Григорий Заславский: "ГИТИС был центром свободомыслия"

Ректор считает, что вкладываться в образование молодых людей должен каждый, имеющий такую возможность. Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

В текущем году Российский институт театрального искусства отмечает 140-летие с даты основания, на неделе в Москве откроется юбилейная выставка. Ректор института Григорий ЗАСЛАВСКИЙ рассказал корреспонденту «НГ» Елизавете АВДОШИНОЙ о том, как альма-матер российского театра осваивает экономические технологии нового времени, почему актеры не хотят уезжать работать в провинцию и какие перспективы у театроведения. Но интервью мы, конечно, начали с общетеатральных новостей – назначении нового худрука в МХТ им. Чехова.

– Григорий Анатольевич, как вы думаете, какая эпоха наступит с приходом Сергея Женовача в МХТ, формально – человека иной театральной школы, и что многим не внушает доверия – не похожего на Олега Табакова по менеджерской хватке? Продолжится ли «бунт на корабле»?

– По возрасту я не помню, как проходил Олег Николаевич Ефремов во МХАТ, а вот то, что далеко не все были рады приходу Табакова, помню очень хорошо. Помню Вячеслава Невинного, который публично поддержал Олега Павловича, а после сбора труппы долго сидел на лавочке перед театром и выглядел совершенно потерянным. Выдающийся актер Виктор Васильевич Гвоздицкий довольно скоро покинул театр, поняв, что здесь ему уже не место, и был приглашен в Александринский. Это нисколько не отменяет менеджерских или, если кому-то угодно, интендантских успехов Табакова и моей искренней любви к нему, и уважения. Как не мешает помнить, что Ия Саввина – великая актриса – при Табакове не сыграла ни одной новой роли, Татьяна Лаврова – почти ничего и так далее.

Новый руководитель – новые герои. Это нормально и, увы, не отменяет частных драм и даже трагедий. Что касается «бунта на корабле»: я никогда не считал себя умным человеком, но называю приметливым. Читаю про экстренный сбор труппы и то, что на нем будет высказана консолидированная позиция театра, и понимаю: «в поле бес нас водит, видно, да кружит по сторонам». Не бывает в театре консолидированной позиции, особенно – в таком, как МХТ, где десятилетиями складывалась многофигурная труппа с разными центрами притяжения и влияния.

Думаю, сейчас уже многое зависит от самого Сергея Васильевича Женовача, который умеет объединить актеров работой, увлечь замыслом. Удача ему очень нужна, но опять-таки память подсказывает, что в первый сезон Табакова вышло, кажется, 12 премьер, и ни одной запоминающейся удачи среди них не было. По поводу школы не могу согласиться, поскольку именно «Дни Турбиных» Женовача стали одной из важных, а то и важнейших премьер эпохи Табакова. И одной из самых удачных, самых продуманных.

– На вашей памяти были громкие назначения, вызывавшие столь же бурную дискуссию? И стоит ли вспоминать приход Эфроса на Таганку, как многие делают?

– Пока ничего особенно бурного мы не видели. Вспомните: даже приход в Центр драматургии и режиссуры очевидно спасительной фигуры Владимира Панкова – и та не вызвала однозначного одобрения. С приходом Эфроса на Таганку сравнение мне представляется некорректным, хотя как раз Эфрос, как я понимаю, предполагал спасти Таганку от грозившего ей уничтожения – от мести свободолюбивому театру за худрука, который отказался возвращаться в СССР.

– Есть ли у Сергея Женовача преемник на режиссерском факультете ГИТИСа, который бы мог подставить плечо, если потребуется?

– Сергей Васильевич собрал, на мой взгляд, замечательную кафедру. А можно сказать и по-другому: кафедра нашла в Женоваче замечательного руководителя, и, по-моему, все рассчитывают, что с ГИТИСом Сергей Васильевич уж точно не расстанется. Где-то я слышал, что Женовач не поддерживал молодых режиссеров, услышал и остолбенел: а кто же еще?! Это он воспитал Егора Перегудова, Екатерину Половцеву, Михаила Станкевича, Марфу Горвиц, а из только что закончивших – Айдара Заббарова, Кирилла Заборихина. Наверное, некоторые что-то свое вкладывают в понятие «поддержки» молодых режиссеров.

