачем использовать одни и те же фрагменты декораций (колоннада слева направо или справа налево) для двух спектаклей подряд: "Горе от ума" у Меньшикова и "Маскарад"? И уж тем более "цитировать" без цели и смысла знаменитую кружевную лестницу из "Месяца в деревне" Эфроса? Зачем заставлять Сергея Шакурова воспроизводить уже сыгранных им Сирано и Альцеста?
Невозможно отрицать право режиссера экспериментировать с классикой. Вспомним спектакли Някрошюса, Туминаса┘ Но новое прочтение должно сообщать произведению дополнительный смысл, а не лишать всякого.
Создатели подобных спектаклей рубят сук, на котором сидят. Их бессмысленные, малокультурные издевки над тем, чего они, видимо, просто не способны понять и почувствовать, приведут театр к тому состоянию, которое мы уже имеем в кино, литературе и изобразительном искусстве. Публика, которую считают дурой, ответит взаимностью. И ходить перестанет не только к конкретным виновникам, но в театр вообще. Потом будут плакать, что их не то прокат подкосил, не то Америка заела.
P.S. Редакции стало известно, что после первого представления романс из спектакля изъяли, а костюмы - поменяли. Но ведь суть - не в деталях.
