Елизавета Авдошина
|
|
Апелляция по делу Светланы Петрийчук назначена на 31 июля. Фото Reuters |
За пьесу «Финист – Ясный Сокол» Светлана Петрийчук получила высшую российскую театральную премию «Золотая маска – 2022», в этой номинации отмечают новые имена в сфере драматургии. Регулярно ставить ее пьесы и инсценировки российские театры стали с 2019 года. К счастью или к сожалению, современные драматурги выносят свои произведения на публику сразу действенно, то есть через театральные читки, которые потом обычно становятся трамплином к полноценной постановке. Это и хорошо тем, что пьеса сразу обретает хоть и черновое, но театральное воплощение незамедлительно – через актеров, режиссера, зрителей, вместе собравшихся в одном зале, затем, возможно, и обсудивших сразу свежий текст, например на фестивале-конкурсе молодой драматургии «Любимовка». Все-таки драматург – профессия практическая. Но оттого же первого, рубежного издания они могут ждать гораздо дольше иных писателей, если вообще дождаться. Страшно об этом вспоминать, но «собрания сочинений» Елены Греминой и Михаила Угарова, основателей Театра.doc, основоположников современной российской драматургии – были изданы посмертно.
Ускоренность появления сборника «Туареги.Семь текстов для театра» Светланы Петрийчук имеет не менее скорбный повод – пребывание автора под следствием. И все это, конечно, не может не казаться закономерным. Слишком резкой и социально критической была новая драма все эти два десятилетия. И каждый ее талантливый автор словно бы проходит через череду невообразимых испытаний: Гремина и Угаров скоропостижно ушли из жизни после очередного преследования Театра.doc.
Собственно, Петрийчук и училась у Михаила Угарова в его последние годы жизни. А угаровским принципом всегда было «наблюдение за реальностью». Именно так можно охарактеризовать и тот вектор, которому следует сама Петрийчук. Ее короткие пьесы отличает и кинематографизм, близость сценарному подходу (первое образование было «киношным») – с резкой сменой места действия, обилием персонажей и заданных автором разноплановых обстоятельств действия, но главное – пристальная оптика наблюдения над реальной, не приукрашенной жизнью того самого глубинного русского народа. Драматург родилась в Киргизской ССР, училась в том числе в Америке, много работала в казахском кино, поэтому и смотрит на ландшафт родной российской жизни спокойно-привычно, но в то же время чуть отстраненно. В ее объективе – страна, показанная как будто на черно-белой пленке, без оптимистичных цветовых тонов. Но показана страна так не ради очернения (а так часто называют новую драму нулевых – «чернуха»), а ради фиксации ран, нарывов, сломов. Когда предельная концентрация боли и ужаса достигает апогея, с читателем, зрителем постановки происходит катарсис, очищение, и появляется острое желание не смиряться с увиденным положением вещей. В этом смысле Петрийчук и наследница драматургии Людмилы Петрушевской, которую в свое время обвиняли в очернении советской действительности (пьесы «Три девушки в голубом», «Уроки музыки» долго пробивалась через цензуру); и продолжает линию ровесницы Ярославы Пулинович (ее дебют, вписанный в историю новой драмы: «Наташина мечта»), та начала писать пьесы и ставиться чуть раньше. Наследует и продолжает именно в социальной проблематике и в особой витиеватости сочетания языка низового, народного, и литературного.
Смелое и отрезвляющее пересечение вымысла и документальной реальности, наверное, самая характерная черта пьес драматурга, и в «Финисте…» она достигает кульминации – пьеса представляет собой монолог «сказочной» Марьюшки, которую допрашивают на суде. Зыбкая граница по ту или эту сторону преступления – еще один «симптом» авторского стиля. Героини Петрийчук постоянно оказываются на один шаг от пенитенциарной системы: то становясь простодушной жертвой преступления («Финист…», «Вторник – короткий день»), то беря на себя связующую роль между тюрьмой и волей («людским и ментовским») – пьеса «ЗАО.Мюзикл» о так называемых заочницах, женах зеков по переписке.
В дебютной и открывающей сборник пьесе «Вторник – короткий день» действует предельно обобщенно описанная героиня, даже зовут которую ТетьТаня – вот так слитно, неразличимо. Как хор для протагониста, за ее спиной появляются символические для русской литературы персонажи: госпожа Простакова («Недоросль» Фонвизина), Пульхерия Раскольникова («Преступление и наказание» Достоевского), Пелагея Власова («Мать» Горького). Персонажи почти нарицательные – и дающие сразу читателю оценку ТетьТани, и в то же время раздвигающие маленькую современную историю о слепой, безоглядной материнской любви и самопожертвовании до масштабов многовековой культуры, культурных кодов, вписанных в характер нации. Действительный театральный хор («Хор в белом/темном/с баулами/из телевизора») действует и в «ЗАО»: то становясь на сторону героинь, то вступая с ними в идейный конфликт. В драме «Туареги» – она дает финальный аккорд женской теме сборника – синтезирующую роль исполняет мифология. Жительницы далекого российского села Отруб решают построить матриархат по принципу африканского племени – это, кажется, единственный шанс начать активно бороться против социального распада и энтропии, которую пассивно, но поступательно поддерживают мужчины, спиваясь и умирая в инвалидном состоянии.
Пьесы сборника действительно маленькие – небольшие по объему, с быстрым, часто детективным развитием фабулы, с удивительными, застающими врасплох сюжетными перевертышами, но все они яркие, броские. Поначалу кажется, что концентрация автора на женских образах, завязывающих драматургический конфликт, составляющих его движущую силу (а вот куда эта сила дальше поведет – к переменам или катастрофе, еще вопрос), равняется безусловной феминистической позиции. Конечно, сложно представить другую траекторию, когда автор скрупулезно подвергает изучению то, с чем сталкивается сам. Но и здесь драматург не идет по протоптанному пути. Феминизм как раз и представлен в пьесах Петрийчук с разных сторон, и с иронической точки зрения («Туареги»), и с мелодраматической («ЗАО.Мюзикл»), и с критической («Во всем виноват Вайнштейн»), когда женщина может быть не только объектом насилия (самого разного), но и его источником. Последняя рассказывает о школьнице, из мести обвинившей школьного учителя в харассменте.
Острая завязка приводит к печальной развязке, но между этими двумя точками автор успевает показать крупными, нетривиальными на каждом повороте штрихами внутреннюю драму каждого героя, который благодаря «эффекту бабочки» вдруг переосмысляет свою жизнь. И читатель наглядно видит, как в человеке соединяется и тесно переплетается темное и светлое и как карточный домик судеб перетасовывается за считаные минуты. В этих пьесах есть что-то очень живое, что задевает и врезается в память, их хочется увидеть на театральных сценах, чтобы всерьез посочувствовать их героям, которых на самом деле мы каждый день встречаем на улице.
