Маша Труфанова
Тома «Капитала» на языке оригинала во время спектакля пускают в зал.
Фото с официального сайта фестиваля «Территория»
На фестивале «Территория» известная немецко-швейцарская группа «Римини Протокол» показала спектакль «Карл Маркс: Капитал, часть 1».
В пространстве фронтально развернутой к зрителю комнаты обыкновенного среднестатистического интеллигента, в которой непременно есть стенка для книг, проигрыватель, телеэкран, появляются действующие лица этой истории.
Специалисты знают, что «Римини Протокол» принципиально приглашает в свои проекты неактеров. То задействует реальных каирцев, рассказывающих о том, как пришли к вере в Аллаха, то пожилых швейцарцев, которые в своем преклонном возрасте любят играть в детскую железную дорогу. На этот раз проект объединил приглашенных людей именем Карла Маркса (совместная постановка Dusseldofer Schauspielhaus, HAU Berlin; Schauspielhaus Zurich и Schauspiel Frankfurt).
В той самой библиотеке, что на сцене, стоят тома разных изданий Маркса на немецком. Долго, порой слишком утомительно подробно, нам рассказывают об изданиях, чем они отличаются, какие лучше, а какие хуже. Потом тома на языке оригинала раздают зрителю, чтобы мы подержали фолианты в руках. В том томе «Капитала», что достался мне, некоторые строки были подчеркнуты красным и были вложены на русском цитаты из классика, еще совсем недавно бывшего иконой советской идеологии.
Однако, несмотря на то, что с самого начала нас предупреждают, что будут читать первый том «Капитала», пугаться не стоит, поскольку спектакль этот не ставит задачу просветить публику экономическим трактатом. И, хотя в программке мы читаем, что вдохновители и создатели проекта Хельгард Хауг, Даниель Ветцель и Даниэль Шульц, приступая к этому материалу, хотели узнать, какую роль играла и играет эта книга в судьбе отдельных людей, кажется, в большей мере ими руководила другая мысль. Капитализм, тот самый, который разложил по полочкам Карл Маркс, остается идеологией, управляющей миром, обществом, и лишает обыкновенного человека минимальных прав на удовлетворение чувства справедливости. Спектакль – констатация именно этого факта. Маркс зафиксировал это давно, доказав расчетами, но мир не изменился. Ведь каждый, кто приглашен в эту историю, фиксирует своим ли личным опытом или опытом близкого круга людей бесправие, издевку сложившегося социума над человеком.
В спектакле знаток Маркса Томас Кучински, который работал с 1968 по 1991 год в Академии наук ГДР и являлся последним директором Института экономической истории, то и дело цитирует основоположника марксизма со смыслом, направленным в день сегодняшний. И про капитал, который подобно вампиру, оживает тогда, когда всасывает живой труд и живет тем полнее, чем больше живого труда он поглощает, и знаменитую цитату о том, что ради прибыли в триста процентов пойдет на преступление, и размышления о том, как человек при капитализме становится частью товара. В спектакле часто звучат подсчеты, словно на вооружение участники берут метод доказательств самого Маркса. Но при этом есть нескрываемая ирония к такой арифметической аргументации, к примеру, если каждый из восьми участников будет читать три минуты по одной странице, то они успеют прочесть лишь 32 из 750. Для полноценного чтения понадобилось бы 1500 часов, что равняется, не дай бог, 90 полным постановкам «Нибелунгов» Вагнера.
Однако помимо гротескной статистики есть другая. Ральф Варнхольц, который 12 лет подряд был фанатичным игроком в азартные игры, проиграл все, в том числе и собственный дом, дает свой подсчет. Лично им проведено у игрового автомата 6 тысяч часов, таким образом в среднем он проигрывал 20 марок в час, а рабочие, собирающие эти автоматы, зарабатывали 18 марок в час (на экране в это время показывают, как рабочие собирают автоматы). Капитализм опять не оказался внакладе. Когда же участник спектакля признается, что уже 8 лет не играет, а руководит группой взаимопомощи для «игрозависимых», то в зале раздается смех. Эту исповедь игрока, возможно, включили в спектакль, памятуя о том, что и сам Маркс, разоблачавший капитализм, был на крючке у капитала, поскольку тоже был заядлым игроком только на бирже, причем неудачным.
Экономические рассуждения о товарной стоимости создатели проекта жестко рифмуют с пронзительной историей Таливальдиса Маргевича, кинорежиссера, учившегося в Риге и Ленинграде. Выходец из СССР пересказывает историю матери, которая возвращалась после войны домой в Латвию вместе с ним, совсем маленьким. Малыш в вагоне для скота уже умирал, но поезд сделал остановку где-то в Польше. Мать стояла в открытом вагоне и просила еды для ребенка. Пожилая полька просила продать ребенка, но мать не соглашалась, и тогда торговка оставила всю еду матери.
Малыш стал предметом торга, но мать не допустила, чтобы стал товаром. И случилось это не в капитализме, а в социализме, впрочем, который тоже обкрадывал человека. Но это никак не может послужить иллюстрацией ни к первому, ни тем более ко второму тому «Капитала», скорее третьему, еще пока не написанному.
