Гюляра Садых-Заде
Сцена из спектакля "Митридат, царь Понта" – с Лоуренсом Заззо.
Фото предоставлено пресс-службой Баварской оперы
В Мюнхене завершился один из старейших в Европе оперных фестивалей: более 20 спектаклей, вокальные вечера и концерты open air сложились во впечатляющую афишу, в которой были представлены все жанры и стили, какие только можно вообразить.
Столица Баварии летом – это город солнца, музыки и фланирующих гуляк. Музыка звучит везде: у Штахуса, излюбленного места встреч, где денно и нощно шумят фонтаны. На главной площади Мариенплац, на которой каждый вечер, ровно в пять часов, отбивают свою «игрушечную» музыку куранты на узорчатой Ратуше. Музыка плывет над зеленью садов и парков, коих в Мюнхене немерено: чего стоит один только Английский парк, протянувшийся вдоль берега Изара от центра города до самых до окраин.
Классической музыке на площадях Мюнхена отведено особое место. Огромной популярностью пользуются open air-концерты: на Маршталлплац в дни фестиваля обязательно выступает оперный оркестр под управлением шефа Кента Нагано. А на Одеонплац, что раскинулась под сенью огромной Тиатинер-кирхе, символа города, в июле проходит мини-фестиваль симфонической музыки. Он так и называется – «Классика на Одеонплац». И на нем выступают два ведущих оркестра города: Мюнхенские филармоники и Оркестр баварского радио, руководимый, как известно, Марисом Янсосном.
В этом году, впрочем, концерт на Одеонплац с BR-оркестром провел другой латыш, Андрис Нельсон – в прошлом ученик Янсонса, ныне совершивший головокружительную карьеру: он возглавляет оркестр Бирмингема, а в 2010 году успешно показался в Байройте, продирижировав премьерой «Лоэнгрина».
В Английском парке, в центре огромного Biergarten, где могут одновременно усесться под липами несколько сотен человек, тоже звучит музыка. Духовой оркестр с комфортом располагается на одном из этажей многоярусной деревянной пагоды, что возвысилась в центре пивного ресторана. Репертуар его – типично баварский: польки, вальсы, грубоватые лендлеры, венские мелодии. Звуки танцев плывут над зелеными лужайками и здорово поднимают настроение. Сиди себе под липой, жуй сосиску, запивай светлым баварским пивом – и наслаждайся жизнью.
Центральное культурное событие мюнхенского лета – это, конечно же, оперный мюнхенский фестиваль. Он длится целый месяц, и в прошлые годы, при интенданте Питере Джонасе, в афише его красовалось от 17 до 20 оперных названий – все спектакли последних лет плюс парочка фестивальных премьер. При нынешнем интенданте, Николаусе Бахлере, фестивальная модель в принципе сохранилась. Разве что оперных названий стало чуть меньше, но зато прибавился балет. Хедлайнером нынешнего фестиваля, безусловно, стала постановка тетралогии «Кольцо нибелунга»: цикл из четырех спектаклей прошел на фестивале дважды. А начался фестиваль с беспрецедентной по масштабам, дерзости и остроумию перформанса Тревора Туника. Сотни волонтеров сошлись ранним утром на площади Макса-Йозефа, перед оперным театром, разделись догола, густо вымазались синей, красной и белой красками и сомкнули вокруг памятника Максу-Йозефу живые кольца из плоти: красное, белое, синее. Кольца сжимались и расширялись, полностью облепляли памятник – и откатывались назад, вытягивались в линии, вкатывались волною на колонный портик оперы и скатывались вниз по ступеням на манер ковровых дорожек.
А теперь представьте на минуточку, что нечто подобное преформансу Туника устроили бы в центре Москвы, перед Большим театром. Каково? Как бы реагировала наша «общественность»? Даже подумать страшно.
