Виктор Капитанчук ГАЗЕТА "НГ-религии" от 14.07.99 напечатала большую статью "Особенности канонизации последнего царя".
Узнав, что написана она таким известным и авторитетным человеком, как профессор Московской духовной академии Алексей Иванович Осипов, можно было не только заинтересоваться, но даже и обрадоваться. Наконец-то мы получим определенную объективную информацию серьезного исследователя, православного ученого, хорошо к тому же осведомленного о происходящем в церковных кругах, в частности в Комиссии по канонизации.
К сожалению, такая радость была бы преждевременной. Как только начинаешь читать статью, становится ясно, что написана она не объективным исследователем вопроса, а страстным противником канонизации государя.
1. Цитирую Осипова: "...последний царь не только уничтожил самодержавие, освященное Церковью, традицией, историей, но и собственноручно утвердил западные, демократические принципы правления в России, что уже прямо свидетельствует о характере его убеждений".
Обвинение это все строится на следующих словах акта об отречении Николая Второго: "Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и нерушимом единстве с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том нерушимую присягу".
Спасение, а не уничтожение монархии - вот ради чего Николай Второй самоустранялся от власти. Достаточно самого минимального знакомства с убеждениями и настроениями Царя, чтобы абсурдность подобного обвинения была очевидной. Что же касается конкретных слов о правлении "в полном и нерушимом единении с представителями народа", так здесь не демократия, а четко выраженный принцип соборной монархии, отличавшей православное царство от западного абсолютизма. Что же касается заключительных слов, то здесь, видимо, ясно: царь допускал и даже считал вероятным, что сохранить самодержавие в прежних формах народ не захочет и силой заставить его это сделать тоже нельзя.
2. Интересно к тому же, что это за новое догматическое учение о сакральном уничтожении монархии? Профессор Осипов пишет: "Его (царя) отречение соответствует не уходу священнослужителя на покой, когда сохраняется право служения, и даже не просто снятию с себя сана, но уничтожению самого этого служения в России". Это почему же? На каком основании из Священного Писания или Священного Предания делается это утверждение? Если бы в Православной Церкви действительно существовало учение о том, что отречение от престола и необеспечение преемства есть сакральное уничтожение царского служения, то как была бы возможна реакция Синода на происшедшие события?
Синод, как известно, отказал оберпрокурору в его просьбе "обратиться к народу и поддержать распадавшуюся монархию. Вместо этого Синод одобрил 17 марта решение Великого Князя Михаила передать вопрос о власти на усмотрение будущего Учредительного собрания, а 26 июля приветствовал наступивший час всеобщей свободы России, когда вся страна ликовала по поводу радостных новых дней ее бытия" (Дмитрий Поспеловский. "Русская Православная Церковь в XX веке"). Осипов прекрасно знает, как видно из его статьи, Обращение Синода по поводу отречения царя и отказа его брата принять российский престол, равно как и то, что в состав Синода входили тогда св. Владимир и св. Тихон, будущий Патриарх.
Синод мог ошибаться в оценке текущих событий, но по Осипову получается, что он одобрил сакральное уничтожение монархии в России.
Царь не только не имеет власти уничтожить сакральное царское служение (откуда у него эта власть, кем она ему дана?), но более того, православная традиция говорит скорее о том, что, и отрекшись от царской власти, царь именно в сакральном смысле не перестает быть царем!
3. Далее профессор Осипов обвиняет царя в сохранении антиканонического синодального строя в Церкви, фактическую ее подчиненность светским людям и в проведении либеральной политики по отношению к другим исповеданиям законодательным признанием в России свободы совести.
Николай Второй понимал необходимость изменения существующего положения, восстановления патриаршества и созыва Поместного Собора. Затягивание с созывом Собора объясняется той мятежной обстановкой, когда даже значительная часть церковного общества была захвачена либерально-реформистскими и даже революционными настроениями. Правильную ли политику проводил царь? Удалось бы создать православное царство в канонически безупречных формах в народе, отступившем в подавляющем большинстве от верности идеалам православия, если бы царь пошел не путем компромиссов, а путем жестких репрессий? Сомнительно.
4. Один из разделов своей статьи проф. Осипов посвящает религиозности царской семьи. Сыпятся упреки: больше надо было общаться со святыми, читать аскетическую литературу, а не светскую...
