Война снова стала главной темой

Древнегреческая Джульетта в спектакле «Антигона». Фото с сайта www.rainbowfest.spb.ru

«Радуга» – один из тех крупных российских театральных фестивалей, которые не останавливали свою работу, несмотря на сложности периода пандемии. В нынешнем году международная программа фестиваля по большей части хоть и вынужденно, но крайне актуально перенесла фокус с европейских театров на российские регионы и театры республиканские (Абхазия и Татарстан), которые по историческим и геополитическим причинам зачастую находятся на периферии театрального процесса страны, что лишний раз констатирует имперские амбиции России.

Сегодня можно с уверенностью сказать, что сцену активно заполняет поколение 30-летних, молодые режиссеры с самым разным бэкграундом. Но несмотря на широкую трактовку понятия современной режиссуры, выигрывают те, у кого за плечами крепкая школа мастера.

«Считалка» Жени Беркович (ученицы Кирилла Серебренникова) – о забытой грузино-абхазской войне 90-х годов, когда Абхазия вследствие распада Союза стремилась к независимости от Грузии, что вылилось в открытый вооруженный конфликт. Девочки-подростки проживают свой детский опыт, инициацию в контексте войны (трогательную повесть написала грузинская писательница Тамта Мелашвили). Спектакль выстроен на ярких контрастах: страшный и непознаваемый мир взрослых с его ненавистью сосуществует здесь со светлой детской радостью вступления в жизнь и робким стыдом взросления.

Главные героини – две школьные подруги, две противоположности: витальная, с пышным телом Нинча (Наташа Горбас) и мальчишески-угловатая Кнопка (Елена Махова). Спектакль рождался из лабораторного эскиза и, по сути, им и остался, неся в себе типичную эскизную условность и впечатление наброска. Но интерес зрителя не угасает благодаря меткой театральной метафорике: тут и исполнение всех ролей женщинами, и тряпичные с национальным колоритом куклы в человеческий рост в качестве декораций, и музыка из подручных средств. Запоминаются и острохарактерные актерские работы. Юлия Скирина и Мариэтта Цигаль-Полищук создают эпизодические роли парой точных штрихов, и вот уже зритель смеется над бандитской развязностью наркомана, задиристостью пацаненка или комической религиозной старухой. Забавно, что, несмотря на трансляцию феминистских постулатов (а режиссерка Беркович – идеолог феминитивов в московском театральном сообществе), по нотам сентиментальности спектакль очень женский.

Женя Беркович написала также либретто к «опере для драматических артистов» Пермского Театра-Театра «Антигона» (композитор – Ольга Шайдуллина). Эта древнегреческая трагедия в том или ином изводе в последние сезоны особенно востребована в репертуарах театров, что неудивительно: вновь стала злободневна проблематика столкновения государства и личности. Либретто оставляет множество вопросов. По сути, это пьеса Жана Ануя, некоторым образом раскрашенная сегодняшними речевками и фактами. Жители Фив выходят на сцену в противогазах, так как воздух отравлен трупным ядом. Подпевки вроде «Мы копали, мы копали, наши пальчики устали» (новые слова Антигоны) или народная толпа, требующая от Креонта буквально света и газа после гражданской войны, – все это, несмотря на кажущуюся остроту, звучит карикатурно.

Центральная фигура, как и у Ануя, на самом деле Креонт, который является заложником своей роли правителя. Как быть гарантом закона и оставаться человеком? Креонт Альберта Макарова – бюрократ и функционер, который боится собственного народа. Он слаб духом, и единственное, с чем он привычно справляется, – это помпезный фасад милитаристского государства, с почестями хоронящего своих героев.

В то же время молодые актеры труппы настолько заняты кричащим, колючим речитативом, что теряют драматический объем образов. Так, Антигона в исполнении Эвы Мильграм, кажется, совсем не понимает, за что она борется и за что умирает. Да и то, что актриса по амплуа не героиня, а инженю, определяет исход роли. Впрочем, когда появляется Гемон (Даниил Ахматов), возлюбленный Антигоны, режиссерский пазл Романа Феодори наконец складывается в древнегреческих «Ромео и Джульетту». В конечном счете именно их неслучившаяся любовь и гибель в финале становится тут самой внятной сюжетной линией.

Буинский драматический театр сыграл на татарском языке «Покаяние» по повести Искандера Сиразиева в постановке ученика Сергея Женовача Айдара Заббарова. Написанная по мотивам реальных событий повесть рассказывает о страшном самоуправстве времен Второй мировой войны в татарском селе. Председатель колхоза пользуется своей властью и орденом за фронтовое ранение, прикрываясь именем Сталина, отсиживается в тылу, насилуя женщин за корку хлеба их голодающим детям. Этот период он вспоминает, уже будучи парализованным стариком: на род снизошло проклятье за его грехи. Он теряет всех своих детей, а сам умирает в муках и одиночестве, так и не раскаявшись.

Фабула развивается параллельно в прошлом и настоящем времени, и режиссер продумывает переходы так виртуозно, что включаешься в сюжет даже прежде, чем понимаешь взаимоотношения всех персонажей. Режиссерская партитура управляет восприятием зрителя с помощью пауз, музыки, света и темноты. Камерная драма, которая ничуть не пострадала от того, что на фестивале ее сыграли (и не зря!) на Большой сцене в день закрытия для большего количества зрителей, наследует выверенному стилю школы Женовача. Легкость этюдного метода, натуралистичность актерской игры вкупе с подлинной игровой стихией, фактурные декорации, словно проникнутые воздухом театра и поэзией простых линий (на сцене канва избы, сквозь нее – контровой свет). Драматизм психологического театра тут сочетается с мощной, пластичной образностью, а эмоциональный надрыв залечивается мягким юмором. И свет обязательно побеждает тьму, потому что высшая справедливость все-таки существует. Потому к финалу зритель и сам подходит с толикой надежды внутри. 

Санкт-Петербург–Москва