– Давайте поговорим о ГИТИСе. Прошло два года с момента вашего назначения. Какие у вас впечатления? Помогает вам профессия театрального критика на этой должности?

– И помогает, и мешает. Первое, что мешает, – все-таки я был не совсем театральным критиком, а газетным рецензентом – и чувство новости, желание мгновенно поделиться и рассказать о том, что, как кажется, уже произошло или вот-вот случится, – то, от чего приходится отучиваться. Сама система образования – очень медленная, и здесь все перемены начинают брезжить и намечаться спустя какое-то время. Через год, полтора, два и дальше. Например, мы набрали курс кукольников впервые летом 2017 года – что из этого получится и когда это станет понятно? Через пять лет или через 25? Внутри ГИТИСа благодаря этому курсу уже что-то изменилось, институт почувствовал радость, когда проходил традиционный вечер «Знакомьтесь, первый курс!» и кукольники вышли со своим капустником, и их не хотели отпускать со сцены.

Мы не знаем, что получится из наших лучших выпускников. Есть сиюминутная история института, а есть, если хотите, пролонгированная – имена, которые в итоге составляют славу. Ведь самое главное – что эти люди сделают завтра в театре.

А помогает – в том, что я наблюдаю за людьми как театральный критик. Это помогает. Но не всегда. Я обманываюсь, ошибаюсь, жалею о каких-то своих решениях, но не обо всех, естественно. Иначе я бы, конечно, ушел.

– О выпускниках-актерах. Сегодня явно есть переизбыток на творческом рынке. Столичные труппы укомплектованы. Многие актеры не могут найти себя в репертуарном театре. Проектный театр у нас не так развит, как в Европе. Зарабатывают на жизнь очень и очень по-разному. С другой стороны, каждый год в ГИТИСе – бешеный конкурс. Иногда называют фантастические цифры – по 900 человек на место.

– 900 человек на место, честно говоря, мне кажется, все-таки легенда. А вот 450 человек на место – это реальный конкурс, такой был в мастерскую Миндаугаса Карбаускиса в прошлом году. Но это все равно очень много. Для меня это знак сбитости целеполагания у молодых людей. То есть они не знают, кем быть, и выбирают то, что им понятно. Здесь очень короток путь к успеху, как им кажется. Хотя жизнь показывает, что путь к успеху для многих так и не начинается или останавливается на самых первых, неуверенных шагах.

Выпускники ГИТИСа работу находят – такой вывод можно сделать на основании тех опросов, которые мы проводим (у нас обязательный опрос по трудоустройству выпускников текущего года, а я добавил еще один, с годовым шагом). Актеры в прошлом году были трудоустроены почти на 90%. Но эта ситуация более или менее уникальная, потому что 11 человек взял Сергей Женовач в свой театр. И 10 человек получили работу благодаря Алексею Бородину, который теперь, к сожалению, перестал набирать курсы в ГИТИСе, хотя мы очень надеемся, что он останется у нас как приглашенный профессор, человеком нашей актерской кафедры. Театр – это территория трансцендентная, и само присутствие некоторых людей меняет всю ситуацию. Как само присутствие Петра Фоменко в нашей жизни, в Москве, меняло всю ситуацию в театре. Или – как присутствие Анатолия Васильева…

В этом году такого же трудоустройства актеров, наверное, уже не будет, зато я надеюсь, что будет интереснее картина, например, у продюсерского факультета. В прошлом году были не очень радостные цифры, но традиционно это 80–90%. Хорошие показатели.