Николай Второй был человеком своего времени и своей среды. Наверное, и рассматривать его религиозность нужно на этом фоне, а не на фоне патериков. Оторванность высших слоев общества в России от центров расцвета православной духовности началась не при последнем царе. При нем она преодолевалась. И им непосредственно тоже. В этом немалая заслуга лично царя и его семьи. Достаточно вспомнить поездки царя и его ближних в монастыри, роль царя в прославлении преп. Серафима Саровского, тот факт, что за время правления Николая Второго было прославлено больше святых, чем за весь XIX век.
Но вот в религиозности царя Осипов находит то, что, по его убеждению, "принципиально не позволяет с христианской точки зрения ставить вопрос о канонизации Николая II". Даже нельзя ставить вопрос. Сказано сильно. Он, Осипов, приводит выдержку из личного письма царя к его матери: "Бог дает мне силы всех простить, только генерала Рузского простить не могу". В этом личном письме Николай Второй говорит матери о том, какая внутренняя борьба идет в его душе. Чем же закончилась эта духовная борьба? Мы могли бы этого и не узнать, но Промыслом Божиим до нас дошло свидетельство его дочери о том, что отец всех простил и просит не мстить за себя. Тут бы и обрадоваться, но профессор не верит, "так как она ничего не говорит о главном в данном вопросе - простил ли он Рузского? Следовательно, она или не знала об этом, или предпочла по понятным мотивам молчать". Читала ли дочь личное письмо отца к его матери? Неизвестно. Скорее, нет. И, уж конечно, она не знала, что это письмо будет прочитано кем-то еще много лет спустя и как оно будет истолковано. Так почему же она о Рузском должна была говорить что-либо отдельно? Разве недостаточно ясных и драгоценных слов ее свидетельства о том, что отец ВСЕХ простил и просит не мстить за себя!
В религиозном сознании церковного народа они прежде всего царственные мученики, и именно это является основным мотивом их канонизации.
Было ли страдание царя и его семьи добровольным? Несмотря на многочисленные свидетельства того, что царская семья сознательно ждала своей участи, смиренно принимала ее и духовно к ней готовилась, проф. Осипов утверждает: "Полностью не соответствующими действительности выглядят... Утверждения о добровольном принятии последним императором смерти... Имеются прямые свидетельства, что бывшая (?) августейшая семья стремилась уехать за границу".
Но все же где же эти "прямые свидетельства"? Осипов приводит только одно: дневниковую запись императора от 10 (23) марта: "Разбирался в своих вещах и книгах и начал откладывать все то, что хочу взять с собой, если ПРИДЕТСЯ уезжать в Англию". Речь идет о принудительном отъезде, где же здесь "стремление" или "желание", о которых говорит Осипов? Можно думать скорее о высылке, о принудительном отъезде. Добровольный отъезд после ареста царской семьи Временным правительством просто исключался.
Но царская семья не только не хотела этого, но и считала эту возможность худшим из всего, что могло их ожидать. Прямые свидетельства - это письма царской семьи из заключения и свидетельства их близких.
О том же свидетельствует и св. Патриарх Тихон в своем "Слове на убиение царской семьи": "... мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринял для улучшения Своего положения, безропотно покорился судьбе..."
Статья проф. Осипова как бы поднимает вопрос: кто прославляет святых - люди или Бог? Главными свидетельствами Божией воли о прославлении святого всегда были или непосредственно факты мученической кончины за Христа или чудеса, связанные с ним.
В последнее время явлено множество чудес, связанных с царственными страстотерпцами. Как быть с ними противнику канонизации царя? Осипов делает действительно оригинальное предложение: не чудо считать свидетельством святости, а святость считать свидетельством истинности чуда. Поскольку царя профессор святым не считает, то и все чудеса, связанные с ним, суть ложные. Действительно, не всякое чудо истинное, бывают и ложные чудеса. Поэтому каждый отдельный случай требует осторожного и внимательного рассмотрения. Но автор статьи в такие подробности не вдается.
Единственную возможность принятия чуда как истинного дает, согласно проф. Осипову, "епископское удостоверение".
Автор статьи обвиняет почитателей царственных страстотерпцев в противлении церковной власти, даже в "открытом противлении Церкви".
Например, он пишет: "Самовольное, без правящего епископа, без Собора объявление священником... кого-либо святым есть акт открытого противления Церкви... И икона - это образ канонически (то есть соборно во главе с епископом или епископами) прославленного Церковью, а не самовольно... Но если это "икона" самочинная, то можно ли здесь говорить о чуде?"
