Татьяна Кокорева Старейшему драматургическому фестивалю России исполнилось двадцать лет. Свое название «Любимовка» позаимствовала у подмосковной усадьбы Станиславского, где фестиваль проходил многие годы. Но уже три года назад «Любимовка» из Подмосковья перебралась в центр города, в «Театр.doc» и стала предисловием к театральному сезону. И одновременно оформленной альтернативой ему. Ведь на «Любимовке» играют современную пьесу – вещь, которой российский репертуарный театр избегает. Вот и в программе нынешнего года найдется десяток пьес, которым заказана дорога на сцену. Сложно представить где-нибудь, кроме «Театр.doc», «Монотеиста» Юрия Клавдиева - пьесу о сатанисте, который обнаруживает, что ад пуст. Или новаторская, дерзкая по форме пьеса Павла Пряжко «Легкое дыхание», главные герои которой – лесбиянки. Или тем более пьеса Дмитрия Карапузова «Кто любит Панкратова», которая начинается с того, что простой заводской работяга однажды получает письмо от незнакомого голубого друга. Каждая из «Любимовских» пьес по-своему замечательна. Одни авторы, как Ксения Драгунская в «Истреблении», блестяще работают с языком. Другие, как Юлия Яковлева в «Квартире № 1937» с драматургической структурой. Третьи, как Карапузов, гомерически смешно вскрывают современные фобии. Кто-то, как Вячеслав Дурненков в «Сухих завтраках», находит современного героя. Но репертуарная сцена их не ждет, да и драматурги на сцену как правило не замахиваются. Почему же это случилось?
Двадцать лет назад группа взрослых и успешных драматургов придумала «Любимовку», чтобы поддержать драматургов начинающих. Десять лет назад казалось, их труды не пропали зря – из недр «Любимовки» вышла «новая драма», и вместе с ней родилась иллюзия, что современная пьеса профессионализируется, поднимет престиж профессии драматурга, привлечет в театр новые умы и таланты. Но репертуарный театр оказался глух к современным авторам: с автором нужно работать, а театр не умеет, и не желает этого делать. В сытые нулевые театр избрал тот же экстенсивный путь развития, что и отечественная экономика. В результате современная драматургия герметизировалась, превратившись, словами одного из руководителе «Любимовки», драматурга Елены Греминой, в отдельное королевство. Но еще точнее было бы назвать «Любимовку» лабораторией. Здесь ставятся опыты над словом, драматургической формой, актером, режиссером. В конце концов, здесь ставятся опыты над публикой, ведь «Любимовка» - фестиваль публичный, на читки пускают бесплатно всех желающих, и более того – всякого желающего после читки выслушают обсуждения пьес входят в условия эксперимента. В этом году в эксперименте участвовало 35 пьес и больше трех тысяч зрителей.
Откуда же такое количество пьес? Двадцать лет назад «Любимовка» была конкурсом и фестивалем читок. Сегодня «Любимовка» еще и продюсер, и программа юбилейного фестиваля - это результат продюсерских усилий «Любимовки» за один только прошедший сезон. Из тридцати пяти пьес девять – это финалисты конкурса, шесть написаны авторами для проекта «Москва будущая», придуманного партнером «Любимовки» фестивалем «Новая пьеса», пришедшим на смену почившей «Новой драмы»; еще шесть пьес родились в семинаре лондонского театра Royal Court, искавшего драматургов новой генерации через «Любимовку»; плюс, документальные проекты, пьесы из шорт-листа литературной премии «Дебют», сценарная лаборатория «Кино без пленки», и много другого. Но главное – три спектакля, которые родились из прошлогодних читок. «Соколы» по пьесе Валерия Печейкина, «Экспонаты» Вячеслава Дурненкова, «Жизнь удалась» Павла Пряжко, – в прошлом сезоне эти крохотные спектакли были среди самых ярких премьер.
Среди нынешних пьес есть вещи большие и маленькие, камерные и эпические, традиционные и новаторские, документальные, художественные, в сумме они – срез «новой драмы». Которая давно уже нуждается в профессиональном анализе, но до сих пор обходилась публичными обсуждениями читок, где театровед спорит с филологом, а студент с домохозяйкой. И когда Михаил Угаров, модератор «любимовских» дискуссий, говорит о вертикальной драматургии, якобы противоположной драматургии горизонтальной, его разговор некому поддержать. Кроме арт-директора Мейерхольдовского центра Павла Руднева, который называет «вертикалью» что-то совсем другое. А драматург Ольга Михайлова – та стоит на страже аристотелевской теории драмы. А Павел Пряжко штудирует западных теоретиков. А экзальтированная актриса в каждой пьесе ищет любовь. И не находит, бедняга.
Внести порядок в эту разноголосицу предложила Татьяна Могилевская, читавшая на «Любимовке» лекцию про российский документальный театр последнего двадцатилетия. Могилевская, в декабре защитившая диссертацию по этой теме в Новой Сорбонне, анализировала российский документальный театр тем же инструментом, которым во Франции анализируется модернистская и современная западная пьеса. Этот инструмент она и предложила русским коллегам. Если конкретней, речь о том, чтобы сначала перевести с французского «Лексикон» новейший труд, который опубликован группой ученых, работавших в Новой Сорбонне. А после написать сообща собственный, российский «Лексикон». Идею тотчас же подхватили и сразу после фестиваля для создания русского «Лексикона» организовалась группа из филологов, театроведов и драматургов. «Когда слова придумаются, тогда дело закипит», - съязвил в своем блоге драматург Шишкин. Понятное дело, драматург Шишкин предпочитает, чтобы его не анализировали, а ставили. А как его поставишь, если у него то танцоров яйцами Фаберже закидают, то Каренину вытащат из-под поезда и реанимируют. У него и новая пьеса есть. «Нападение невидимых монстров на Москву» называется.
