Надежда Травина
Премьера оперы «Алеко» в свое время прошла на этой же сцене.
Фото предоставлено пресс-службой Большого театра
Хотя постановка оперы «Франческа да Римини» была отменена, Большой театр России не остался в стороне от празднования 150-летия со дня рождения великого композитора, пианиста и дирижера Сергея Рахманинова. В Экспозиционном фойе исторического здания открылась выставка, подготовленная музеем театра, – фотографии, рукописи, материалы исследования о юбиляре. В Бетховенском зале прозвучали избранные романсы Рахманинова, которые представили солисты Молодежной оперной программы Большого. А центральным событием программы стал концерт на Исторической сцене. Хор, оркестр и солисты театра исполнили два знаковых сочинения Рахманинова – оперу «Алеко» и «Всенощное бдение».
Обращение творческой команды Большого театра к «Алеко» имеет символическое значение. Именно здесь первую оперу Рахманинова услышал тогдашний свет интеллигенции. По рекомендации Чайковского она была поставлена на Исторической сцене наряду с фрагментами из других опер – «Пиковой дамы» Петра Ильича, а также «Жизни за царя» и «Руслана и Людмилы» Глинки. С «Алеко» начался театральный дебют Рахманинова, тогда еще 20-летнего юноши, выпускника Московской консерватории (опера была его дипломной работой). Эту оперу ожидало счастливое будущее, и до сих пор она нередко звучит в концертном исполнении.
Это произошло и на вечере в Большом, который заявил «Алеко» в концертной версии. На огромной сцене, в окружении роскошного интерьера Исторической сцены, хор и солисты смотрелись как никогда статично – в параллель с «бурной жизнью» в оркестровой яме. Музыканты оркестра под управлением Алексея Верещагина звучали великолепно, по-рахманиновски сдержанно-страстно, создавая ту самую экспрессию, накал, которых не хватало у солистов. Анна Шаповалова наделила партию Земфиры особой чувственностью, близкой романтической героине итальянских опер, нежели пушкинским «Цыганам» – в ее голосе не ощущалось дерзости и смелости, как у Кармен, но в целом исполнение можно назвать удачным. Что нельзя сказать об Алексее Татаринцеве в образе Молодого цыгана, спевшего местами не совсем чисто и вокально свободно. И только у Эльчина Азизова (Алеко) получилось убедить слушателей, что Рахманинов написал гениальную мелодраму, которая трогает сердца и по сей день. Известнейший монолог «Весь табор спит» Азизов представил как исповедь ревнивого отчаянного человека, вспоминающего былое счастье – это было стопроцентное попадание в своего персонажа.
Но не только «Алеко» связывает Рахманинова с Большим театром. Два года он работал здесь в качестве дирижера – подготовил 11 опер, в том числе и собственные («Скупой рыцарь» и «Франческу да Римини»). Сергей Васильевич дирижировал практически всем русским репертуаром, однако дирижерская профессия его отвлекала от сочинительства и после двух театральных сезонов он это занятие оставил. Возможно, чтобы сосредоточиться на своих впоследствии знаковых опусах – Второй симфонии, Третьем фортепианном концерте и «Всенощном бдении», которое и прозвучало во втором отделении юбилейного концерта. Хор Большого театра под управлением Валерия Борисова выстроил повествование широкого эпического масштаба, подчеркнув фактурные особенности хорового письма Рахманинова, безупречно артикулируя каждое слово Священного Писания. В части «Хвалите имя Господне» голоса создавали причудливый стереофонический эффект, заставляя вспомнить рахманиновскую колокольность, в «Благослови, душа моя, Господи» – его лирические вокальные миниатюры. Этот хоровой цикл Рахманинов написал буквально за две недели, по-своему отреагировав на атмосферу беспокойства и скорых перемен, витавших тогда, в 1915 году, в воздухе. Сегодня легко можно связать рахманиновскую тревогу за судьбу родины с нашей действительностью, однако «Всенощное» – это нечто большее, чем реакция художника на происходящее. Здесь композитор обратился фактически к корням отечественной музыкальной культуры – использовал интонации знаменного распева и мелодику знаменного обихода, повторив структуру православного богослужения (три части соответствуют прологу, утрене и вечерне). Как писали критики того времени, во «Всенощном» Рахманинов особенно подошел так близко к русскому народу, его стилю, душе. Хор Большого театра спел своего рода молитву о мире («смертию смерть разруши»), напоминая об актуальности и вечности рахманиновского посыла.
