Филипп Габель
Три часа Земфиры в «Олимпийском».
Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)
Как и восемь лет назад, 1 апреля «Олимпийский» гудел в предвосхищении. Тогда мы еще не знали, что титул «герой нашего времени» отдадим новоявленной. За минувшие годы – выпущены пять альбомов и получены километры откровений и килограммы впечатлений, лишь музыкальная критика пыталась играть с певицей в «Царя горы». Народ своего кумира не предавал. И прошедший концерт однозначно подтвердил: Земфиру уже не догонишь. Ее лидерство и эксклюзивность безоговорочны.
Количество зрителей было предельно: пакованный 20-тысячный «Олимпийский» без единой проталинки на трибунах и уплотненный до предела танцпол. Три экрана (центральный и два боковых), сцепленных между собой цвето-световой связкой, – не просто проекция для тех, кому не видно, чтобы было не обидно (по большому счету в «Олимпийском» все попадают в разряд бедолаг), а также компьютерная графика и трансляция. Звук: тот параметр, из-за которого многие слушатели навсегда закрыли для себя «Олимпийский» как сцену. Сравнивать было с чем: голландцы, работающие с Мадонной, пропитали сливочным звуком своей аппаратуры всех и вся – децибелы были наивысочайшего качества. Режиссура. Насколько мастерски способна работать сцепка вижу–слышу, Земфира показала еще в Зеленом театре. Можно сказать, что прошлогодний июньский концерт стал своего рода репетицией к финальному выступлению, новые рубашки песен она продемонстрировала именно тогда. На этот раз Земфира укрепила свою музыкальную группу расширенной медной секцией (тромбон, саксофон, труба), оставив неизменное – клавиши, гитару, бас и ударные. Если предпоследний альбом и все, что с ним связано, – это эксперименты с гитарными возможностями и звучанием (достаточно вспомнить умельца Корнея), то сегодняшние предпочтения Земфиры – это акупунктурная эклектика: она фанкует, подмешивая в песни разнообразные краски и возможности клавишных (viva, человек-оркестр Дмитрий Шуров!), звенящие соло трубы (Константин Куликов), жесткую гитарную ритм-опору.
Ее звукоряд давно вышел за пределы гамм и аккордов, и уже понимаешь, что она обжилась со всей существующей музыкой вкупе со всеми ее стилями, жанрами, ответвлениями и направлениями. Три часа Земфира держала добровольных заложников своим уникальным голосом, сместившим привычную певческую систему координат нашей сцены.
Земфира по-прежнему любит врываться, даже если и обставляет это с начальной помпой в виде вступления к симфонической поэме Рихарда Штрауса «Так говорил Заратустра». Она вбегает на сцену – легкая, пружинистая, с температурой внутреннего накала в несколько тысяч градусов. Карнавал с кабареточной юбкой и приплясами («Мальчик»), полетами гитариста, собственным проникновенным соло на голубой мелодике, подтанцовкой музыкантов в ярких париках а-ля дискотека 70-х, индийской танцовщицей в конце безостановочной трилогии «Сказки»–«Трафик»–«Прогулка» она оставляет в первой части шоу-концерта, как, собственно, и приставку «шоу». Это в первой половине она дополнит макабрическую аранжировку «ЛКСС» («Любовь как случайная смерть») литвиновскими кадрами «Богиня», а «Я полюбила Вас» не только вполне предсказуемым по тексту портретом Марины Цветаевой, но и размашистым навязчивым хохотом – проигрышем меди из «Арлекино» Пугачевой в песне «Господа». Даже когда она пропевает All you need is love вслед за «Марсельезой» – это уже не шутка, не кабаре, не оперетта, не заигрывание и дурачество. Ко второй половине концерта (если учесть прозвучавшие 36 песен) подобных развязок – двойных смыслов и экспериментов Земфире становится не нужно. Есть только путь следования, тропа, которую певица знает до миллиметра. Она настолько внутренне все переработала, поняла и зафиксировала, что ломает гармонической полиритмией «Красоту», намеренно угрубляет «Ромашки», разряжает «Маечки», делает подарок городу, который «стал для нее домом», выбрав из сотен песен о Москве композицию группы «Монгол Шуудан» на знаменитый есенинский текст. Она не просто чувствует, она чует с какой-то звериной присущностью, что «Лондону» достаточно фортепиано и фрака, что альбом «Четырнадцать недель тишины» – это не только убойный «Трафик» и «Мачо», но и «Ощущенья», после которых можно надеть котелок и в миллионный раз исполнить «Почему», а потом просто предупредить, что новая баллада «Не стреляйте» – это финал, и уже никто не будет топать и вопрошать «бис». Зал послушен Земфире: он поет повторно от A до Я «Аривидерчи», на «Спасибо» дружно поднимает листки с логотипом последнего альбома вовсе не по принципу флэш-моба, а потому что с безрассудной благодарностью готов на все. Скрипачка Татьяна Гринденко (с ансамблем которой поначалу планировался альянс для концерта в Питере и Москве, а в результате мы не получили, например, «Жужу» в аранжировке мужа Гринденко композитора-минималиста Владимира Мартынова) после нескольких репетиций с певицей сказала: «Земфира – это человек-идея. Она – сама одержимость». Очевидно, что сейчас Земфира одержима любовью, вопрошая: «Любите меня, а за мной не заржавеет!» За нами тоже: эти восемь лет от концерта до концерта были не только твои, Земфира, – они наши.
