1. Гоcсистема поддержки позволила учреждениям культуры выжить

Денис Мацуев впервые играет без зрителей. Фото с сайта www.meloman.ru

Пандемия и связанные с ней ограничительные меры ударили по культурной сфере. Так, в марте в Москве – а за ней и веерно в регионах – были закрыты для доступа публики все учреждения. И публика, и руководители находились в состоянии шока, но в марте мало кто предполагал масштаб бедствия.

Так, первоначально речь шла о нескольких неделях – до 10 апреля, затем этот срок продлевали и продлевали. В июне с жесткими ограничительными мерами открылись музеи, за ними – кинотеатры. Только с 1 августа при условии 50% заполняемости зала были разрешены спортивные и массовые мероприятия. В ноябре эта цифра снизилась до 25%, а музеи закрыли совсем – до 15 января. Речь идет о Москве, в каждом из регионов России параметры определял губернатор, но в целом дела обстояли примерно так же, как и в столице. В Московской области музеи работали, а культурно-развлекательную сферу в Санкт-Петербурге было решено максимально закрыть на период каникул, туристов попросили не приезжать.

В этой критической ситуации вскрылся очевидный факт: система государственной поддержки учреждений культуры позволила своим подопечным выжить. Театры, концертные залы и т.д. смогли обеспечивать базовые потребности, в том числе выплачивать зарплату сотрудникам, пусть и минимальную. Безусловно, потеря внебюджетных средств, которые составляют основную долю творческого существования (новые программы, постановки, доплаты артистам, контракты со звездами и т.д.), поставила под угрозу планирование будущих сезонов, но ни один государственный театр не был закрыт. Крупным игрокам (Большой театр, Эрмитаж и т.д.) было выплачено существенное единоразовое пособие. Более того – государство рассматривает возможность помочь частным институциям, но здесь пока что дело ограничивается желанием.

Локдаун поставил перед российской культурой технологическую проблему: то, что во всем мире уже практикуется на весьма высоком уровне, у нас существует лишь в зачаточном состоянии, если не говорить о крупных институциях. Европейские, американские театры, оркестры, музеи открыли бесплатный доступ к своим архивам – блистательного качества. Пока это было возможно, артисты играли вживую – в пустых залах – для прямой онлайн-трансляции. В России такую роскошь могли себе позволить избранные. Среди них – Московская филармония, которая открыла фестиваль «Домашний сезон» и транслировала концерты в прямом эфире. Летом филармония объявила о беспрецедентном успехе – «Домашний сезон» и трансляции из архива филармонии (он создается в рамках федеральной программы Всероссийский виртуальный концертный зал) посмотрели 3 млн зрителей по всему миру.

В конце апреля, после пяти недель локдауна, потери московских театров исчислялись 20–300 млн руб. В сентябре генеральный директор Большого театра Владимир Урин сообщил, что только на продаже билетов театр потерял 850 млн руб. И эти цифры для любого театра и концертного зала растут каждый день, поскольку играть для 25% зрителей – убыточно.

2021 год будет кризисным: человечество не может строить долгосрочные планы на будущее, поведение вируса, наступление третьей волны, эффективность вакцины – все это пока не прогнозируется, как и то, что ждет культурные институции. Зависнут они на минимальных цифрах, будут закрыты или все же начнут работать в полную мощь.