У нас почти нет проектного театра, и это огромная проблема – ведь модели театра должны быть разными. Мы говорим о государственных театрах, а ведь есть и негосударственные. Я недавно поймал себя на том, что из раза в раз повторяю, что из стен ГИТИСа за последние годы вышло три театра – «Геликон-опера», «Мастерская Петра Фоменко», «Студия театрального искусства». А ведь есть еще «Квартет И», который тоже вырос из курса факультета эстрады. Один из самых популярных сегодня театров. Есть смысл гордиться тем, что театр этот существует сам, а вдобавок породил еще один проект – «Другой театр».

А если говорить уже о частнособственнических интересах, «Квартет И» были первыми, кто поддержал мое обращение к выпускникам учредить свои стипендии для нынешних студентов ГИТИСа. «Квартет И» и Игорь Угольников учредили первые девять стипендий. Недавно я переписывался с Сергеем Петрейковым, первый вопрос его был – не слишком ли маленькие стипендии они платят?

– А размер именных стипендий устанавливают сами деятели или ГИТИС? Есть ли нижняя планка?

– Нижняя планка – это то, что сегодня, извините, платит государство, 1500 рублей. Поэтому то, что Евдокия Германова учредила несколько стипендий по 2 тысячи рублей, или четыре стипендии Максима Виторгана по 2 тысячи – это уже больше. И мне кажется, важнее, чтобы самих стипендий было больше, чем то, что они будут, к примеру, по 10 тысяч рублей. Зачем? Для студента и 5 тысяч рублей – большие деньги. Смысл в том, чтобы студенты знали: если хорошо учиться, получишь стипендию.

Такие стипендии, кстати, есть во многих вузах, но в ГИТИСе именные стипендии получают не только бюджетные, но и платные студенты. Внебюджетные студенты часто не из более состоятельных семей. Для многих стипендии – большая помощь.

– Если вернуться к выпускникам, еще один казус в том, что все хотят работать в столице. Многие готовы работать даже администраторами с высшим актерским образованием, лишь бы не ехать на родину, в глухую провинцию. Что делать?

– Не знаю, что делать. Недавно новый худрук астраханского ТЮЗа пригласил на практику театроведов, и ни один театровед не захотел ехать в Астрахань поработать в литчасти, притом что оплачивалась и дорога, и проживание, да еще и кормить обещали. Я был поражен. Астрахань, рыба, да еще и возможность поработать с новым художественным руководителем, который жаждет новых идей. Мы же понимаем, что если сделать по-настоящему что-то интересное, то если не «Золотая маска», так «Большие гастроли» точно заметят, или на Театральную биеннале пригласят… И ты, молодой театровед или продюсер, будешь причастен к этому.

– Можно ли говорить о том, что было бы продуктивно вернуть советскую модель распределения после выпуска?

– Год или полтора назад нынешний премьер-министр Дмитрий Медведев предложил точнее сформулировать наше законодательство в части целевого обучения. Это – перспективное направление. Я некоторое время тому назад предложил Фонду Алишера Усманова нечто похожее – образовательный кредит. Чтобы они оплачивали обучение нашего студента-режиссера, а он за это брал на себя обязательства после завершения обучения три года отработать штатным режиссером в театре города Губкин Белгородской области или Старого Оскола. Естественно, брать студента имеет смысл не с первого, а с третьего курса, когда уже более или менее понятно, что из кого получается. Я говорил со студентами, им эта идея очень понравилась, хотя у талантливых наших выпускников-режиссеров нет проблем с постановками.

– Одна из ваших задач, как я понимаю, и вы часто об этом говорите, – ввести ГИТИС в мировой топ. Для этого институту нужно привлекать иностранных студентов и активно взаимодействовать с зарубежными творческими вузами. Как это происходит?

– Активная международная работа, конечно, началась в ГИТИСе задолго до меня. В ГИТИСе 10% студентов-иностранцев, правда, две трети – из СНГ. Но в прошлом году прошла первая китайская летняя школа, в этом будет еще одна или даже две. Но это дополнительное образование, а для рейтинга нам нужны студенты, которые приходят на полный курс обучения.

