Чем меценатство на Западе отличается от России

Адриен Франчески и Ян Ле Туэ представили бюджет Лувра: за прошлый год собственные средства музея составили 59%. Фото Владимира Смирнова/ТАСС

Вручение премии «Меценат года» в рамках Культурного форума традиционно. В этом году этой миссии была посвящена одна из дискуссий на Деловой площадке – «Меценатство будущего: лучшие практики и эффективные механизмы государственно-частного партнерства», организованная Благотворительным фондом Владимира Потанина .

Эксперты говорили о потенциале государственно-частного партнерства для устойчивого культурного развития в глобальном и локальном контекстах. Одном из важных инструментов взаимодействия между бизнесом и сферой культуры – фондах целевого капитала. В России современные эндаумент-фонды стали появляться только 10 лет назад, и только десяток из 200 существующих поддерживают искусство и культуру. Сформированный целевой капитал сохраняется в изначальном объеме, а тратится получаемый после его инвестирования доход, который, кроме прочего, не облагается налогом на прибыль. Это позволяет оказывать большее влияние на развитие организации, создание стабильного внебюджетного финансирования, которое помогает институции стать менее зависимой от государства.

Директор департамента по связям с партнерами и меценатами Лувра Ян Ле Туэ отметил, что сегодня значительно сокращается государственное финансирование в сфере культуры. Это делает необходимым поиск инвесторов для реализации социально значимых проектов. Еще одним обстоятельством для создания эндаумент-фонда Лувра стал теракт 2015 года, который спровоцировал отток туристов. Это резко сократило основные доходы организации – от продажи билетов. Нельзя забывать и о том, что сегодня высока конкуренция между учреждениями культуры. Поэтому миссия поддержания интереса к старейшей институции Франции потребовала увеличения доходов (фандрайзинга). В 2017-м бюджет музея составил 247 млн евро, причем 59% – это собственные средства и только остальные 41% от государства. 19 млн евро из них – деньги спонсоров. Для сравнения – 57 млн пришло от продажи билетов.

Средства от эндаумент-фонда Лувр тратит сегодня на выставочную деятельность, сохранение коллекции, приобретение экспонатов. Девять лет назад 400 млн музей отдал на открытие своего филиала в Арабских Эмиратах. На обновление знаменитой пирамиды и фойе музея в главном здании в Париже было потрачено 6 млн. Любопытно, что, несмотря на то что Лувр известен по всему миру, его «доноры» в основном из Японии и Америки. В новый способ привлечения средств оформился краудфандинг, так называемое народное финансирование, сбор общественных средств, как правило, через Интернет: сейчас у Лувра насчитывается около 60 тыс. меценатов, и каждый год музей получает 6 млн евро спонсорской поддержки.

Во Франции закон о меценатстве появился в 2008 году (сейчас он предполагает 25-процентную скидку в налоговом обложении). Интересная коллизия образовалась в последнее время. Министр финансов не доволен послаблением закона, так как компании стали за этот счет больше рекламировать себя. Ведь новое направление работы того же Лувра – кобрендинг – дает право использования логотипа музея в рекламе продукции компаний-производителей. В новой версии французского закона планируется в том числе прописать возможность 90-процентного налогового послабления при условии приобретения меценатом произведений искусства для музея, которые подчас насчитывают многомилионную стоимость.

История эндаументов Великобритании исчисляется веками. Но Ашмолеанский музей археологии и искусства при Оксфорде зарегистрировал свой целевой капитал только четыре года назад, правда, его изначальная цель в 25 млн фунтов была достигнута даже раньше срока. Причина создания фонда та же – сокращение и недостаточное государственное финансирование. Исполнительный директор Фрэнсис Уэр в своем докладе, кроме прочего, подчеркнула значимость вклада сборов национальной лотереи. Распространенная европейская практика, отсутствующая в России, – сверхприбыль от игрового сектора развлечений идет на социальную и культурную благотворительность.

По мнению Джерри Салола, исполнительного директора Европейского центра фондов (Бельгия), сегодня есть два барьера для меценатства. Законодательство ЕС: нет свободного движения филантропии. Нужно просить влиятельных людей обращаться в суды, чтобы расширять культурные связи на трансграничном пространстве. Об этом же упоминал и Бьерн Стенверс, директор фонда Международного совета музеев, когда рассказывал о том, что при создании фонда загвоздка была в том, что средства нельзя было перевести за пределы Франции на кроссграничные мероприятия. И второй барьер – завышенные ожидания от благотворительных фондов, ведь фонды покрывают лишь локальные точки потребностей общества.

В результате дискуссии эксперты пришли к выводу, что, несмотря на возможности финансирования проектов инвесторами, необходимо увеличение государственной поддержки и создание государственной базы (юридическое оформление, уточнение законодательства, изменение структур управления) для развития капиталов, специальных фондов и эндаументов.

Сейчас самый крупный эндаумент-фонд в российской культуре создан в Эрмитаже (капитал – более 415 млн руб.). Доходы идут на пополнение музейных коллекций, проведение реставрации, организацию научно-просветительской работы. Два года назад появился первый фонд регионального музея России – Омского музея им. М.А. Врубеля. Доход (первичный капитал – 9 млн) музей планирует вложить в проект к своему столетию в 2024 году, а также в развитие образовательной программы, внедрение современных методов информирования посетителей (аудиогиды, интернет-путеводители), и главное – в омский филиал «Эрмитаж-Сибирь».  На первые дивиденды в нынешнем году музей  купил картины местного современного художника.

На другой встрече площадки, «Культура и бизнес», Владимир Мединский говорил о том, что сегодня частных вложений в сферу культуры немного. «Пропорция с государственными средствами совершенно не в пользу частных», – сказал он. В качестве позитивных примеров глава Минкульта назвал Музей Фаберже, несколько крупных музеев в Москве и заверил, что ведомство готово предлагать инвесторам разные формы взаимодействия. Так, дар Третьяковской галерее из 35 картин Гелия Коржева стоимостью в несколько десятков миллионов евро по заверению министра, предполагает, что один из залов Третьяковки в будущем будет носить имя мецената Владимира Некрасова.

Несмотря на то что накануне в третьем чтении Госдума приняла закон о налоговых льготах для меценатов, председатель Попечительского совета Фонда Академии танца Бориса Эйфмана Виктория Шамликашвили в разговоре с корреспондентом «НГ» выразила озабоченность российской законодательной базой в этой сфере – особенностью правового поля в России, отсутствием реальных государственных механизмов поддержки меценатства. По мнению эксперта, наш закон о меценатстве еще в зародышевом развитии по сравнению с Европой и Америкой (базовый проект закона «О меценатской деятельности», дающий определение и закрепляющий правовой статус благотворителей был принят только четыре года назад). И основная причина в том, что государство не доверяет своим гражданам, как, собственно, и граждане не доверяют своему государству.

И это правда: в 2016 году Минкульт подтверждал, что российский закон о меценатстве – декларация без механизма реального применения, а также напирал на то, что у Минфина вызывает опасения возможность уклонения предпринимателей от налогов под прикрытием меценатства. Историческую подоплеку проблемы эксперты видят и в отсутствии плавного развития страны, которая перескакивала то из феодализма в индустриализм, то из недоразвитого социализма в развитый капитализм. Тем более что цель меценатства – это сохранение культурного наследия, а в России оно крайне разрозненно. Как говорится, непонятно за что хвататься.

Санкт-Петербург - Москва