Символикой «Кольца» и его артефактами было насыщено пространство и внутри, и снаружи оперного дома. В фойе, например, на мраморном постаменте-надгробии лежал меч Зигфрида, блестя стальными гранями и излучая явственное тепло: энергия героя, по мысли автора Ромео Кастеллуччи, излучалась сквозь Нотунг вовне, в этот мир, пробиваясь даже сквозь надгробие, на котором красовалась надпись Neither («Никто»).
Однако же программа фестивалем, доминантные смыслы которой задавались «Кольцом», вагнеровским циклом отнюдь не исчерпывалась. Афиша была исключительно разнообразная: «Золушка» Россини, шедевр бельканто, с искрометными ансамблями и скороговоркой, лукавыми диалогами и стремительным развитием сюжета, была представлена в старинной постановке Жан-Пьера Поннеля: в главной партии блистала (несмотря на нездоровье) американка Джойс ДиДонато. В «Сказках Гофмана» в постановке Ричарда Джонса партию главного героя спел Роландо Вильясон, весьма убедительно изображавший допившегося до зеленых чертиков Поэта, которому в пьяных памороках мерещатся его возлюбленные. Вильясон уже давно не тот, что раньше: вокальная форма оставляет желать лучшего, он неприятно форсирует звук и пытается отвлечь избыточно оживленным актерством от недостатков вокала.
Сам спектакль был в целом неплох, местами забавен и впечатлил слаженной работой массовки – несмотря на то что все три картины проходили практически в одних декорациях. Но отнюдь не явился потрясением.
По-настоящему удивил, порадовал необычным решением и заставил всерьез задуматься о фундаментальных вещах другой спектакль «Митридат, царь Понта», опера-сериа Моцарта в постановке Дэвида Беша. (Он уже ставил в Баварской опере «Любовный напиток» Доницетти, получилось у него неплохо.) Но в «Митридате» он поднялся до совсем других высот: работа была выдержана в стилистике и эстетике страшноватых детских рисунков – того рода, по которым определяют, что ребенок подвергался насилию. Сумрачный колорит, сцена почти все время погружена в полумрак. Задники изрисованы картинками: царь Митридат с зубастой пастью, схематичной короной на лысом черепе и руками-крюками с когтями выглядит сущим монстром. Черное небо над Понтом испещрено звездами, изукрашено промельками хвостатых комет. Утлая надувная лодчонка Сифаре (партию великолепно, чувственно-грудным голосом спела Анна Бонитатибус) неслась по волнам. Каждая ария, каждый речитатив были снабжены целой серией картинок, безумно красивых, но ужасно мрачных.
Если же добавить, что партию Фарначе спел контратенор Лоуренс Заззо – один из лучших на сегодняшний день барочных контратеноров за пультом стоял умнейший, корректнейший англичанин Марк Уигглесворт – ну просто образец высокого вкуса, – то уровень спектакля становится окончательно ясен.
Но не только утонченными постановками от ведущих оперных режиссеров, не только блестящим кастингом интересен Мюнхенский фестиваль. Одна из его ценнейших традиций – проведение цикла Liederabend, на которых выступают лучшие из лучших. Кандидаты для вокальных вечеров отбираются тщательно, не каждому доверят петь на фестивале, в изукрашенном лепниной и пышной росписью Принцрегентентеатре. (На его сцене обычно проводят Liederabend.) В этом году на фестивале в камерном жанре выступили выдающийся баритон нашего времени Кристиан Герхагер, виртуозное колоратурное меццо Джойс ДиДонато, отличнейший английский баритон Саймон Кенлисайд – он же двумя днями позже впечатляюще спел титульную партию в «Воццеке» Берга; его партнершей стала Вальтрауд Майер (Мари).
Завершили же серию Liederabend латышское сопрано Элина Гаранча и тенор номер один Йонас Кауфман, любимец баварской публики, чувствительно, но не слишком вдумчиво спевший «Зимний путь» Шуберта. По такому случаю певцу выделили зал в Баварской опере – Принцрегентентеатр не вместил бы всех желающих попасть на концерт.
