Ирина Губская «Парк» Анжелена Прельжокажа как постановка известная и беспроигрышная открывал фестиваль и запланирован к показу трижды – с разными главными исполнителями. Балету еще нет и двух десятков лет, так что можно считать его почти новинкой. Авангардист и провокатор Прельжокаж сочинил, правда, вполне французский спектакль, от буквальных отсылок к версальской парковой размеренности до регламента отношений персонажей. В «Парке» все пристойно – но к финалу все же возникает неловкость ощущения подглядывания в замочную скважину. И это, пожалуй, на совести исполнителей. Балет поставлен не как любовные откровения, которые обожают разыгрывать российские примы, а как шахматная партия – в заданной версальской традиции. Но шахматы – страсть иного рода, не слишком привычная для игровой актерской традиции.
«Парк» ставился, прежде всего, ради Дианы Вишневой. В Петербурге она исполняла финальный дуэт из балета с Владимиром Малаховым – и он остался не достигнутой сейчас в спектакле планкой. Еще и потому, что дуэт оказывался вне контекста и подчинялся исполнительской трактовке. А «Парк»-спектакль размеренное, разлинеенное существо, здесь нет русских «темных аллей», которые Вишневой, безусловно, ближе: в ее характере – безоглядность, все и сразу, шах и мат. Хотя спектакль, казалось бы, именно в этой разыгрываемой шахматной партии, когда завоевать королеву равно выиграть партию. Парк – «топиарная» форма любви, любовь-игра и этикет. Не предполагающий страстей навзрыд, отчаяния и заламывания рук. Но требующий обучения – не как Джульетта, которая из девочки вырастает в женщину, здесь история женщины, знающей правила игры. И воспитанность чувств, когда с любовником на «вы». Партнер Вишневой Константин Зверев, при артистической и темпераментной неподвижности и старанием не сбиться в движениях был выразителен по знаменитому эффекту «фоновой» выразительности (когда лицо актера, смонтированное в кадре с тарелкой супа или могильным камнем, выражает разные чувства).
В актерском плане «Парк» – как Баланчин после драмбалета, здесь надо не «ролю играть», а просто плыть по музыкальной волне. Буквально. Моцарт – светлый и завораживающий, но никак не иллюстративный. Потому завораживающе медитативное перетекание героини перед главным дуэтом на руках у четверки садовников удалось более точно (хотя у Вишневой ну очень напоминало ее Манон – совершенно иного характера сцену и роль), чем собственно кульминационный дуэт с поцелуем, где выработанный рефлекс: дуэт – значит любовь до гроба, оказался не вполне уместен. Финальный полет – он начинается не в дуэте, то есть дело не в этом конкретном любовнике, а в готовности к любви. И неважно, что российские императорские сады строили по образцам версальским – здесь другие страсти, и в «Парке» Прельжокажа они инородны. Неравномерность обернулась затянутостью действа. Нет атмосферы – все что-то изображают. Артистам было удобнее разыграть обиду на «продинамившую» кокетку – с манерой почти Гурна из «Сильфиды». И от этой «оживленности» расплывается четкость, математический каркас. И оттого наиболее органичны были Садовники, во главе с основным «современщиком» труппы Антоном Пимоновым, в ломких «дискотечных» движениях.
В оформлении внятнее всего «сыграли» острые «пирамиды» парка – но и образец вечных пирамид Египта (где Клеопатра). Костюмы «прозвучали» не столь удачно: камзолы словно мешали двигаться, ткань кринолинов выглядела как простынная (то ли тонкий ход сценографов, то ли недоработка тандема художник и осветитель). Разве что неглиже привычно, как обычные балетные костюмы. Но может быть, культура этикетного движения, без которой в «современном» «Парке» не обойтись, когда-нибудь пригодится в «Спящей красавице».
Вторая премьера вошла в своеобразный «вечер Шопена»: «Шопениана», «В ночи» и «Without» – всего-то двухгодичной давности балет Бенджамин Мильпье. Балет на пять пар, которым хореограф придумал костюмы почти по цветам радуги, бодро танцуют под музыку в разных ансамблях, то появляясь, то исчезая за полосами ткани, которая выполняет роль сценической коробки. Получился балет без иерархии, здесь практически не различимы кордебалетные и ведущие танцовщики. Возможно, это в Мариинке такой кордебалет классный – кого ни возьми, любой звезда. А может, хореограф просто не успел отредактировать постановку, как загорелся было, под конкретных исполнителей. Особой логики в балете нет, хореограф, похоже, не решил, нанизывать действие на музыку или на сюжет – так и осталось ни то, ни другое. Хореография местами красивая, но какая-то необязательная. Мельтешение на сцене даже отвлекает от музыкального исполнения. Получилось и не «With», и не «out». Правда, намечена новая работа Мильпье с Мариинкой. Так что, может, со второй попытки получится.
Обе премьеры вполне укладываются в принцип случайности, по которому развивается балетный репертуар зарубежного происхождения – Мариинка собирается, а то и даже репетирует одно, а в результате показывает другое. Вот, к примеру, «Волшебный орех» неизбежен: сказано – сделают. А «не наши» – их так много, что, похоже, не важно: не Килиан, так Мильпье, не Баланчин – так Прельжокаж. Зависит от обстоятельств. Настояла Вишнева – «Парк» появился. В моде фильм «Черный лебедь» – пригласили его хореографа. Оба спектакля в репертуаре явно будут идти (в современном репертуаре Мариинка держит и не такое). К тому же по количественному составу они относятся к эконом-классу: в «Парке» – главный дуэт, семь пар и квартет, во втором – пять дуэтов. Передышка для большого кордебалета. Но когда в главных партиях вместо звезд будут выходить┘ ну, в общем, артисты не первого эшелона, балетам грозит участь репертуарного балласта. Хотя второй спектакль, похоже, не спасут и звезды.
