Анна Ветхова
Николай Цнайдер не выпускает инструмент из рук.
Фото Джорджа Ланге предоставлено звукозаписывающей компанией Sony BMG
-Николай, вы часто бываете с концертами в России и выступали здесь практически со всеми ведущими оркестрами. Говорят, знаете русский язык. Откуда?
═
– На самом деле я знаю совсем немного слов и выражений, но говорю по-русски чаще, чем мог бы. В мире очень много русских музыкантов, в особенности в оркестрах, с которыми я выступаю. И все они пытаются общаться со мной по-русски. Думаю, это из-за моего имени Николай – оно самое что ни на есть русское, поэтому все думают, что я выходец из русскоговорящей семьи. А с русским языком я познакомился благодаря моему педагогу Борису Кушниру, у которого учился в Венской консерватории.
═
– Ваше знакомство с языком помогает лучше понимать русских композиторов?
═
– Думаю, да. Язык, в особенности сама артикуляция речи, отражается в музыке. А ведь даже скорость произношения в каждом языке своя. И мне жаль, что я не знаю русский настолько, чтобы читать в оригинале Достоевского и Пушкина.
═
– Вы записали скрипичный концерт Глазунова. Почему? Ведь более популярны скрипичные опусы Чайковского, Шостаковича?
═
– Я познакомился с этим концертом, когда был еще совсем юным. Тогда я услышал его в исполнении Натана Мильштейна: это гениальная запись! И очень захотел сыграть этот концерт.
═
– Раз уж вы заговорили о детских впечатлениях, можете припомнить, каким было самое первое музыкальное?
═
– Моя мама сочла необходимым, чтобы я брал уроки игры на скрипке исключительно для общего развития. И где-то после года обучения вдруг увидел по телевизору концерт Ицхака Перлмана. Я остановился перед телевизором как вкопанный: настолько меня поразило звучание скрипки. Я не мог представить, что скрипка может так звучать. И именно в этот момент я понял, что хочу стать музыкантом. Мне было всего восемь лет, когда в одно мгновение перевернулась вся моя жизнь.
═
– Как вы относитесь к аутентичному направлению в исполнительском искусстве?
═
– В этом направлении, безусловно, есть вещи, имеющие право на существование, особенно в области артикуляции, фразировки. Но довольно часто музыканты, не владеющие стилем в полной мере, спекулируют на самой идее аутентичного исполнительства. Они играют на старинных инструментах, они используют определенные приемы, но у них нет внутреннего понимания того, что они делают. Многое, что происходит ради моды, превращается в клише.
═
– Вы приверженец романтической традиции в исполнительстве, что сегодня как раз не так модно и актуально, как быть аутентистом...
═
– Когда я рос и учился, на меня огромное влияние оказали Мильштейн, Хейфиц, Менухин, Шеринг, Ойстрах, Коган – музыканты этого поколения. Один из самых важных аспектов игры на скрипке – идеальный звук, и именно этим славились все скрипачи «золотого века». На мой взгляд, игра на рояле определенным образом лимитирует процесс звукоизвлечения, скрипка в этом смысле гораздо более индивидуальна: скрипачи сами формируют звук. Прежде чем я начну играть, я должен понять, что именно хочу донести, и услышать звук внутри себя.
═
– Но разве звучание скрипки не связано с качеством инструмента?
═
– Конечно, но здесь есть немаловажный нюанс. Если у вас недостаточно мастерства, то инструмент самого высокого класса не поможет вам извлечь настоящий звук. Инструмент может как помочь вам, так и помешать: все зависит от вас. С другой стороны, сама идея звука, само представление о его идеале могут быть выражены на инструменте любого качества.
═
– Вы допускаете в свою жизнь джаз, этническую музыку – хотя бы на уровне слушания?
═
– Я знаю скрипачей, которые не слушают ничего, кроме скрипичного репертуара. Я знаю специалистов в литературе, которые не читают ничего, что не связано с предметом их изучения. Думаю, что это очень опасно. В отличие от современных людей Ницше, Шопенгауэр, Гете, Шиллер не видели разделения между различными видами искусств. Я слушаю все музыкальные стили, другое дело, что единственный неакадемический стиль, который я играю, – это цыганская музыка. Я вырос в еврейской семье, а цыганская музыка очень близка клезмерской. Иногда я играю вместе с Роби Лакатошем: мы получаем огромное удовольствие от совместного музицирования.
