(Не) будем как Солнце!

Античный сюжет, без сомнения, иносказательно повествовал о гордыне самого Людовика. Фото Андрея Чунтомова предоставлено пресс-службой театра

Опера Жан-Батиста Люлли пермским театром поставлена в сотрудничестве с Королевской оперой Версаля. Задачей русско-французской команды было сохранить дух барочного театра и сделать его понятным зрителю.

Выбор «Фаэтона» в полной мере отвечал первой части задачи. Написанная Люлли на либретто Филиппа Кино и представленная при дворе «короля-солнца» Людовика XIV, эта опера появилась в тепличных для барочной эстетики условиях. Можно представить, как щедрый покровитель искусств слушал музыку одного из своих богатейших подданных в интерьерах Версаля – позолоченной шкатулке европейского абсолютизма. В этих обстоятельствах идеологический подтекст произведения складывался сам собой. 

В основе «Фаэтона» лежит известный мифологический сюжет, пересказанный в «Метаморфозах» Овидия. Эпаф, сына Юпитера, усомнился в происхождении Фаэтона, считавшегося сыном бога Гелиоса. Оскорбленный юноша пришел к самому Гелиосу, который признал сына и пообещал выполнить любое его желание. Фаэтон попросил дать ему в управление колесницу, на которой бог солнца каждый день объезжает небосвод. Уже на следующее утро на ней выехал Фаэтон. Опасения отца подтвердились: самонадеянный юнец не справился и стал падать на землю, что грозило ей уничтожением. Юпитер, внимая мольбам богини Геи, поражает возничего молнией. Вывод прост: не пытайся взять больше, чем можешь унести.

В либретто Кино в эту историю вплетаются любовная и политическая линии: сын Гелиоса конкурирует с Эпафом за право унаследовать египетский престол и ради своих властных амбиций отказывается от любви Теоны в пользу вынужденного брака с Либией – дочерью царя Меропа. Так вина Фаэтона дублируется на плоскость межличностных отношений. Добавьте в эту систему еще несколько персонажей – получится готовый сценарий для затянутого сериала. На вопрос, почему зритель должен смотреть его в формате оперы в 2018 году, предстояло ответить авторам спектакля.

Каждый из них не понаслышке знаком с барочным театром. За плечами режиссера-постановщика Бенжамена Лазара – новые сценические версии опер Кавалли и Мараццоли, пьес де Кеведо и Паскаля, детальное изучение жеста и декламации той эпохи. Оркестр Le Poеme Harmonique и его руководитель Венсан Дюместр уже без малого 20 лет занимаются исторически достоверным исполнением старинной музыки. Хор musicAeterna и Виталий Полонский давно пользуются репутацией команды универсалов, с одинаковым азартом берущихся за любую нетривиальную художественную задачу.

Солисты, вышедшие на сцену Пермской оперы, тоже знали, с какой стороны подойти к материалу 300-летней давности. Тенор Матиас Видаль предстал в образе Фаэтона, раздираемого внутренней борьбой, аргентинский баритон Лисандро Абадаи – Эпафа, переживающего крушение всех надежд, и бога Сатурна. Сопрано Леа Троменшлагер исполнила роль Климены, которой не дают покоя материнские амбиции, а меццо-сопрано Ева Зайчик и Виктуар Бюнель спели соответственно партии Либии и Теоны – принцесс, оказавшихся в плену чужих решений. Особенно стоит отметить Елизавету Свешникову в роли Астреи, призывающей в Прологе вернуться в золотой век, и Виктора Шаповалова в роли Протея, заранее предсказавшего гибель Фаэтона. Солистам musicAeterna блестяще удались персонажи, второстепенные для основного сюжета, но крайне значимые для замысла оперы. 

Самое удивительное, что барочный язык, сохраненный в постановке, – аллегорические персонажи в трагических противоречиях, отрепетированные жесты, старофранцузское произношение и витиеватые арии – оказывается по-настоящему человечным. Зритель может увидеть, услышать и, в общем-то, понять все то, что происходит с богами и полубогами благодаря исполнительской подаче, вдумчивому интонированию партитуры и сценографии. Даже костюмы от Алена Бланшо, в которых хитро переплелись Древний Египет, барокко и современность, читаются как емкие подстрочные комментарии к портретам героев. Дорожный костюм Фаэтона покрыт стершейся позолотой (его отчуждение от настоящего золота предопределено), Сатурн носит пальто на голое тело (чем еще может владеть бог времени?), Протей одет в рваную шинель с россыпью медалей (вероятно, оказался на дне во всех смыслах). Самый яркий эпизод – во дворце бога Солнца. Костюмы и декорации сверкают золотом, но этот блеск ускользает, когда невесомые колонны начинают кружиться, отражая свет.

Видеопроекции, которыми Лазар заменил танцевальные номера, представляют собой коллажи из документальных кадров. В эпизоде провозглашения Фаэтона наследником мы видим фрагменты венчания монархов, от японского императора до принца Уильяма, в эпизоде жертвоприношения – картинки с военных парадов, от американского до северокорейского. Стремление к высшей власти – вечная тема, ставшая доминантой в опере.   

Этот естественный режиссерский прием кажется определяющим для всей постановки. В осмысленной эстетике новой постановки нет изощренной орнаментальности: барокко здесь – суть трагической противоречивости человеческой природы.     

Пермь