Тонкие линии

Козаков – особенный и любимый.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Особенности таланта актера заметны и сегодня, хотя в последние годы Козаков не так уж часто выходит на сцену, редко появляется и в кино. Раньше каждая роль актера становилась событием, радовались и его ролям, и его режиссерским удачам. Прежде всего, конечно, в кино. Карьера Козакова как театрального антрепренера и даже создателя собственного частного театра сложилась не так удачно, как хотелось ему и верным поклонникам его таланта. Сегодня недостаток в Козакове сказывается «от противного»: выходит, например, в театре новый спектакль по «Безымянной звезде» и тут же – как классика – вспоминается «Безымянная звезда», снятая Козаковым, где он сам согласился сыграть небольшую, но и важную, и яркую отрицательную роль.

«Безымянная звезда» – пьеса про заграницу, недалекую, но все-таки чужую жизнь, а герой, которого играл Козаков, Григ – оплот чужой, не советской жизни. В таких, отрицательных ролях не наших героев Козаков был всегда на своем месте. В положительных героях-дворянах и интеллигентах нужды тогда особой не было, а сыграть подлеца, нехорошего человека с такими вот тонкими чертами лица, – никто, как Козаков, не мог. Не понять, как ему доверили сыграть Дзержинского. Прокол советских цензоров, вообще-то строго следивших за соблюдением самим же себе и положенных правил.

Счастливо сложилась его театральная карьера – в «Современнике», когда этот театр был на вершине успеха и интереса, потом – на Бронной, у Эфроса, он и в Израиле, когда туда уехал, не пропал и тоже играл и был востребован. Младошестидесятник, он сумел в своих чтецких программах открыть этакое маленькое окошечко в мир настоящей и не всегда разрешенной прозы и поэзии – он был певцом того, что можно назвать интеллектуальной свободой, свободой духа, и всякому стиху, всякой рифме он умел найти точную и свою – и поэтическую, то есть поэтом заложенную, и лично свою – козаковскую интонацию.

Ему повезло. Хотя и в этом он обязан только себе и никому больше. Театральная публика с годами иссякает, в конце концов сходит на нет. Ну, кто сегодня вспомнит, как он играл в «Современнике» и на Малой Бронной, в «Женитьбе», например. Но он в какой-то момент взялся за режиссуру и в кино добился немалых успехов, поскольку несколько его фильмов стали любимыми и даже культовыми. Одних «Покровских ворот», конечно, достаточно, чтобы поставить памятник ему, а он, в свою очередь, в этом фильме по пьесе Леонида Зорина поставил памятник и мятущейся советской интеллигенции, и Москве поздней оттепели и ранних новых заморозков, Москве последних надежд на что-то такое, что угодно, но с человеческим лицом. Его молчаливое сосредоточенное лицо в начале и в финале фильма говорит об одном: все юношеские надежды остаются в своем времени. Но они были так прекрасны!