Сейчас мы запускаем полноценный сайт на английском языке, где можно будет не только получить всю информацию о наших образовательных предложениях, но и записаться онлайн на все, что мы можем предложить. Плюс остаются все наши международные проекты, в минувшие дни прошла традиционная режиссерская конференция, в апреле пройдет фестиваль сценического фехтования «Серебряная шпага», это все – международные проекты. Только что по обмену приезжали группы греков и англичан.

Сегодня, к сожалению, международная ситуация такова, что строить отношения со многими странами не так-то просто. Например, мы вели переговоры с одной из лучших в мире британских школ, когда у нас лишили прокатного удостоверения комедию «Похороны Сталина». Это, конечно, осложнило диалог. Но это не мешает нам сейчас договариваться о первой после всех последних событий встрече студентов ГИТИСа, Киевского национального университета театра им. Карпенко-Карого и Белорусской государственной академии искусств. Встреча планируется на сентябрь в Минске.

– Вашей инициативой было создать Фонд развития ГИТИСа…

– Да, сейчас, правда, он пока немного игрушечный. Первый взнос сделал ведущий российский банк, вложив 8,5 миллиона, а эндаумент начинается с 3 миллионов, то есть нам дали сразу больше. Но эндаумент работает за счет процентов от вклада, от работающих ценных бумаг. От 5 до 10% годовых. 10% годовых от 8,5 миллиона – 850 тысяч. Сильно не разгуляешься, ведь бюджет ГИТИСа составляет около 490 миллионов рублей в год. С другой стороны, даже у Большого театра спонсорский бюджет – это не 20% и не 30% годового бюджета. Меньше. В прошлом году в фонд мы собрали почти 17 миллионов – это почти 4%. Это хорошо для начала, дальше, надеюсь, будет больше.

– Мешает ли отсутствие закона о меценатстве?

– Надо понимать, что закон о меценатстве не уменьшает расходы на налоги. Но зато человек знает, куда идут его деньги, и более того – он имеет возможность регулировать, направлять их на определенные цели. Он их «возвращает» в виде доброго имени, репутации. С этой точки зрения такой закон просто необходим. Сегодня все, кто нам помогает, – это люди, которые свои личные деньги по каким-то причинам тратят не на себя, а на ГИТИС. И я каждому готов многократно поклониться, сказать громкое спасибо, начиная от президента, который в очередной раз индексировал наш грант, и вплоть до тех, кто перечисляет 1000 или 500 рублей.

– А на что эти взносы идут?

– В прошлом году мы купили душевые кабины для общежития; собираемся купить несколько ультрафиолетовых ламп, которые будут обеззараживать аудитории в период простуд. Оплачиваем обучение тем, у кого складываются тяжелые обстоятельства. Бюджетные места очень важны, потому что талантливые люди нечасто бывают одновременно еще и богатыми. Вот сейчас выставку к 140-летию открываем в Московском музее современного искусства – огромный проект, придуманный художником Алексеем Трегубовым, в котором участвуют все факультеты, это – выставка-перформанс, где активность будет происходить 12 дней с утра до вечера. Тоже – на деньги фонда, ни копейки бюджетных средств на это мы не тратим.

Вообще для меня очень важно, что даже сейчас мы уже можем что-то сделать сами. Например, купить ткани и материалы для кукольников, потому что курс кукольников внебюджетный, и мы не можем тратить на них бюджетные деньги.

Самый мой безумный проект – Лаборатория будущего театра. Сейчас мы ее запускаем вместе с фондом «Вольное дело» Олега Дерипаски при поддержке Елены Ремчуковой. Будет большая исследовательская программа, экспериментальная театральная программа, ежегодная конференция. Для нас важно приглашение философов театра, культурологов со всего мира, чтобы они приезжали и выступали именно в ГИТИСе. Тем более когда я учился и еще до того ГИТИС был действительно центром свободомыслия в самом высоком смысле. Здесь выступали и Сергей Аверинцев, и Михаил Гаспаров...

