Шоу продолжается

Через минуту закованный в кандалы Квазимодо (Анджело дель Веккио) откроет свое чувство. Фото Алексея Молчановского предоставлено организаторами

Известный французский мюзикл по роману Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» привезли на гастроли в Москву, показы продлятся до 16 апреля. Труппа выступает в главном государственном зале, и в первый день поклонники собрали аншлаг. Мюзиклу исполнилось ровно 20 лет с момента создания – в 1998 году была успешно запущена первая оригинальная версия, франшизу которой затем не раз перепродавали. 

«Notre Dame de Paris» за эти годы выходил в переводных версиях – английской, испанской, итальянской, фламандской, корейской, польской, русской. Хотя исполнители и считают, что музыкально спектаклю больше подходят романские языки, мюзикл успешно живет и на иных. Довольно качественный перевод российской копии, премьеры 2002 года (многие, правда, считают его «гоблинским») давно закрепил песню «Belle» в нашей памяти в колоритном исполнении Вячеслава Петкуна, который пел партию Квазимодо: «Свет/Озарил мою больную душу /Нет,/Твой покой я страстью не нарушу./Бред,/Полночный бред терзает сердце мне опять,/О, Эсмеральда, я посмел тебя желать!» 

Но фанаты в день премьеры пришли услышать подлинную версию – ее впервые показывают в России. Состав неоднократно менялся за бесчисленное количество туров по Франции и Европе (и первые исполнители считают постановку трамплином в профессии), сегодня хиты мюзикла исполняют новые, молодые певцы, причем из разных стран. Кроме одного – настоятеля парижского собора играет, как и два десятилетия назад, звезда канадской эстрады Даниэль Лавуа. И это одна из лучших партий в музыкальном спектакле. У Лавуа  и итальянца Анджело дель Веккио, исполнителя роли Квазимодо, по-настоящему красивые и насыщенные голоса, богатые на оттенки и пленяющие публику.  Они создают полнокровные образы – лукавого священника в маске  одухотворенной строгости и отверженного горбуна. Их партии чувственны и отнюдь не сливаются с концертным потоком остальных номеров, а эмоционально укрупняют историю.    

Коммерческий мюзикл – особый жанр. Здесь многое задумано в угоду обстоятельствам. Композитор Риккардо Коччанте считает отсутствие диалогов - важной движущей силой драматургического действия - достоинством спектакля. Это, с одной стороны, и позволило перевести либретто мюзикла на другие языки со стопроцентной идентичностью (костюмы, мизансценирование, хореография тоже дублировались). Его автор Люк Пламондон считает, что мюзикл на американский манер как раз и не прижился бы во Франции. 

С другой – полсотни арий, которые идут одна за другой в два акта, разбавленные лишь танцевальными номерами, делают театральную структуру постановки утомительно однообразной. Вероятно, с подлинным вдохновением ее смотрели лишь истовые фанаты. Рядом со мной сидели две подружки, в антракте обсуждавшие преимущества старого состава и уступающий ему новый, песни они знали, очевидно, наизусть – беззвучно губами подпевали во время действия. 

И тут, конечно, всплывает еще одна проблема восприятия: при своеобразной композиции, где арии подкрепляются лишь мимансом и нет драматургической «прослойки», слушать песни на иностранном языке становится еще сложнее. 

Спокойно наслаждаться исключительно вокалом трудно, если не знать всех деталей сюжета: публика параллельно действию читала перевод песен на сайте русской версии или заглядывала в программки с синопсисом. Тем более когда фабула купирована и события даны максимально условно, как, впрочем, и сами персонажи. 

Цыганка Эсмеральда в исполнении ливанки Хибы Таваджи больше похожа на арабскую красавицу из шахского гарема. А например, трубадур Гренгуар (Ришар Шаре) окончательно теряет приметы своего героя. Вообще  нейтрально-усредненная картинка мюзикла не оправдывает ожиданий, хотя для 90-х годов она, несомненно, была если не новаторской, то оригинальной. Собор изображен видеопроекцией стрельчатых готических окон, выплывающими колоколами и глухой стеной (стеной непонимания), по которой скалолазами «бегает» банда бродяг Двора Чудес – модные уличные обитатели современных городских районов, хипхоперы и дэнсеры  во главе с эффектным Клопеном (предки певца Джея – а поет он в стиле госпел и соул – с Антильских островов). 

Единственный интригующий трюк с декорациями (горгульи на проезжающих постаментах – не в счет) происходит, когда на авансцену выходят певцы, а труппа танцоров – в массовых сценах к ним присоединяются акробаты – соло или дуэтно сопровождает арии пластически за полупрозрачным занавесом. Хореография дает необходимую динамику плюс игра света – вот, собственно, и весь антураж вокального шоу. 

В общем, кто-то пришел из ностальгии, кто-то из любопытства, а кто-то – просто отметиться (все-таки знаковая вещь!), снять на телефон  кульминационную «Belle». Вот что действительно пробирает даже скептиков. Здесь и музыка, и сливающиеся в едином порыве голоса певцов дают мощный эффект: романтическая драма любви захватывает.