Светлана Хохрякова
Вячеслав Долгачев. В театре можно и так, и эдак...
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)
Спектаклем «Настасья Филипповна» по роману Достоевского открыл 34-й сезон московский Новый драматический театр. Для художественного руководителя Вячеслава Долгачева – восьмой сезон в этом коллективе.
– Достоевский, как известно, пьес не писал, но его принято считать автором театральным...
– «Настасью Филипповну» мы даже не называем спектаклем. Это опыт импровизации. Спектакль может идти один час десять минут и почти два часа. Актеры могут сжигать сто тысяч в камине, а могут и не сжигать, отказываться от каких-то сцен либо играть их. Это происшествие, происходящее на глазах у зрителей. Спектакль идет на малой сцене театра, и зрителей тут – не более пятидесяти. Актеры пользуются только текстом Достоевского, знают его наизусть, знают, каким должны быть начало и конец спектакля. Мы берем последнюю главу романа, ночь после убийства Настасьи Филипповны. Она мертва, ее тело находится в алькове за занавеской. Рогожин приводит в спальню князя Мышкина, и, по нашей версии, эти двое начинают раскручивать происшедшее, всю историю их отношений, пытаясь понять, что же это была за женщина, мучившая одного и другого, и как случилось, что Рогожин стал убийцей. В финале полиция выламывает дверь в спальню, где герои находятся. Все, что будет происходить между этими точками, – дело самих артистов. Они могут поворачивать сюжет в ту или иную сторону.
– Это адаптация версии Анджея Вайды?
– Никакой адаптации нет. Вайда заразил нас идеей начать роман Достоевского с финала и раскрутить эту историю в любом направлении с финальной точки. Идея Вайды и в том, что участвуют только два персонажа – Рогожин и Мышкин. Все остальное – в возбужденном воображении героев. Они могут попробовать существовать за Настасью Филипповну и не только за нее.
– Не оттого ли вы взялись за подобный опыт, что нет у вас в труппе актрисы на роль Настасьи Филипповны?
– Я не уверен, что во многих театрах найдутся Мышкин, Рогожин и уж тем более Настасья Филипповна. Редко кому эта роль удавалась, а я видел разных и очень хороших актрис. Русская душа загадочна, а уж русская женская душа – загадка загадок. Идея реконструировать образ Настасьи Филипповны через мужское сознание и чувствование замечательна сама по себе. Надеюсь, что в лучших вариантах наших импровизаций некое ощущение этой женщины будет возникать. Я боюсь иллюстраций в художественной литературе, даже когда речь идет о замечательных художниках – таких, как Шмаринов. У нас два Мышкина, не в каждом театре найдется и один. Это молодые и талантливые актеры Михаил Калиничев и Никита Алферов. Рогожина играет Андрей Курилов.
– Проще ли привлечь зрителя после того, как вышел телесериал «Идиот» и теперь вроде бы все знают содержание романа?
– Не думаю, что все знают его содержание, даже посмотрев фильм. Сериал, как правило, смотрят не полностью, а какие-то отдельные серии. Не думаю, что все это сыграет какую-то роль по отношению к спектаклю. Придут смотреть по другим причинам. Прежде всего те, кто нас знает и видит, что мы делаем что-то такое, чего нет в других театрах.
– Можете сказать, что у вас зритель своеобразный?
– Зритель вообще становится все своеобразнее и своеобразнее. В Новом драматическом он специфический, поскольку охватывает не всю Москву, а ее северо-восточную часть и часть Подмосковья. Наш мегаполис так разрастается, что трудно поехать куда-то даже человеку театральному. Не знаю даже, что должны мне показать, чтобы я полтора часа через всю Москву добирался посмотреть какое-то зрелище. Некоторым до метро «ВДНХ» психологически страшно добраться. А к нам надо еще и верхним транспортом добираться.
– Получается, что ваш театр подобен поликлинике по месту жительства┘
– А театр всегда поликлиника по месту жительства. Мы не только лечим, хотя, наверное, поддерживать здоровое состояние общества – тоже функция театра, существует интерес художественный и интеллектуальный. И люди приезжают.
По плану у нас должно быть две премьеры в сезон на большой сцене. А на малой сцене делаем спектакли буквально из ничего. Но как-то ухитряемся выпускать по четыре постановки. Мы не можем себе позволить спектаклей с короткой жизнью. Четыре премьеры – это норма, чтобы зритель не забыл к нам дорогу. Есть у нас и спектакли-долгожители. «12 разгневанных мужчин» идут восемь лет, а после фильма Никиты Михалкова пошла даже новая волна.
– В былые годы вам бы попеняли, что нет в репертуаре пьес о рабочем классе.
– Я бы очень хотел, чтобы она была. Но пока не нашел такой пьесы. А то, что попадалось, лишено серьезной художественной ткани...
– Ваши американские планы в силе?
– Боюсь, что сложные политические отношения могут повлиять и на культурные контакты. Но на конец января – февраль запланирована работа над «Дядей Ваней» в Нью-Йорке, в театре Сlassic Stage Company, где я уже поставил «Чайку». Кастинг был, но пока я выбрал только троих артистов. Роль Астрова сыграет Алан Камминг, который в «Чайке» исполнил роль Тригорина. В январе должен преподавать и в одном из университетов Америки. Надеюсь, что все состоится.