Профессор утверждает, что никто из ныне прославленных Церковью иерархов, новомучеников начиная со св. Патриарха Тихона ни разу не высказал мысли о царе как о святом страстотерпце, хотя они, считает Осипов, знали "значительно больше и лучше, чем мы теперь, личность бывшего Царя".
Удивительно все-таки, что такое некорректное высказывание сделано ученым профессором. Если бы иерархи высказывались о царе "как о святом страстотерпце" достаточно открыто и широко, то это, несомненно, вызвало бы обвинения Церкви со стороны властей в политической нелояльности или даже враждебности. Известно, что на Поместном Соборе после расстрела царской семьи были голоса против даже открытого совершения панихид из опасений "реакции большевиков, которые-де обвиняют Церковь в монархизме" (Поспеловский, "Русская Православная Церковь в ХХ веке"). Тем более такую реакцию могли бы вызвать высказывания о святости царя-страстотерпца.
Нельзя согласиться и с произвольным утверждением Осипова, что современники знали личность царя лучше, чем мы теперь, особенно это касается жизни царской семьи в заключении. Сейчас важный для канонизации период в жизни царской семьи. Конечно, тогда они известны не были, за исключением каких-то, может быть, доходивших до иерархов крупиц, и то скорее всего в виде слухов.
По вопросу о канонизации царя и царской семьи ожидается решение Архиерейского Собора. Для подготовки этого решения трудится Комиссия Священного Синода по канонизации. Понятно, какое значение для выработки решения будут иметь выводы исследований этой комиссии. Проф. Осипов сообщает нам немного: "Подводя итог изучению государственной и церковной деятельности последнего Российского Императора, комиссия не нашла в ней достаточных оснований для его канонизации".
Но ведь понятно, что почитание царской семьи прежде всего основано на их страстотерпчестве! О выводах комиссии по этому вопросу Осипов ничего не говорит. Отчего же? Это становится ясным после того, как газета "Православная Москва" опубликовала материалы о посещении Святейшим Патриархом Алексием Вторым Валаамского монастыря в июле этого года.
Выступив перед монахами, Патриарх сказал следующее. "Комиссия по канонизации, изучая в течение четырех лет материалы по Царской семье, нашла основания причислить Царскую семью к лику святых, но не за святость жизни, а за мученическую кончину, за христианский подвиг во время заключения в преддверии мученической кончины. В будущем году Архиерейский Собор решит вопрос о канонизации в сонме новомучеников и членов Царской семьи". ("Православная Москва", # 27-28, 1999).
Аргументом против канонизации Осипов считает также и то, что канонизация "способна еще серьезнее осложнить ситуацию в нашем обществе и разделить его еще по одному признаку, ибо многими данный акт будет воспринят как принуждение их совести к почитанию того, в ком они не видят ни должного примера христианской жизни, ни тем более святости".
В четырех епархиях Русской Церкви царственные страстотерпцы уже прославлены как местночтимые святые. О расколах или прещениях, связанных с этим, что-то ничего не слышно. Но вот отказ от канонизации действительно осложнит обстановку в церковном обществе. Это, несомненно, углубило бы разделение с Зарубежной Церковью, уже канонизировавшей царскую семью. Всевозрастающее почитание в церковном народе царственных страстотерпцев как святых, конечно, невозможно уничтожить отказом от их канонизации, но легко представить, какое духовное недоверие к священноначалию Русской Церкви это могло бы вызвать.
Вызывает возражение со стороны проф. Осипова не только канонизация царя, но и, как он сам пишет, "пропагандируемая сторонниками канонизации ответственность за "тягчайший грех цареубийства, довлеющий над всеми народами России". Здесь он цитирует Обращение участников конференции "Царское дело и екатеринбургские останки", представляя призыв к покаянию народа за грех цареубийства как нелепую с церковной точки зрения затею кучки сторонников канонизации царя.
Снова приходится изумляться: что это - дремучая неосведомленность Осипова в церковных делах (но это вряд ли) или "открытое противление" церковному священноначалию, замаскированное лукавым сокрытием фактов.
Статья проф. Осипова вызывает массу недоумений, чтение ее крайне тягостно. Но все же она, несомненно, имеет определенную объективную ценность.
Авторитетнейший и информированнейший профессор-богослов попытался собрать все мыслимые и немыслимые возражения против канонизации царя-мученика. Все они при сколь-нибудь внимательном прочтении оказались лишь собранием натяжек, искажений, тенденциозных толкований, умалчиваний или злонамеренных измышлений вроде западнических, демократических убеждений царя.