В прошлом году я пригласил в ГИТИС искусствоведа Дмитрия Буткевича и художника Таус Махачеву прочитать курс теории и практики перформанса. Из чего выросла поездка студентов на практику в Дагестан, Осетию, а потом – несколько выставок. Возобновились очень важные для обоих институтов обмены профессорами с ЛГИТМИКом.

Мне бы хотелось, чтобы современные художники, например Александр Шабуров, Александр Пономарев, встречались со студентами, поскольку сегодня видеоарт и другие жанры современного искусства активно проникают в театр. И то, что выставку к юбилею ГИТИСа мы делаем на площадке музея Василия Церетели, – для меня принципиально.

– В ГИТИС знающие зрители приходят смотреть дипломные спектакли, особенно режиссерских мастерских. Некоторые постановки отмечены «взрослыми» премиями. Причем 39-я аудитория режиссерского факультета подчас притягательней Учебного театра ГИТИСа…

Спектакль студентов Сергея Яшина по Максиму Горькому. Фото Александра Россоловского

– Справедливости ради, «По Руси» Сергея Яшина, который играют в корпусе на Гарибальди, тоже пользуется успехом и даже примет участие в «Больших гастролях». В этом году студенческие спектакли впервые участвуют в этом проекте – не только ГИТИСа, а девяти театральных школ России, что, мне кажется, продлит жизнь этих спектаклей. ГИТИС, кстати, может гордиться своими дипломными спектаклями: в этом году 25-летие отмечают «Волки и овцы», которые продолжают играть в «Мастерской Петра Фоменко», почти 10 лет жил дипломный спектакль Сергея Женовача «Мальчики». Хотя студенческие спектакли не обязательно должны жить долго: в работах молодых есть и свое обаяние, и простодушие, но с годами, когда актеры приобретают мастерство, это самое мастерство начинает мешать былой, искренней и задорной, интонации. И нужно остановить спектакль, с тем чтобы он остался прекрасной, светлой легендой театрального мира. Однажды я разговаривал с одним из выдающихся архитекторов нашего времени, и он сказал, что одно из достоинств архитектуры – в том, что это не навсегда. А спектакли – еще больше «не навсегда».

– Не могу не спросить о театроведческом факультете. Какие сегодня перспективы у театроведческой школы и будете ли вы возвращаться к громкой идее объединения с продюсерским факультетом?

– Честно говоря, сейчас меня больше интересует подготовка завпостов, над чем мы работали год, получили на прошлой неделе лицензию и впервые в истории ГИТИСа в этом году наберем заочный курс художников-технологов театра, сейчас запускаем подготовительные курсы. А с театроведением все, конечно, непросто. Среда поделена на кланы. Непонятно, где прилагать свои знания, опыт театроведу по окончании обучения. Писать о театре особо негде. Будем привлекать молодых театроведов к преподаванию. Нужен стимул оставаться в ГИТИСе, защищать диссертации. У нас ведь преподают выдающиеся люди, но многие из них очень взрослые. Самая серьезная проблема – отсутствие учеников. Смена поколений – жестокое понятие, но она происходит независимо от нашего желания. Я очень переживаю, что сегодня по-прежнему некому ни читать, ни писать о многих периодах и странах. Это трагедия сегодняшней театроведческой науки. Так же как и на актерском, режиссерском факультетах, в течение многих лет копилась проблема молодых кадров. По разным причинам молодые не оставались. Сейчас ситуация меняется. Возвращается ассистентура-стажировка для молодых педагогов, мы ее недавно лицензировали.

Какие-то вопросы объединения театроведов и продюсеров мною продолжают «навязываться» (сегодня модное понятие – «мягкая сила»). Поэтому впервые в прошлом семестре прочитал курс известный продюсер и театровед Эльшан Мамедов – об истории профессии. Что интересно было и для театроведов, и для продюсеров. Многое из того, что он рассказывал, студенты не знали, начиная с Мольера – как его творчество напрямую зависело от финансовых проблем театра, владельцем которого он был.

Нельзя насильно сделать то, в необходимости чего люди не уверены. Но в необходимости, в переплетении этих двух профессий сегодня я по-прежнему не сомневаюсь.