"Заговор чувств", или Чудачество и чудотворство

Художник Александр Боровский придумал декорацию в стиле конструктивизма. Фото Александра Иванишина с сайта МХТ имени А.П. Чехова

Людям скучно, им хочется хлеба и зрелищ – таковы герои Юрия Олеши, такими их оставил и Сергей Женовач в своей новой постановке «Заговор чувств». Литературной основой спектакля послужила одноименная пьеса, куда режиссер включил фрагменты из романа «Зависть» – без них действующие лица не получились бы психологически оправданными.

В этом неуютном мире живут за разноцветной фанерной стеной: коммуналку в стиле конструктивизма установил на сцене художник Александр Боровский. Вот поднимается одна из панелей, и на свет божий вылезает Николай Кавалеров (Александр Краснёнков), сокрушаясь о том, что в свои годы он так и не прославился. Настроение посему скверное: то ли пойти повеситься у подъезда своего благодетеля, то ли свалиться в объятия развратной вдовы Анечки (Юлия Чебакова). Неудачник не успевает договорить – панель опускается так же стремительно, как нож гильотины. Кавалеров, подобно многим обитателям его страны, ни за что не отказался бы от волшебства. И здесь проходит неожиданная параллель между «Заговором чувств» и «Старухой»: в обеих постановках Женовача есть образ чудотворца, который не творит чудес. Только в фантазии на тему Хармса он возникает в порядке общего бреда главного героя, а на этот раз мимолетное виденье воплощается в человека с желтой подушкой. Первый жилец, второй, третий, почтенный старик, сильно пьяный гость, менее пьяный гость – всем интересно узнать, кто же этот загадочный незнакомец. Но вопрос должен стоять иначе: кто эти люди?

Иван Бабичев (Артем Волобуев) обещает им совершить публичное чудо, если они выскажут свои самые заветные желания. И друг за другом все как один будут выворачивать себя наизнанку во имя шоу. Каждым владеет яркое чувство: любовь, ненависть, тщеславие, ревность, – и эти чувства вступают в заговор против директора треста пищевой промышленности Андрея Бабичева (Михаил Пореченков) – представителя нового мира, где любые проявления человеческой души почитают за пошлость и пережиток прошлого века. Кстати сказать, пошлым выглядит не только делец, который находит высшую поэзию в колбасе, но и самодовольный Иван. Возможно, Андрей даже более симпатичен, хотя бы потому, что в своей прозаичности он абсолютно естествен. Да, поет в клозете по утрам и уморительно делает зарядку, если не сказать – делает один вид. Однако приземленный практицизм почему-то выигрывает на фоне эстетства. К лагерю жрецов презренной пользы примыкают Соломон Шапиро (Авангард Леонтьев) и хрупкая Валя (Софья Райзман). Благодаря им торжественная презентация нового сорта колбасы смахивает на выписку из роддома: Валя – с букетом роз, Шапиро – с батоном из романтики и телятины, который больше напоминает сверток с младенцем, и Андрей Бабичев: счастливый отец приветствует всех с трибуны, вскидывая руку с распрямленной ладонью. Абсурдной серьезности действию добавляет духовой ансамбль, но сильные мира сего за громкой музыкой и манией собственного величия не замечают, что под их носом готовят бунт.

За фанерной стеной скрываются лестницы, ведущие уж если не в небо, то в «светлое» будущее, где любые эмоции можно будет вызвать искусственно. Только верится в это с трудом, когда смотришь на толпу, одержимую жаждой иррационального. Спектакль Женовача – это одна большая метафора: Кавалеров оказывается заложником не просто братьев Бабичевых, но собственных чувств и, что не менее важно, интеллекта. Импровизированное собрание, где персонажи признаются в своих мечтах, происходит у него в голове, а сама коммунальная квартира – это модель его внутреннего мира, где уживаются и добро, и зло. На вершине пирамиды красуется не здравый смысл, а ее величество зависть, ибо именно она расшатывает здание и заставляет Кавалерова взять в руки нож. Исторический эксперимент по сотворению героя нового времени проваливается, так как затеяли его чудаки, способные верить в вечное сияние чистого разума. Кавалеров – всего лишь маленький лишний человек, и ничто человеческое ему не чуждо.