Александр Матусевич
Фото предоставлено организаторами фестиваля
Второй фестиваль Динары Алиевой завершился так же, как и начинался, – оперным полотном. И если на первом концерте впервые в Москве прозвучала раритетная «Ласточка» Пуччини, то спустя месяц на пятом – вердиевский «Трубадур», опера несравнимо более популярная, сегодня даже имеющаяся в репертуаре одного московского театра – «Новой оперы» (появление его в репертуаре еще одной столичной оперы – «Геликона» - ожидается в июне). Видимо, именно поэтому из колобовского театра были ангажированы немалые силы: оркестр и двое солистов – бас Виталий Ефанов на открывающую оперу партию брутального Феррандо, и тенор Сергей Поляков на титульного героя Манрико (выступил по замене, ибо анонсированный турецкий певец Мурат Карахан из проекта выбыл). А вот хоровой коллектив оказался не из «Новой оперы»: зажигательные массовые сцены «Трубадура» озвучили «Мастера хорового пения» Льва Конторовича.
«Трубадур» принадлежит к знаменитой триаде 1850-х годов – той троице опер, что подняла Верди на уровень невероятной популярности и признания, что в Италии, что по всему миру. Его слава и до того была весьма громкой, но эти шедевры перевели его в разряд небожителей. Если сравнивать «Трубадура» с его «сестрами» «Риголетто» и «Травиатой», а также более поздними шедеврами («Доном Карлосом», «Балом-маскарадом», «Аидой» или «Отелло»), то, пожалуй, он уступает им всем. «Трубадур» - опера весьма роскошная, тембрально «нарядная», местами даже слишком расцвеченная бьющими наотмашь приемами – великолепными, запоминающимися мелодиями, апокалиптическими контрастами, гармоничными ансамблями. Но в этой опере, при всем декоративном великолепии и выпуклости музыкальной фактуры, гораздо меньше искренности, простоты, сердечности – того, что отличает великие оперы композитора. Говорят, что во многом виною этому несовершенное либретто, кто-то возлагает ответственность на изначально запутанную драму Гутиерреса, но так или иначе, в «Трубадуре» еще очень много оперности как таковой, понимаемой, как праздник вокала, за которым не всегда явственно проступает подлинное чувство и истинное вдохновение.
Тем сложнее вытянуть из этой партитуры те живые «нотки», которые все же в ней есть – просто запрятаны глубже, за пышным декором убойного вокала. И, похоже, именно это удалось сделать на финальном концерте фестиваля. Безусловно, первое место в этом грандиозном труде принадлежит великолепному израильскому маэстро Даниэлю Орену – оперному дирижеру от бога. Что он сотворил со знаменитой, заигранной вердиевской оперой – не поддается рациональному описанию: какие подголоски сумел вытянуть, какие линии прочертить, какие контрасты сделать более животрепещущими – вся эта великолепная дирижерская «ремесленность», каковой Орен владеет блистательно, конечно, только часть компонента успеха и в итоге огромного эмоционального воздействия. В этой интерпретации определенно было еще что-то над этим всем, что-то более высокого порядка, что превращает просто хороший концерт в акт художественного высказывания невероятного уровня. Много можно писать о ювелирной нюансировке, о дыхании дирижера вместе с певцами, о преподнесении каждого голоса максимально выгодно, о невероятных пасах маэстро, которые любопытны не сами по себе, а интересны тем удивительным результатом, что был достигнут. Можно говорить о цельности всего замысла, когда под руками Орена лоскутная во многом партитура, противоречивая и изобилующая сомнительными фрагментами (самые из них вопиющие – многочисленные «объяснительные» монологи, пытающиеся интегрировать внешние события в ткань драматургии опуса) вдруг обретает единство и стройность, невероятную гармонию и находит отклик в каждом сердце в зале. Это уже конечно не творчество и не искусство – это какая-то магия, шаманство, выход на метафизику, куда-то дальше, в надмирные сферы, в космос.
Квартет вокалистов отозвался на «чары Орена» выше всяких похвал: и сами представленные голоса и артистические личности – незаурядные, но в союзе с великолепным маэстро они воистину раскрылись особо. Даже трудно выделить кого-то более других – и в этом еще одна сила этого исполнения: соцветие ярких индивидуальностей сложилось в превосходный ансамбль. Романтической, мечтательной, с невероятными парящими пиано и кружевной колоратурой, одновременной решительным, насыщенным звуком в драматических эпизодах предстала хозяйка вечера Динара Алиева в партии красавицы Леоноры. Огромный и сочный голос петербургской меццо Олеси Петровой позволил создать мощный по силе воздействия образ цыганки Азучены – один из самых колоритных, живых и не клишированных в этой опере. Удивительным достижением певицы являлось то, как она вместе с маэстро сумела в нужные моменты укрощать своего «монстра» – свой роскошный, но непростой в управлении инструмент, достигая максимума выразительности. Значительно выше своих обычных достижений выступил и Сергей Поляков – его терпкий, жестковатый тенор, в котором обычно много металла, но мало гибкости, в этот раз просто превзошел себя, дав титульному герою не только победные фанфары в ударных ариях (наподобие хита всей партитуры – знаменитой стретты «Di quella pira»), но и трепетность, нежность, широкую палитру лирических чувств. Монгольский баритон Энхбатын Амартувшин (Граф ди Луна) удивил одновременно красотой и мощью своего густого, колоритного голоса, и высокими стандартами владения этим инструментом, подтвердив, что искусство бельканто давно уже стало явлением интернациональным и овладение им подвластно певцам из самых разных уголков земного шара.
