Елизавета Авдошина
Молодежный театр представил эскиз будущей постановки о блокаде. Фото со страницы РАМТ в «ВКонтакте»
Границы между двумя видами искусства – театром и литературой – всегда очень зыбкие. Театр инсценирует литературные произведения, создает визуальный эквивалент вербальной, письменной «истории». И разделить, где кончается власть литературы и начинается власть театра на сцене, порой непросто. Примечательно, что нередки случаи, когда миссия театра важна уже самой актуализацией текста – возвращением его в круг сюжетов времени. Ведь сцена укрупняет каждое высказывание и объединяет широкий круг зрителей в единый момент игры. Это касается как популяризации современной литературы, так и реабилитации классики.
Так, например, премьера «Самоубийцы» в Театре Вахтангова возвращает в театральное поле гениальную пьесу Николая Эрдмана, обладательницу одной из самых печальных судеб на подмостках. Спустя более полувека цензуры пьеса до сих пор имеет малый постановочный рейтинг, словно пребывая в статусе «пьесы для чтения». Что неудивительно: трагикомедия о маленьком человеке Семене Подсекальникове, который не владеет правом не то что жизнью своей распоряжаться, а даже собственной смертью, читать смешно и страшно. Эрдман написал документ эпохи такой силы, что, отразившись в дне сегодняшнем, он становится еще более жутким и пророческим приговором новому веку, который, как оказывается, так и не учел уроков истории. Но спектакль по пьесе обнаруживает лишь режиссерскую глухоту к автору – Павел Сафонов избирает прием метафизического балагана, который не контрастирует с драмой, а повисает на ней нелепой клоунско-мелодраматической ужимкой.
Впрочем, в театре «Студия театрального искусства» приступили к репетициям «Мандата» («Самоубийцу» в постановке Сергея Женовача успешно играют уже 8 лет), так что законченная дилогия еще может дать реванш Эрдману в текущем сезоне.
Спектакль «Белый пароход» новой независимой площадки в Москве Kuklab инсценирует одноименную повесть Чингиза Айтматова. «Белый пароход» нередко ставят сегодня на стыке драматического театра и театра кукол, исходя из притчевости произведения, обилия фольклорной метафорики, сказочной природы авторского мира. Режиссер Екатерина Половцева выбирает путь нередуцированного освоения сюжета – все-таки спектакль рассчитан на подростковую и взрослую аудиторию. Поэтому отталкивающий мир тьмы и нелюбви, который органически не может вынести главный герой, мальчик-сирота, отданный на воспитание деду, обрисован яркими, даже режущими штрихами. Это и разрушительная ненависть, и семейное насилие. Объемная для камерной сцены сценография (художник – Ирина Уколова) включает природные материалы – воду, дерево, камень – и оживает при помощи выразительных кукол, самых разных по технике. Но то, что художественно дает запоминающийся зрительный образ (например, в спектакле актриса надевает национальный киргизский костюм, выходя в мифологической роли матери-оленихи), в режиссерском отношении порой выходит буквальной иллюстративностью. Однако к финалу самым главным становится отнюдь не степень актерского мастерства владения куклой или изощренность инсценировки, а транслируемая мысль автора. Если во времена публикации повести в 70-е годы был крайне актуален конфликт природы и цивилизации, старого почвеннического мира и современного распада рода, отмирания корней, то сегодня невероятно злободневно Айтматов-традиционалист звучит в своих проповеднических заветах. О неприемлемости любого рода насилия, о взывании к человеческой совести: «Детская совесть в человеке – как зародыш в зерне, без зародыша зерно не прорастает».
Драматический театр, особенно в последнее время, становится проводником современной литературы. В то время как писатель имеет все меньше выходов на аудиторию с постепенным уходом бумажных книг, читателем становятся порой через роль зрителя, увидев впервые то или иное произведение через интерпретацию театра. В связи с чем снова встает вопрос о качественной инсценировке произведений – не каждый театр берется сегодня за этот вопрос всерьез, с привлечением драматурга.
В Российском молодежном театре провели «Мастерскую инсценирования», задачей которой стала активизация роли драматурга в театре для подростковой и семейной аудитории, работа в тандеме с режиссером над инсценировками прозы. Наставник проекта сценарист и профессор РГИСИ Наталья Скороход говорит о том, что «книга в прежние годы формировала мировоззрение целых поколений, но сегодня она – последняя в ряду после компьютерных игр, анимации, сериалов, клипов и т.п.
«Важно визуализировать таинство книги, воспроизвести на сцене ритуал ее чтения. Именно фактура и материя прозы должны быть включены в замысел режиссера. Проза предлагает гораздо больше вариативности современному театру», – говорит автор монографии «Как инсценировать прозу».
Один из финальных эскизов мастерской включал инсценировку-переосмысление знаменитой советской повести Виталия Губарева «Королевство кривых зеркал», которая показала современный потенциал литературного материала, вершиной интерпретации которого, казалось бы, была успешная экранизация Александра Роу 60-х годов. Нового автора, кому-то уже известного, а кому-то – совсем нет, открыл эскиз по мотивам пятикнижия «Ленинградские сказки» Юлии Яковлевой. Современная писательница предложила в жанре историко-фэнтезийного романа раскрыть в приключенческой форме для детей и подростков сложную, «забронзовевшую» тему ленинградской блокады. По реакции целевой аудитории становится понятно, что даже зрителям 16 лет не все ясно про историческую суть 30–40-х годов прошлого века, и репрессии в частности.
Все это дает новый отечественный материал для театра – игрового и при этом серьезного. И, по мнению Натальи Скороход, затрагивает современную проблему интермедиальности, когда произведение, созданное одним видом искусства, трансформируется в другой вид. Обычно в инсценировках воспроизводятся сюжет, персонажи, но важно еще донести поэтику прозы, ведь инсценировка литературы для театра подразумевает не только условную «разбивку» текста на диалоги.
«У современного театра и драматургического понятия «диалог» взаимоотношения не такие уж прямые. Диалог – одна из самых проблематичных вещей в инсценировании. Еще Мережковский писал о Толстом, что его романы совершенно не сценичны и у них не будет никакой сценической судьбы, потому что его герои в основном думают – что называется, сказал на пять копеек, а подумал на три рубля», – напомнила сценарист.
Завещание Мережковского, к счастью, не сбылось – эстетические возможности театра в ХХ веке развивались стремительно. Но перенос прозы на сцену и сегодня является не только вопросом изобретательности режиссера.
